КОМПЛЕКС «МЫ-ОНИ» В СИНТОИСТСКИХ ТЕКСТАХ

Потамская Вера Павловна

Студентка исторического факультета Тверского государственного университета, г. Тверь

potamskaya.v@yandex.ru

Хохлова Ольга Николаевна

Научный руководитель, к.и.н., доцент кафедры всеобщей истории исторического факультета Тверского государственного университета,

г. Тверь

В философской антропологии различение своего и чужого – это проблема положения человека в окружающем мире. Человек не просто приспосабливается к среде, но и создает свой собственный микрокосм. Он способен выйти за пределы организованного им мира в открытый мир и определить свое  отношение к нему, войти в другие культурные миры. Это имеет огромное  значение для создания и развития собственной культуры. Мир «своего» обретает специфику в процессе осознания чужой культуры. Границы между своим и чужим изменяются и в пределах одной эпохи, и в историческом процессе.

Расширение картины мира не сняло оппозицию мы-они, а актуализировало ее на новый лад. С течением времени выделилась новая форма этой проблемы – идея национальностей, развившаяся в национализм. Проблема свой  - чужой стала не только философской и исторической, но  политической.[17, c.5-6]

В рамках данной работы будет предпринята попытка раскрыть проявление  оппозиции мы-они в Японии. Цель работы – продемонстрировать эволюцию самоидентификации японцев  на основании комплекса древних и средневековых текстов до формирования концепций японского национализма.

В качестве источников в работе используются тексты синто: летописно-мифологический свод Нихон секи (720 г.), синтоистко - историческое произведение  Дзинносетоки (1339-1368 гг.), трактаты представителей школы кокугаку Мотоори Норинага и Хирата Ацутанэ (80-е гг. XVIIIв.).

Синтоистские тексты привлекали внимание многих ученых: работы Г.Е.Светлова и А.Н. Мещерякова освещают ранние периоды развития японского государства и развития синто, активно привлекая летописно-мифологические своды (Кодзики, Нихон секи, Когосюи, Энгисики).

Следующую группу литературы составляют работы, посвященные  средневековому периоду становления синто: статьи Л.М. Ермаковой и Е.К. Симоновой-Гудзенко.

Труды Л.Д. Гришелевой и  Е. В. Верисоцкой охватывают  период XXв., однако затрагивают более ранние этапы становления японской идеологии.

История синто и общественно-политической мысли в эпоху Токугава освещается в работах    Ю.Д. Михайловой  и А.А. Накорчевского.

К работам общего характера можно отнести труды Н.Хироси, И. Сабуро, Н.И. Конрада, Дж. М. Китагава, А.Е. Жукова, посвященные соответственно развитию философской мысли Японии, японской культуры, японской литературы, религиозных традиций, истории японского государства.

Т.о. текстам синто, используемым в работе в качестве источников, посвящено большое количество работ. Приведенная историография позволяет рассмотреть исторический контекст, дает характеристику текстов синто, развитие философской мысли в Японии. В научной литературе более освещен период Токугава. Нихон секи и Дзинносетоки рассмотрены в меньшей степени. Однако проблема оппозиции мы-они в трудах практически не разрабатывается и рассматривается лишь в назывном порядке.

Нихон секи - генеалогическо-летописный свод, составленный  в 720 г под руководством принца Тонэри. Нихон секи состоит из 30 свитков, в тексте  приводится несколько вариантов одних и тех же мифов, преданий и сообщений, повествование доведено до 697 гг. Это историческое повествование, в котором в хронологической последовательности описывается родословная сменявших друг друга императоров, начиная с богов, которые считались их предками и различные события, происходящие в то время. [18, c.43]

 В качестве основы для свода составители использовали не только  японские предания, молитвословия, но и  китайские хроники, приводя содержащуюся в них информацию о самой Японии. Несмотря на то, что составители Нихон секи находились под влиянием китайской исторической традиции, составители сохраняли критическое отношение к ней, что появилось в идеологических отличиях (неприятия японцами идеи «мандата Неба»).[6, c.67-69]

Нихон секи, как предполагается,  было адресовано дворам Китая и Кореи, с целью продемонстрировать и доказать  не только древность и могущество рода, покорившего другие племена на большой части японской территории, но и утвердить статус возникшего государства как сильного образования, имеющего божественное происхождение, а также засвидетельствовать этим памятником высокий культурный уровень японского двора, владение летописно-исторической традицией в китайском ее понимании. [16]

