МИФОПОЭТИКА РАССКАЗА И. ОДЕГОВА «ВРАТА РАЯ»

MYTHOPOETICS OF THE STORY OF I. ODEGOV “GATE OF PARADISE”

Alla Dzhundubaeva

Doctor of PhD, Kazakh National Abai Pedagogical University,

Kazakhstan, Almaty

Alina Afanasyeva

 student, Kazakh National Abai Pedagogical University,

Kazakhstan, Almaty

АННОТАЦИЯ

В статье представлен анализ рассказа современного казахстанского писателя И. Одегова «Врата Рая» в аспекте мифопоэтики. Исследование позволило выявить в тексте произведения ряд мифологем, определить их роль в раскрытии замысла автора, а также определить семантику и функцию номинаций героев.

ABSTRACT

The article presents an analysis of the story of the modern Kazakh writer I. Odegov “Gates of Paradise” in terms of mythopoetics. The study identified a number of mythologems in the text of the work, determined their role in revealing of the author’s idea, as well as determined the semantics and function of the characters’ naming.

Ключевые слова: И. Одегов, «Врата Рая», мифопоэтика, мифо­логема, номинация.

Keywords: I. Odegov, “Gates of Paradise”, mythopoetics, naming. 

Влияние различных мифов на мировую литературу уже не раз отмечено во многих научных источниках. В мифологическом словаре читаем: «Мифологические мотивы сыграли большую роль в генезисе литературных сюжетов, мифологические темы, образы, персонажи используются и переосмысливаются в литературе почти на всем протяже­нии её истории» [7]. Современная литература переживает новый всплеск внимания к мифам, что нашло отражение в явлении неомифологизма. В стороне от этого процесса не осталась и литература Казахстана.

Так, в современной казахстанской прозе обращение к мифам и их ремифологизацию наблюдаем в произведениях И. Одегова, начиная с его первого романа «Звук, с которым встает Солнце» (2003), затем в рассказе «Пуруша» (2009) и заканчивая одной из последних работ – повестью «Овца» (2014) с прослеживающимся в ней мифологическим мотивом заблудшей овцы.

Исследуемое нами в рамках данной статьи произведение И. Одегова – рассказ «Врата Рая» из цикла «Чужая жизнь» [9] – также содержит ряд мифологем, расширяющих границы его сюжета. Писатель неслучайно дал рассказу название «Врата Рая». Еще до погружения в сам текст произведения мы уже предполагаем, что речь пойдет о событиях, если не фантастических, ирреальных, то, по крайней мере, с элементами мифологии и даже сказки.

Рассказ начинается с описания пейзажа, и уже здесь мы можем заметить первые проявления мифологического контекста: «Места здесь были совсем дикие. Отдельные дома стояли на редких горизонтальных уступах. Их соединяли только узкие тропинки на почти отвесном склоне, и потому по ним приходилось не идти, а карабкаться, цепляясь руками за камни. Между домами, сверху вниз по склону мчалась лавина воды. Широкая речка, которую местные называли Вета, была больше похожа на бесконечный каскад водопадов» [9, с. 29]. Тот факт, что места эти «дикие», отсылает читателя в некий первозданный мир и наталкивает на мысль, что и события, происходящие здесь, будут связаны с древними представлениями и поверьями, сказочными и мистическими.

Название упомянутой опасной реки Вета созвучно с мифологи­ческой рекой Лета, которая находится в царстве мёртвых: «Река служила одним из тех путей, по которому умершие могли прибыть в загробный мир. Обтекая землю мертвых, эта же Река образовывала границу между миром живых и миром мёртвых. Считалось, что душа умершего, перейдя её, уже никогда не сможет возвратиться. В мифологических представлениях древних греков таких рек было несколько, но только воды одной из них – Леты – обладали свойством стирать в памяти испившего его воспоминания о прожитой жизни, о своей личности, привязанностях, способностях и накопленном жизненном опыте» [6]. Поскольку мифическая река Лета находится в царстве мёртвых, то мы полагаем, что с этого момента в произведение включается мифологема загробного мира и сопутствующий ей мотив смерти.

