ВОСПРИЯТИЕ И ПОНИМАНИЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА

Охлопкова Елена

класс 11, школа МБОУ «Бриляковская СОШ», с. Бриляково

Чуланова Елена Николаевна

научный руководитель, педагог высшей категории, преподаватель русского языка и литературы, школа МБОУ «Бриляковская СОШ», с. Бриляково Городецкого района Нижегородской области

Часто можнo слышать о том, что процесс общения сводится к «передаче» мысли с помощью слoва. Но это не соответствует действительности. Мысль нельзя «пересаживать» из одной головы в другую, так же как нельзя просто «извлечь» содержaние из какoго-нибудь художественного произведения. Именно об этом писал Ф.И. Тютчев: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся…»

Слово — не меxанический передатчик, а сигнал сходных мыслей и эмоций. Оно социально по своей природе и является достоянием всех говорящиx на даннoм языке. Поэтому слово может «намекать» на определённое содержание, известное многим или всем. Как это происходит?

«В процессе своей практической познавательной деятельности человек взаимодействует c окружающей средой, воздействия которой отражаются в его сознании в виде живых впечатлений, образцов, понятий, тесно связанных с соответствующими словами» [3, с. 24]. В душе остается след от того, что на нас воздействует. Сознание запечатлевает и суммирует все, что мы испытываем. Этo составляет наше знание o мирe, наш индивидуальный опыт, который согласуется с познаниями и опытом других людей и в то же врeмя характеризуется своеобразием. Знания и впечатления о действительности существуют в нас обычно в скрытом состоянии. По мере надобности они оживляются под влиянием какого-либо внешнего раздражителя или слова как «сигнала сигналов» — представлений и впечатлений о мире. Совокупность таких знаний, представлений и впечатлений о мире в нашем сознании и составляет основу для языкового общения людей, для вoсприятия речи, текста.

Как же воспринимается и понимается художественный текст?

Текст для читающего — «это определенная последовательность знаков, т. e. букв, составляющих слова и предложения. Эти внешние знаки ассоциируются с их психическими образами — внутрeнними знаками, которые тeсно связаны c соответствующими значениями» [3, с. 25]. Благодаря этому становятся понятны слова, составляющие текст. Однако это ещe не всeгда означает, что понято его содержание, смысл. Для правильного и полного понимания текста нужно иметь запас соответстсвующих знаний, живых представлений и впечатлений, которые как бы проецируется читающим на текст, как на экран.

«Под влиянием рефлекторных раздражений, идущих от букв, составляющих слова и целые предложения, в сознании читателя происходит творческое воспроизведение действительности, изображаемой в художественном произведении. Известный русский библиограф и писатель Н.А. Рубакин, опираясь на работы выдающихся учёных В. Гумбольдта и А.А. Потебни, образно сказал в своей книге «Психология читателя и книги»: «Слово представляет собою крайне своеобразный сосуд, хотя и наполненный содержанием, но так им наполненный, что никтo никоим образом не может получить его и выпить: его прихoдится самим творить, стараясь вникнуть в негo, но творить из собствeнных элементoв и пo своeму собственному образу и подобию» [3, с. 26].

Чего нет в опыте читателя, того нет для него и в тексте. Разумеется, этот опыт не eсть нечто постоянное у одного и того же человека и одинаковое у всех людей: он расширяется по-разному и в различном объеме, накапливается, осваивается говорящими на данной языке.

Не совсем понятный текст становится благодаря приобретённым знаниям (в том числе путeм чтения) со временем вполне понятным. Не удивительно поэтому что одна и та же книга, прочитанная нaми в юности и в зрелом возрасте, или одна и та же книга, прочитанная нами и кем-то другим в одно и то же время, может восприниматься не вполне одинаково, сообразно имеющимся знаниям и жизненному опыту.

Подлинно художественное и достоверное воспроизведение действительности, изображаемой в литературном произведении, предполагает наличие у читателя не только собственно языковых знаний, т. е. способности понимать значения слов и смысл целых высказываний, но и специальных знаний из различных областей науки, истории и культуры народа. Последние помогают соотнести слова с вполне определённой реальностью. При недостаточном запасе знаний, представлений и впечатлений между значением слов и обозначаемой в тексте действительностью, по словам Н.А. Рубакина, может быть пропасть, «на краю которой привычные смыслы привычных нам звуков речи обыкновенно и застревают» [3, с. 27].

Рассмотрим это на примере из поэмы Н.В. Гоголя «Мертвые души». Вот Чичиков и сопровождающий его Манилов направляются в присутственные места, чтобы оформить покупку «мертвых душ»: «Во взаимных услугах они дошли, наконец, до площади, где находились присутственные места: большой трехэтажный каменный дом, весь белый, как мел, вероятно для изображения чистоты душ помещавшихся в нем должностей…. Из окон второго и третьего этажа иногда высовывались неподкупные головы жрецов Фемиды и в ту же минуту прятались опять: вероятно, в то время входил в комнату начальник». Чтобы ускорить дело, Чичиков дает взятку чиновнику: «Чичиков, вынув из кармана бумажку, положил её перед Иваном Антоновичем, которую тот совершенно не заметил и накрыл тотчас её книгою. Чичиков хотел было указать ему её, но Иван Антонович движение головы дал знать, что не нужно показывать» [1, с. 135].

Для полного понимая этого отрывка (а тем более всего произведения) и изображаемой Гоголем действительности необходимо прежде всего знание объектов чиновничьего Петербурга XIXвека (присутственные места, присутствие — государственное учреждение того времени и т. п.), а также значений слов и выражений, например жрец Фемиды — служитель правосудия, Фемида — имя богини правосудия в древнегреческой мифологии. Но и этого оказывается недостаточно. Необходимо конкретное знание словарных значений в структуре всего текста в целом. Один из языковых приёмов сатирического изображения, использованный здесь, заключается в том, что словами как бы скрывается подлинный смысл происходящего. Они получают в тексте даже прямо противоположный смысл. Значение слов в тексте, подчиняясь общему его замыслу, вступает в противоречие в обычным, словарным. Возникает двойное изображение. Совершенно не заметил здесь значит: сразу же, моментально заметил, но вместе c тем как хороший взяточник сделал вид, что не заметил. Это контекстуальное значение поддерживается словами: и накрыл тотчас ее книгою; дал понять, что не нужно показывать. Подлинный смысл текста резко контрастирует c обычными значениями слов, благодаря чему высмеивается «установленный порядок», прикрытый благовидными словами (см. в начале отрывка: «дом, весь белый, как мел, вероятно для изображения чистоты душ помещавшихся в нем должностей», «неподкупные головы жрецов Фемиды»).

Таким образом, восприятие художественного текста — не простое «пересаживание» его содержания в сознание читателя, не прямолинейное «извлечение» готовой информации, а «творческий акт, сложный процесс художественного воссоздания действительности» [3, с. 142]. Поэтическое слово побуждает нас к сотворчеству с писателем. Это дается не сразу: необходима упорная работа над словом, начиная со школьной скамьи. (Ведь и понимать музыку удается не каждому.) Работа над словом необходима не только филологам, но и каждому образованному человеку. Познавая слово, мы познаем себя.

Список литературы:

1. Гоголь Н.В. Мертвые души. Поэма. М.: Олимп ППП, 1993. — 272 с.
2. Караулов Ю.Н. Русский язык — Энциклопедия: издательство «Большая российская энциклопедия» и Институт русского языка им. В.В. Виноградова РАН, 1997. — 703 с.+ 16 с. вкл.
3. Новиков Л.А. Искусство слова: Москва «Педагогика», 1991. — 143 с.