Т.е. целью создания Нихон секи являлись укрепление авторитета правящего дома, возведя его генеалогию  к богам - создателям страны и демонстрация статуса возникшего государства, имевшего божественное происхождение. В мифах же и берет начало идея священности  императорской династии.[10, c.80-81]

Дзинносетоки – труд, созданный одним из идеологов императорского правления Китабатакэ Тикафуса, в XIVвеке во время существования 2 императорских домов. [7, c.142-143]. Дзинносетоки написаны в синтоистом ключе, однако, хронологическое изложение исторических фактов позволяет рассматривать его и как историческое сочинение.[20, c.227]

Основополагающей задачей Китабатакэ было стремление доказать уникальность Японии в сравнении с другими странами. Для подтверждения своих идей автор использовал синтоистские легенды и буддийскую космогонию.

Автор широко использует любую возможность сравнить, подтвердить события фактами из китайских источников. Подобная аргументация используется для подтверждения древности и незыблемости правящей династии в Японии по сравнению с Китаем. Большое внимание уделено развитию синто, буддизма, конфуцианства на Японских островах. Однако собственно исторические события мало интересуют автора, он отмечает те факты, которые оказывали влияние на преемственность власти. Главное уделяется не особенностям правления, а законному, последовательному наследованию. Определяющим в труде Китабатакэ является новая концепция легитимности власти, когда определяющей силой является не столько воля богов, как в Нихон секи, а представление о законном и незаконном. Эти элементы пришли как раз из Китая.[20, c.229-231]

Труды школы кокугаку относятся к XVIII-первой половине XIXвв. Кокугаку представляла качественно новое направление общественной мысли. Она сделала резкий поворот от китайской классики в сторону японской и занялась поисками японских ценностей в отечественной литературе.[3, c.120]

В докладе используются труды Мотоори Норинага «Душа бога Наоби» (1771), «Тама Кусигэ» и Хирата Ацутанэ «Истинный священный столп духа»

Главной задачей для деятелей кокугаку было обнаружение критериев, позволяющих оценить то или иное явление как сугубо японское или отвергнуть его как позднейшее напластование, имеющее иностранное происхождение. Главными такими критериями выступали безыскусственность, прямота, природность чистота, божественность, которые присущи японцам изначально.[15, c.239]

Ученые пытались путем филологического анализа японских исторических книг  понять, в чем состоял путь Японии в древности, до проникновения китайской культуры.[3, c.137]

Авторы без критики воспринимали все то, что соответствовало их основной идее, даже если это явно искажало исторические детали. В своих построениях представители школы кокугаку опирались на исконно-японскую систему ценностей и отрицали все китайское. Целью их рассуждений было развить и укрепить в сознании японцев чувства превосходства над другими странами и внушить мысль, что все страны должны почитать Японию.[1, c.11-12]

Данный комплекс источников позволяет реконструировать отношение японцев к другим странам и народам и выявить его эволюцию.

Первым историческим событием, согласно Нихон секи, является деятельность первого «земного» властителя Японии – Дзимму, перешедшего со своим племенем  с о. Кюсю на о. Хонсю, в провинцию Ямато, образовав при этом племенной союз Ямато. В третьем веке в сферу влияния племенного союза входили  все главные острова японского архипелага, кроме Хоккайдо. Во многих местностях продолжали обитать прежние жители территорий, иногда полунезависимые политически, так например на о. Кюсю продолжали еще существовать кумасо – племя, с которым Ямато долгое время приходилось выдерживать упорную борьбу, ведь первоначальное население Японии не было этнически однородным и делилось на несколько отличных групп: Цутигумо, Коробоккуру, Эбису, Кумасо, Хаято, Идзумо, Тэнсон.[8]