Главный герой рассказа, вокруг которого разворачивается сюжет, – молодой мужчина по имени Марк. Он вместе со своей женой Люцией отправляется в далекую страну, где находятся Врата Рая, путь к которым сопряжен с трудностями. Врата Рая – ключевая мифологема рассказа, тоже сопряженная с мотивом смерти – основным в произведении. Но если в мифе человек достигает их после смерти, то супруги решили найти их при жизни. Они прожили вместе 7 лет, но брак их находится на грани распада. Число 7 выбрано автором неспроста. Общеизвестно, что оно является сакральным для мифологий и религий многих народов, что отражено в различных представлениях о мироустройстве: семь дней недели, семь цветов радуги, семь нот, семь чудес света и т. д. Но кроме того, цифра 7 связана и с убеждениями о загробной жизни человека. Жрецы Вавилона утверждали, «что люди после смерти, пройдя через семь ворот попадают в подземное царство, окруженное семью стенами» [10].

Ворота, таким образом, являются символом порога между двумя мирами – земным и подземным, между жизнью и смертью, что опять подчеркивает мотив смерти в рассказе И. Одегова. Данный мотив становится сквозным мотивом путешествия Марка и Люции: «Очевидцы утверждали, что путь к Вратам полон опасных испытаний. Марк надеялся, что совместное преодоление этих испытаний либо укрепит его отношения с Люцией, либо окончательно разделит их и позволит каждому двинуться собственным путем» [9, с. 32-33].

Супруги останавливаются в посёлке, который является пере­валочным пунктом на пути к Вратам. Там Марк знакомится с местным мальчишкой Абу и его сестрой Идой, которая спасла Марка, когда он чуть не утонул в реке: «Его тело переворачивало и стучало о камни <…>. Сердце колотилось от отчаянного животного страха, но голова оставалась холодной, равнодушно наблюдая за происходящим, и с этим же безразличием Марк понял, что смерть может наступить внезапно, в любую секунду. <…>. Неожиданно из бушующей пены вынырнула смуглая девчонка, ухватилась за ту же веревку и белозубо улыбнулась ему» [9, с. 32].

Архетип реки – один из древнейших и наиболее распространён­ных мифологических символов. По мнению К.Г. Юнга, вода является наиболее частым символом бессознательного начала. В языческой картине мира вода/река, как правило, воплощает дихотомические представления о жизни и смерти. И действительно, в приведенном выше фрагменте мы видим пограничную ситуацию героя между жизнью и смертью. Мифологическая коннотация возникает и в связи с образом Иды. Как известно, из морской пены возникает богиня любви Афродита. Но одеговская Афродита – «смуглая девчонка», вынырнувшая «из бушующей пены». Этот образ скорее демонический, нежели божественный. Ида являет собой как бы сниженный образ богини любви, свидетельством чего может служить и ее имя. В нем слышится анаграмма слова «ад» и имени древнегреческого бога загробного мира Аида. «Имя Аид (букв. «безвидный», «невидный», «ужасный») – в греческой мифологии бог-владыка царства мёртвых, а также само царство» [1].

Отсюда, образ Иды опять же связан с мотивом смерти, символом которого является ад, а также с мотивом демонизма, проявлением которого становится недопустимая с точки зрения общепризнанной морали физическая связь между Марком и Идой: «В доме, где жила Ида, больше похожем на сарай, не было ничего, кроме соломы, густым слоем устилавшей пол. <…>. Ида хохотала, падала на солому, а потом, внезапно остановившись, раздвигала бедра и со стоном впускала Марка в себя» [9, с. 33]. Он проводил у нее все вечера.

