РОЛЬ ИРОНИИ В ТВОРЧЕСТВЕ АМУРСКОГО САТИРИКА  Ф. ЧУДАКОВА
(НА ПРИМЕРЕ СЕРИИ ФЕЛЬЕТОНОВ  «ПЕСНЬ О КУЛЬДУРСКОМ КЛЮЧЕ»)

Голев Максим Анатольевич

студент 4 курса, историко-филологический факультет БГПУ,

г. Благовещенск

E-mail: maks.golev.blg@mail.ru

Урманов Александр Васильевич

научный руководитель, доктор филологических наук,

профессор кафедры русского языка и литературы БГПУ, г. Благовещенск

Федор Иванович Чудаков(1887-1918) – талантливейший сатирик начала XX столетия, поэт, прозаик, журналист, сотрудник ряда благовещенских газет и журналов, печатавшийся под псевдонимами Амурец, Босяк, Гусляр, Язва и др. Излюбленным жанром Чудакова являлся стихотворный фельетон – малая художественно-публицистическая форма, предназначенная в основном для журналов и газет, отличающаяся злободневностью тематики, сатирической заострённостью и юмором. В которой даже неопытный взгляд может обнаружить огромное остроумие и неиссякаемую актуальность.

А.В. Урманов в «Энциклопедии литературной жизни Приамурья XIX-XX веков» приводит цитату из изданного в 1916 г. «Словаря сибирских писателей, поэтов и учёных» о том, что «дарование его (имеется в виду Чудаков. – М.Г.) широко выбивается из рамок газетного фельетона»[3, с. 423]. В 1918 году в нескольких номерах издававшегося Ф. Чудаковым и заполнявшегося преимущественного его собственными произведениями, журнала «Дятел, беспартийный» был напечатан цикл «Песнь о Кульдурском ключе», в который входили четыре фельетона: «Первые исторические указания на целебные свойства Кульдурского ключа», «Чудо с солдатом – одно из новейших чудес, наблюдавшихся на Кульдурском ключе», «Чудо с шталмейстером Гондатти» и «Чудеса ан-масс».

Одной из самых распространённых форм выражения авторской позиции в сатирическом произведении является ирония. Как известно, «ирония (от греч. eironeia – притворство, насмешка) – это осмеяние, содержащее оценку того, что осмеивается; одна из форм отрицания. Отличительный признак иронии –двойной смысл, где истинным является не прямо высказанный, а противоположный ему подразумеваемый; чем больше противоречие между ними, тем сильней ирония» [1, с. 109]. В сатирическом произведении ирония становится средством разоблачения отдельных сторон жизни или всего общественного устройства.

Cатирик открывает цикл фельетоном «Первые исторические указания на целебные свойства Кульдурского ключа», который выполняет роль вступления. Как известно, Кульдурские горячие минеральные ключи расположены у отрогов Малого Хингана. Кульдур – в переводе с тунгусского «горячий» и Колоболок, что означает «возле котла». Как эти термальные ключи, так и прилегающая местность, считались местным населением священными, местоположение их сохранялась в строгой тайне от европейцев. Эти ключи и поныне славятся своими лечебными свойствами.

Ироническая тональность в произведении прослеживается с самых первых строк. По утверждению сатирика, о существовании источника знали со времён античности («Всё – от грека Геродота, / От Плутарха-старика» [4, с .5]) до современности («И до дедушки Федота» [4, с. 5]). В одном ряду с античными мудрецами ставится дедушка Федот. Такое сопоставление заставляет насторожиться читателя, предположить, что автор говорит несерьёзно. Широкие временные рамки дают понять, что речь в фельетоне пойдет о неизменном явлении, характерном для любой эпохи. Далее сатирик с помощью различных приёмов продолжает разрушать серьёзное восприятие, выстраивая дистанцию «я-для-себя» и «я-для-другого». Например:

Иль изрубят парня в схватке

На мельчайшие куски,

Уцелеют бровь да пятки,

Да суровые носки;

Поглядишь – полдюйма жизни

Не отыщешь в нём никак,

А живой водицей взбрызни –

Глядь, вскочил, и – марш в кабак! [4, с. 5].

Насмешка автора проявляется в художественной детали, сатирик создаёт парадоксально-комическую ситуацию: от парня уцелели лишь «бровь да пятки, да суровые носки». В фельетоне фигурируют античные (Меркурий, Афродита) и фольклорные образы (Иван-царевич, серый волк, Царь-птица, Кощей и другие), которые подвергаются ироническому снижению:

Пили эту воду боги

Все, от малых до больших,

И Меркурий крылоногий

Водоносом был у них.

Потому-то Афродита

И цвела, как маков цвет,

Не боясь от дифтерита

Умереть во цвете лет [4, с. 5].