 Это был своеобразный внешний мир, расположенный на самом архипелаге: племена, не входившие в племенной союз Ямато, именуются варварами. Это были, во-первых, племена юга Кюсю и прилежащих к нему островов («южные варвары» хаято) и, во-вторых, племена на севере Хонсю, имеющие в источниках уничижительное название эмиси (креветочные восточные варвары)[9, c.400].Жители Ямато уже в тот период времени отделяли свои обряды, верования от других существовавших и считали, что их религиозные взгляды более правильны, чем другие. Различие между населением Ямато племенами также видятся в других обычаях и быту. К примеру, Ямато противопоставляют себя племени эмиси: «В их деревнях нет старост, в больших селах нет глав. Все они живут замкнутым миром, и все промышляют разбоем. Кроме того, в горах есть дурные божества, а в полях вредоносные демоны. Они чинят помехи на перекрестьях дорог, преграждают пути, всячески терзают людей. Среди восточных дикарей самые сильные — эмиси. Мужчины и женщины у них соединяются беспорядочно, кто отец, кто сын — не различается. Зимой они живут в пещерах, летом — в гнездах. Носят звериные шкуры, пьют сырую кровь, старший и младший брат друг другу не доверяют…»[16]

Первоначально, правители Ямато, занятые проблемой межплеменных отношений, практически не имели сведений о народах за пределами Японского архипелага. Судя по речи правителя в Нихон секи,  мир им представлялся огромной пустотой. О существовании других стран правителю  Ямато сообщает божество. После этого божественного известия государство Ямато снаряжает экспедицию на материк. [16] Около 370 г. произошел легендарный поход  правительницы Дзингу на Корейский полуостров, закончившийся покорением Силла, а правители двух других государств полуострова Когуре и Пэкче обещали приносить дань Ямато.[6, c.76]

Видимо, правителей Ямато в первую очередь интересовали природные ресурсы – золото, серебро, «несметные многоцветные сокровища». Причиной  этого является тот факт, что в силу географического положения на Японском архипелаге было мало природных ресурсов, и на протяжении становления государства Ямато за них велась активная борьба. Обилие гор делало многие местности непригодными для рисоводства, следовательно, большую роль в жизни государства играли промыслы (рыболовство, охота, собирательство). Однако в связи с увеличением населения росло и потребление продуктов питания, что вызвало заинтересованность государства Ямато в освоении территорий за пределами островов для экономических нужд, в первую очередь для возделывания риса.

С  сопоставления Ямато и жителей Корейского полуострова и Китая начинается самоидентификация.

Сами японцы называли себя великой страной на востоке моря, страной богов, где «правит правитель-мудрец, именуемый сумэра-микото, «Небесный повелитель»[16].Мысли о собственной исключительности составители Нихон секи включают в речи ванов Силла: «на небе-боги. На земле – государи Ямато. Кроме этих двух видов богов, кого станем бояться…».[16] Идеи исключительности Японии были тесно связаны с идеями о божественности Японии. Обоснованием  этой идеи служит миф о божественном происхождении  императора: он объявлялся внуком богини солнца Аматэрасу, законно управляющий страной по ее повелению.

Если по отношению к Пэкче и Когуре в Нихон секи нет уничижительных характеристик, что связано с неким покровительственным отношениям к этим государствам, как колониям Ямато, то Силла, как основной соперник Ямато на Корейском полуострове, удостаивается  других характеристик. Она воспринималась как «страна мелкого и мерзкого племени». Связано это  с местным обычаем захоронений: «кости они выбрасывали на солнце, трупы – сжигали, не полагая это за жестокость…». Другой причиной был тот факт, что Силла не имела «правильных основ».[16] Должно быть, имеется ввиду, что Силла не была божественного происхождения, как Ямато, не направлялась богами по правильному пути. Божественность государственной власти Ямато объяснялась тем, что отец первого мифического императора Дзимму являлся внуком Аматэрасу. Она и передала Небесному внуку страну в вечное управление, вручив при этом три божественные регалии (меч Кусанаги-но туруги, яшмовые подвески магаратама и зеркало Ята-но кагами).[16]

Китай воспринимался как великая страна: «Лучше послу умереть, чем утерять послание. Этот посол нерадив, он утерял письмо из великой страны Тан».[16]

В XIвеке государство Ямато из-за внутренних смут  отказывается от проведения активной внешней политики, сохраняя при этом интерес по отношению к континенту. Он был обусловлен потребностью в новой информации о буддизме и организации системы управления  в Китае.[16]

XIII-XIVвв. – период, когда Япония переживает нашествие монголов и кризис сегуната Камакура, закончившийся кратковременным восстановлением власти микадо Годайго.