За годы совместной жизни Люция начала раздражать Марка, ему не нравилось, что «…от неё постоянно пахло какими-то лекарственными травами и кремами. Этот запах вызывал неприятные ассоциации с больницей, и у него часто пропадало желание даже прикасаться к жене. Спать он предпочитал в отдельной кровати» [9, с. 33]. А пятнадцати­летняя Ида пахла «мускусом и цветами». Оппозиция образов Люции и Иды прослеживается на нескольких уровнях. Это и отмеченный уже запах, и цвет кожи (смуглая Ида и белая Люция), и номинации героинь. Имя Люция означает «светлая», а Ида, как мы уже сказали, ассоции­руется с чем-то темным, демоническим. И неслучайно Марка больше привлекает Ида, т. к. он и сам является демоническим героем, отражением чего выступает его имя. Марк – ничто иное как анаграмма слова «мрак», что не раз подтвердится в рассказе. Кроме того, различные источники связывают происхождение имени Марк с именем бога войны Марса, что, в свою очередь, подтверждает нашу мысль о демонизме и разрушительной силе главного героя произведения. В связи с этим А. Грувер говорит о «квинтэссенции демоничности» в рассказе «Врата Рая» [5].

Следующий персонаж произведения, в котором мы видим воплощение мифологического бога – это отец Абу и Иды, невысокий, но широкоплечий Маду. Имя Маду имеет египетское происхождение, поэтому в рассказе он, на наш взгляд, – своего рода ипостась древне­египетского бога Монту. «Монту считается богом воинской доблести, который приносит победу над врагами в битве» [3]. Маду предлагает сопроводить Марка и Люцию к Вратам Рая: «<…> я проводник. Я провожаю людей к Вратам Рая. Это моя работа. Дело моей жизни» [9, с. 35].

При упоминании слова «проводник» возникает целый ряд ассоциаций с мифологическими образами проводников: это и Анубис – «божество Древнего Египта с головой шакала и телом человека, проводник умерших в загробный мир» [2], и Гермес – «вестник богов, бог красноречия и проводник душ в подземный мир» [4]. Но самая первая, прямая ассоциация с образом проводника – это, безусловно, Харон – «сын бога вечной тьмы Эреба и богини ночи Никты, перевозчик мертвых в загробное царство» [11]. Общая характеристика Харона такова: «Харон в народных песнях изображается как предста­витель смерти и ада, своими руками забирающий души присужденных ему людей и несущий их в своё подземное царство. Он – сама смерть, представитель неизменного естественного закона, которому подчиняются все живущие на земле» [8].

Все эти ассоциации не случайны. Герои идут к Вратам Рая шесть дней и на седьмой день пути Маду приводит супругов в долину, с озером в центре. Снова возникает число 7. В данном случае, возможно, это связано с мифологией Древнего Востока: «В шумеро-семитской традиции семь подразделений лунного календаря, семь дней недели. <…> седьмой день становится символом оппозиции к Солнцу, темноты и зла. Так что на седьмой день опасно что-либо предпринимать, и он превращается в день отдыха» [12]. Исходя из этого представления, седьмой день – день темноты и зла, что вполне согласуется с событиями, произошедшими с героями рассказа. Символично, что до нужного места они приходят на закате, т. е. когда солнца уже почти нет, и близка власть ночи с ее мистической, демонической составляющей: «До заката оставалось менее получаса, когда они, наконец, достигли деревьев. Марк увидел, что их ветки покрыты круглыми гнездами, но птиц не было видно» [9, с. 37].