В результате Годайго бежал на юг Хонсю, не отрекаясь при этом от власти, прихватив с собой императорские регалии, а на севере Асикага поставил своего императора. Т.о. образовалось двоецарствие – северный и южный дворы. С 1336 по 1392 гг. в истории Японии носят название намбокуте дзидай – период южного и северного дворов. Современники называли южный двор мия гата (партия принцев),  а северный – букэ гата (партия воинов).

Реакцией на произошедшие события стал труд Китабатакэ Тикафуса, одного из идеологов Южного двора императора.

  Основой его построений является  миф, зафиксированный в Кодзики и Нихон секи: Япония – страна богов, т.к. «Небесный предок впервые основал ее. Богиня Солнца передала управление своим потомкам».[4, c. 233]. Из этого следует и идея об исключительности Японии, т.к. в других странах не встречается подобного.

Помимо синтоистских мифов, для подтверждения своей позиции Китабатакэ широкого использует буддистские установки: «Присолнечная расположена в середине океана, удалена от материка. И Дэнге-дайси с северной горы, и Гомё-сосё из южной столицы писали, что Япония – центральная земля, что делает ее Сямора между Южным и Восточным континентами…Ямато соответствует Конгосэн…И как земля, расположенная в стороне, эта страна управляется государями божественного происхождения» [4, c. 236].

Автор акцентирует внимание на том, что в отличие от Китая и Индии  Япония является отдельным континентом, с непрерывным престолонаследием. В других странах это не так: Китай – страна, склонная к династическому беспорядку («после первого Сына Неба Фу-Си сменилось 36 династий»), в Индии же даже «человек дурных качеств, но обладающий силой, мог стать владетелем страны…». Порядок престолонаследия делает Японию отличной от других стран: «только в нашей стране со времени разделения Неба и Земли и до сегодняшнего дня наследование государей не прерывалось… И это результат непреложной клятвы Аматэрасу и объяснение того, почему Япония отличается от других стран.» [4, c.237-238]

Божественность Японии обосновывается ссылками на три божественные регалии: меч Кусанаги но туруги, зеркало Ята-но кагами и яшмовые подвески магаратама. Регалии предаются по наследству точно так же солнце, звезды, луна остаются на небе.[19, c. 76-78]

По сравнению с Нихон секи, при идентификации Японии Китабакэ делает акцент на преимущества государственного устройства. 

В 1603 г. микадо даровал Токугава Иэясу титул сегуна, и на первых этапах своего развития сегунат столкнулся с вопросом идеологического обоснования режима. В качестве официальной доктрины было выбрано конфуцианство чжусианского толка, объяснявшее социальную иерархию, выдвигающее на первый план идею семьи. Однако конфуцианство не стало объединяющим  силой общества и государства, т.к. не учитывало национальную специфику.

Но распространение неоконфуцианства способствовало оживлению интеллектуальной жизни в стране. Пристальное внимание к истории Китая, характерное для представителей конфуцианской науки пробудило в японском обществе интерес к своему прошлому, к истокам собственной цивилизации. Начинается воссоздание, синто в качестве целостной религиозной системы, протянувшейся из древности в настоящее. Политика самоизоляции также способствовала интересу к собственному прошлому и истокам духовной культуры, однако несмотря на ее  развитие, представления японцев о мире значительно расширились.[16]

Наиболее ярко оппозиция мы-они проявилась в текстах кокугаку. Представители кокугаку главной особенностью Японии называют не только существование единой и непрерывной императорской династии, но и наличие особых связей между императором и народом.[11, c. 11-12]

Норинага в своих исследованиях полностью привел как действительную всю легендарную историю Японии с ее культом императора и древней синтоистской религией. Начав с исторической и культурной сферы, он перешел в сферу религиозную, представив Кодзики как основное священное писание синтоизма.[2, c.121]

 В своих трудах «Душа бога Наоби» и «Драгоценная шкатулка для гребней», толкуя Кодзики, Мотоори  воспроизводит идеи превосходства Японии в силу уникальности ее пути развития и приводит несколько аргументов. Во-первых,  вследствие рождения в стране богини Аматэрасу, которую он отождествляет с солнцем, и непрерывности священной императорской династии («создавшая эту страну богиня-прародительница Аматэрасу сама установила императорскую династию»). В других же странах существовал беспорядок престолонаследия, следовательно, они являются  дурными.[12, c.259]

Другим аргументом Мотоори является идея верности традициям, истинному Пути, что трактуется как  продолжающийся во времени процесс божественных деяний[12, c.259-260].Только в « этой божественной стране, где правит император, суть этого Пути предается должным образом из поколения в поколения. Во всех иностранных государствах забыты традиции, идущие со времен древности. Поэтому в иностранных государствах проповедуются другие Пути». Мотоори называет его Путем великой богини Аматэрасу, «путь, которым небесные владыки управляют Поднебесной, который распространяется на четыре моря и тьму стран; это истинный путь, который передается только в нашей августейшей стране»[13].  Истинный путь – божественное творение, причем японских божеств, которые вместе с Японией и сотворили весь мир.[15, c.240].

Мотоори говорит, что Япония является главной  среди держав мира, и они должны почитать божественную страну и подчиняться ей.

Наиболее энергичным последователем Мотоори был Хирата Ацутанэ, утверждавший  возрожденный синто, понимаемый как древний путь. Он его отстаивал как абсолютную истину.[14, c.317].

Усилиями Хирата учение эволюционировало в воинственную расистскую доктрину. Он утверждал, что все японцы одной крови, что императорский дом произошел от верховных небесных богов, каждый японец также произошел от какого-либо бога и потому страна священная.[2, c.122] Души же людей «здесь прямы и справедливы, лишены встречаемых за границей бесстыдных ухищрений.»[21, c. 249] В трудах школы кокугаку эпитеты, которыми награждают иноземцев носят гораздо более оскорбительный характер, чем в Дзинносетоки: если во втором случае заявляется о превосходстве Японии, то в первом случае используются различные средства выражения для подчеркивания разницы: «бесстыдные ухищрения», «сердца людей были дурны», «вассалы».

Хирата выступает как идеолог почитания императора. Он  не только подчеркивал значимость бога творца, но и был убежден в святости Аматэрасу. Религиозный элемент его учения, возвышающийся над жизнью народа и имеющий в основе человеческую психологию, еще не вполне приобрел статус религиозного вероучения из-за связи с национальным сознанием. Это соединяло религию с политикой, с идеей почитания императора.[14, c.322-323]

В  своем труде «Истинный священный столп духа» Хирата приходит к выводу, что Япония - страна «первопредок», превосходящая все остальные страны. Иноземные страны не рождены божествами Идзанаги и Идзанами, следовательно,  находятся на несопоставимо низком уровне по отношению к Японии: «страна государей возглавляет на востоке все мириады стран, а на запад от нее, начиная с тех корейских владений, все земли образовались из затвердевшей морской пены…»[21, c.249-250].  Т.е. различие между Японией и прочими государствами носят физический характер, поскольку Японские острова возникли в результате креационной деятельности богов, тогда как другие страны появились в процессе сгущения морской пены.[10, c. 106]

Ацутанэ писал: «Японцы постоянно и правильно осуществляли то, что китайцы называют…пятью основными добродетелями. У японцев не было необходимости давать этим понятиям названия и обучать им».

Хирата заканчивает свое  сопоставление Японии с другими странами утверждением, что остальные страны являются вассалами Японии: «…это похоже на то, как покорные вассалы по пояс в грязи, по колено в воде тащат дары своему властелину…»[21, c.300]

В работах школы кокугаку отсутствует идея изгнания чужеземцев, т.е. национализм не приобрел политической определенности в силу его связи с религией  - это была незрелая форма национализма, она стояла от шовинистского национализма.[14, c.330] Однако концепции школы кокугаку подготовили почву для дальнейшего развития национальных и националистических идей.[10, c.99]

Т.о. концепция свой-чужой прошла несколько этапов  развития. Первым этапом является к.VIII–  нач.IXвв. В это время интерес к другим странам был связан, прежде всего,  с экономическими целями. Внешний мир был ограничен Кореей и Китаем. На раннем этапе своего становления оппозиция мы-они базировалась, в основном, на культурных различиях. Акцент на божественное происхождение страны делался в меньшей степени. На втором этапе развития – XIII-XIVвв. концепция свой-чужой несколько изменилась. «Чужими» воспринимались Китай и Индия. Исключительность Японии и ее правителей обосновывалась  вследствие идеи преемственности власти божественных императоров, получивших страну в управление от богини Аматэрасу, прозвучавшей еще в Нихон секи. Помимо синтоистских преданий использовались  конфуцианские и буддийские установки.