Автор постепенно раскручивает мотив смерти в финальной части произведения. Сначала это – пустые гнезда птиц, затем деревья, не отражающиеся в воде. Марк замечает странности в природе того места, куда их привел Маду: «Озеро не нравилось ему. Не нравилось неестественное спокойствие его поверхности. Гладкое, как стекло, озеро лежало у их ног. И за то время, пока они стояли, ни одна рыба не плеснулась в нем, ни одна лягушка не подала голос, ни одна птица не пролетела над их головами» [9, с. 37]. Отсутствие признаков жизни в этом месте предвещает смерть, герой чувствует это и пытается остановить Люцию, решившую окунуться в воду:

«– Не знаю, можно ли, – задумчиво сказал Марк, – в тихом омуте черти водятся. Давай-ка сначала я» [9, с. 37].

Но проводник возражает и подбадривает Люцию:

« – Да, да, пусть первой пойдет женщина, – радостно закивал Маду, – женщина лучше знает» [9, с. 37]. Как только Люция коснулась воды, «Озеро зашевелилось, как живое» [9, с. 37]. Почувствовав угрозу, Марк пытается спасти Люцию, «но озеро всколыхнулось лопающимися белесыми пузырями. В воздухе запахло серой, вода завертелась вокруг Люции, она закричала, и от этого крика с ветвей подступивших уже к самому берегу деревьев взметнулись серые птицы» [9, с. 38]. Люция исчезла под водой. Маду незаметно для Марка тоже исчез. Удивительным образом в момент смерти женщины само озеро и природа вокруг него оживают, появляются птицы и даже «ил поднимался и плавал в воде, как живой» [9, с. 38]. Здесь снова возникает мифологический контекст: озеро словно получило свою жертву и ожило, впитав в себя чужую жизнь.

При этом Марк остается жив, несмотря на то, что «озеро поглотило его» [9, с. 39]. Герой отвергнут озером, не принят в качестве жертвы. Если вспомним из мифов (Исаак) и фольклора (любимая дочь), в жертву всегда приносились лучшие существа, светлые, незапятнанные, ангело­подобные, а Марк не нужен озеру, в котором итак «черти водятся», по выражению самого героя. И, быть может, в рассказе суть именно в том, что «светлая» Люция находит свои Врата Рая в этом озере, а «темный» Марк остается страдать на земле.

Маду знал, куда ведет героев. Он радовался, предчувствуя итог этого пути. Так он отомстил Марку за свою Иду и, возможно, таким страшным с точки зрения человеческой логики способом спас Люцию от Марка. Герой возвращается в деревню, находит домик Иды, но вместо неё застает там старую женщину: «Приблизив свечу к самому его лицу, она кивнула и открыла дверь шире, чтобы он смог войти. Внутри по‑прежнему ничего не было, кроме соломы, густым слоем устилавшей пол.

– Где Ида? – спросил Марк.

– Она плакала, не переставая, с тех пор, как ты ушел, – сказала женщина, – она так плакала, что выплакала глаза. В наших краях для слепых женщин есть только одна работа. Но эта работа не для Иды.

– Где она? – повторил Марк.

Женщина засмеялась. Она поднесла свечу к своему лицу, и Марк увидел ее пустые белые глаза. Он закричал и выбежал из дома» [9, с. 39-40].

Актуализируется, таким образом, демонический смысл номинации главного героя – имени Марк, о котором мы говорили выше: в результате предпринятого путешествия и своей связи с Идой он погрузил Люцию во мрак озера, во мрак смерти, а ослепшую Иду – в реальный мрак ее жизни. Демонизм Марка прослеживается до конца рассказа: «Высоко подскакивая через каждые несколько шагов в приступе ужаса, он побежал сквозь деревню, переворачивая и сокрушая то немногое, что ему было по силам разбить» [9, с. 40] (курсив наш – А.А., А.Д.). «Сокрушить» и «разбить» – вот в чем разрушительная сущность Марка. Самое большое и главное в своей жизни он уже разрушил – любовь и жизнь двух женщин, и теперь он разрушал «то немногое», что осталось.