Наиболее ярко оппозиция  мы-они  проявилась в текстах школы кокугаку к XVIII- нач.XIXвв. В трудах Мотоори и Хирата получили развитие  идеи превосходства Японии, изложенные в Нихон секи и Дзинносетоки. Япония противопоставлялась всему миру.

Акцент постепенно перемещался: сначала с культурных отличий на божественное происхождение, а затем приобрел синтоистскую апологетику, вылившись в три основных отличия от иностранцев: Истинный Путь, божественное происхождение императора и преемственность императорской власти, божественность самого японского народа.

Список литературы:

1. Верисоцкая Е. В. Идеология японского экспансионизма в Азии в конце XIX - начале XX в.: в 2 ч. – М.: Наука, 1990.
2. Гришелева Л.Д. Эволюция концепции японского национализма и традиционная культура //Дух Ямато" в прошлом и настоящем -М.: "Наука", 1989. -  195 с.
3. Гришелева Л. Д. Формирование японской национальной культуры (конец XVI– начало XXвека) – М.: Наука, 1986. – 286 с.
4. Дзинносетоки // Синто – путь японских богов: в 2т. Т2. Тексты синто – СПб.: Гиперион, 2002 -496 с.
5. Ермакова Л.М. К проблеме догматики средневекового синтоизма //Синто – путь японских богов: в 2 т.Т.1. Очерки по истории синто – СПб.: Гиперион, 2002. – 704 с.
6. История Японии. Т.1. С древнейших времен до 1868 г. / отв. Ред. А.Е. Жуков – М.: Институт востоковедения РАН, 1998. – 659 с.
7. Китагава Дж.М. Религия в истории Японии / пер. с английского – СПб.: Наука, 2005 – 588 с.
8. Конрад Н.И. Япония. Народ и государство. Исторический очерк – Петроград, 1923.[Электронный ресурс]. URL: http://shounen.ru/nihon/history/japhistory3.shtml(дата обращения 13.12.2011)
9. Мещеряков А.Н., Грачев В.Н. История древней Японии – М.: Наталис, 2010 г. – 544с.
10. МихайловаЮ. Д. Мотоори Норинага и школа национальных наук // Из истории общественной мысли Японии XVII – XIX веков. -  М.: Главная редакция восточной литературы, 1990. - 215 с.
11.  Михайлова Ю.Д.Общественно-политическая мысль Японии 60-80-е гг. XIX в. - М.: Наука, 1991. – 216 с.
12. Мотоори Норинага Душа бога Наоби // Синто – путь японских богов: в 2т. Т2. Тексты синто – СПб.: Гиперион, 2002 -496 с.
13. Мотоори Норинага Тама кусигэ. [Электронный ресурс] URL:http://leit.ru/modules.php?name=Pages&pa=showpage&pid=1031 (дата обращения 17.03.12)
14. Нагата Х. История философской мысли Японии. -  М.: Прогресс, 1991. - 416 с.
15. Накорчевский  А.А.  Синто в эпоху Токугава // Синто – путь японских богов: в 2 т.Т.1. Очерки по истории синто – СПб.: Гиперион, 2002. – 704 с.
16. Нихон секи. Анналы Японии. В 2-х т./пер.и комм. А.М. Ермаковой и А.Н. Мещерякова. – СПб.: Гиперион, 1997. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/japan.htm(дата обращения 13.12. 2011
17. Одиссей: Человек в истории /Отв. ред. А.Я. Гуревич. - М.: Наука, 1994. - 1993: Образ "другого" в культуре - 330 с.
18. Сабуро  И. История японской культуры / пер. с японского. – М.: Изд-во «Прогресс», 1972. – 228 с.
19. Светлов Г.Е. Путь богов: синто в истории Японии. -  М.: Мысль, 1985. – 240 с.
20. Симонова-Гудзенко Е.К. Дзинносётоки //Синто – путь японских богов: в 2 т.Т.2. Тексты синто – СПб.: Гиперион, 2002. – 496 с.
21. Хирата Ацутанэ Истинный священный столп духа// Синто – путь японских богов: в 2т. Т2. Тексты синто – СПб.: Гиперион, 2002 -496 с.