В финальной части произведения появляется мотив греха, который до этого лишь пунктирно был намечен. Он связан с библейской мифо­логемой из слов Иисуса: «Кто из вас без греха, пусть первый бросит в нее камень» (Евангелие от Иоанна (гл. 8, ст. 7)). Жители деревни забрасывают Марка камнями, подтверждая тем самым, что он грешен: «Какой-то мужчина кинул в него камень. Марк взвизгнул от боли, обернулся и увидел лицо мужчины. Это лицо показалось ему знакомым. Марк хотел подбежать к нему, но тут камни посыпались на него со всех сторон, и он, вереща и закрывая голову руками, бросился прочь» [9, с. 40]. Похоже на изгнание дьявола.

И действительно, Марк, появившись в деревне, нарушает ее покой и гармонию, он – чужероден природе деревни, ее сложившемуся миру, что подтверждается заключительной цитатой: «Когда Марк скрылся среди деревьев и вопли его затихли вдалеке, все, тихо переговариваясь, медленно разошлись. Стало светать, и очнувшиеся от ночных кошмаров рыбаки принялись тушить уже ненужный костер» [9, с. 40]. Вопли Марка противопоставлены тихому разговору жителей деревни. Вопли – признак хаоса, тишина – признак гармонии. Важное значение здесь играет темпоральный аспект: «стало светать», рыбаки очнулись «от ночных кошмаров». Как известно, все темные, злые, демонические силы исчезают с рассветом. Так и Марк как воплощение темной, злой стороны скрывается из деревни с появлением солнечного света, и без него в этом маленьком мире восстанавливается гармония.

Таким образом, проведенное исследование подтвердило наше мнение о том, что в рассказе И. Одегова «Врата Рая» ведущую роль играет мифологический контекст. Ремифологизация позволяет писателю расширить и углубить смысл своего произведения, понимание которого возможно только в результате узнавания и развертывания читателем мифологических кодов, заложенных автором в его художественный текст.

Список литературы:

1. Аид – Гадес: Греческий пантеон богов: Мифологическая энциклопедия. URL: http://myfhology.info/gods/greece-gods/aid.html (Дата обращения: 15.03.2018).
2. Архетип Воина. Анубис. Проводник, ведающий тайнами. URL: http://itop.moscow/all-categories/391-postures (Дата обращения: 18.03.2018).
3. Бог Монту // Русская историческая библиотека. URL: http://rushist.com/index.php/mifologiya/3766-bog-montu-drevnij-egipet (Дата обращения: 12.03.2018).
4. Болен Дж. Боги в каждом мужчине. URL: http://psylib.org.ua/books/bolen02/txt07.htm (Дата обращения: 12.03.2018).
5. Грувер А. Точка разборки. Заметки о прозе. Илья Одегов // «Новый Мир». – 2015. – № 12.
6. Загробный мир. Река забвения. URL: http://www.a700.ru/underworld/124-zagrobnyj-mir7-reka-zabveniya.html (Дата обращения: 15.03.2018).
7. Мифологический словарь / Под ред. Мелетинского Е.М. – М.: БРЭ, ЛАДА-МАКОМ. – 1992.
8. Образ Харона. URL: http://studbooks.net/838353/religiovedenie/obraz_harona (Дата обращения: 15.03.2018)
9. Одегов И. Любая любовь: Повесть и рассказы / Фонд социально-экономических и интеллектуальных программ. – М.: Фонд СЭИП. – 2013. – 248 с.
10. "Сакральный" смысл чисел в верованиях и учениях. Справка. URL: https://ria.ru/spravka/20070707/68528028.html (Дата обращения: 18.03.2018).
11. Харон, перевозчик душ мертвых, сын бога тьмы и богини ночи / Древние боги и герои. URL: https://drevniebogi.ru/haron-perevozchik-dush-mertvyih-syin-boga-tmyi-i-bogini-nochi (Дата обращения: 12.03.2018).
12. Число 7. Значение и смысл. URL: http://www.symbolarium.ru/index.php/Число_7 (Дата обращения: 18.03.2018).