Кажется, будто сатирик отождествляет свою точку зрения с точкой зрения дедушки Федота («Иловайский с Геродотом пусть про нектар говорят, – / Мы-то с дедушкой Федотом знаем всё и без цитат!» [4, с. 5]). Но автор даёт понять, что между ними – ощутимая дистанция. Например, он сознательно меняет ударение в слове «нЕктар», подчеркивая своё отчуждающе-насмешливое отношение. Cам народный мудрец Федот описан иронически:

Ну, а дедушку Федота

Очень трудно обмануть!

Дед Федот (его кафедра

помещалась на печи,

Где профессор этот щедро

Тер бока о кирпичи) [4, с. 5].

Комически представлен и сам характер дискуссии Федота с греческими мыслителями о сущности целебной воды («…нектар – глупый миф, / Да и впрямь, коль разобраться / Нектар квасом просто был» [4, с. 5]).

Таким образом, первый из фельетонов цикла позволяет понять ироническое отношение сатирика к склонности людей во все времена веровать в чудо, в некую панацею, о свойстве людей приписывать сказочные свойства каким-то божественным или природным явлениям и тем самым снимать с себя ответственность – уповать на чудо, ждать его. Автор намечает характер проблемы (вневременной) и демонстрирует художественное средство, с помощью которого он будет развенчивать описываемые им явления – иронию.

Фельетон «Чудо с солдатом – одно из новейших чудес, наблюдавшихся на Кульдурском ключе» повествует о русском солдате, который на Первой мировой войне потерял ногу. После волшебного исцеления на Кульдурском ключе герой отправляется в столицу, где становится большевиком. Ф. Чудаков изображает отрицательное явление в положительном виде, то есть осмеивает данное с точки зрения должного. Сигналом читателю для сопоставления двух планов – данного и должного – служит откровенно, подчеркнуто демонстрируемое притворство говорящего, предупреждающего, что его слов нельзя понимать всерьез. Юмор осуществляется за счёт притворно-серьезного тона повествователя. Евтюткин Семён – «безногий и жалкий инвалид», он получает сосновые костыли за храбрость, «Врачи Семёна осмотрели / и бодро крякнули “Ага!”» [4, с. 6] т.д. Детали и эпитеты создают комический эффект, который позволяет определить ироническое отношение сатирика к происходящему. Он с помощью горькой иронии обличает власть, которая отправляет народ на убой, превращает в пушечное мясо, а затем «награждает» его сосновыми костылями и выбрасывает как ненужный хлам. И остаётся инвалиду уповать лишь на чудо. Потому Евтюткин и вступает в большевики, так как разуверился в способности прежней власти творить чудеса и, напротив, поверил новым властителям, обещающим народу исполнить все его упования. То есть переход на сторону большевиков предопределён самой судьбой, тем, что случилось с героем.

Фельетон цикла «Чудо с шталмейстером Гондатти» начинается со вступления:

Смертный, жизнь твоя – как травка

На полянке луговой:

Подошла коза-чернавка,

Гам! – и съела с головой!

Будь силач, как бурый Мишка,

Будь ты ростом в 9 фут. –

Но укусит комаришка, –

Малярия и капут! [5, с. 2].

Вначале не идет речи о Гондатти. Первые строки произведения представляют собой рассуждения о быстротечности жизни и бессилии человека перед влияниями извне. Это способ продемонстрировать читателю, что проблема не сводится  к личности одного отдельно взятого губернатора, что здесь пойдёт разговор о распространённом, типичном явлении.

Сатирик изображает метаморфозу либерала, писавшего в прекрамольнейших газетах, в ретрограда. Ирония автора по отношению к герою чувствуется не сразу, она нарастает постепенно. Комическим поначалу выглядит только желание шталмейстера разводить на Амурской земле жирафов. Нарочито-торжественный тон, описывающий приезд губернатора, подчёркивает ироническое отношение автора:

Повстречали хлебом-солью.

Рады. Как же: либерал!

Как же, в рот те боб с фасолью, – 

Край давно такого ждал!

Речь за речью, тост за тостом –

 И словес, и вин поток![5, с. 2].

Чудаков использует высокий торжественный слог, напоминающий язык оды. Ирония в фельетоне строится на контрасте. Показывая действия «либерала», сатирик сопоставляет два плана – чаемое и реальное. Получив власть, Гондатти совершает действия, противоположные его прежним убеждениям или, скорее, модным в то время декларациям. Жители ожидают демократических свобод, местного самоуправления, которое было упразднено в годы реакции – после первой русской революции: «Будет земство! Пойте дети…» [5, с. 2].Герой не учреждает земство, растрачивает казну на показушные выставки и юбилеи в свою честь, выселяет евреев,  устанавливает жесткую цензуру в прессе и т.д. Автор иллюстрирует непостоянство человеческих убеждений, меняющих в угоду обстоятельствам, на примере одного человека.

Но проблема не сводится только к личности отдельно взятого губернатора, об этом свидетельствует финал произведения:

Ключ Кульдурский виноват!

Коль воды его кристальной

Малость выпьет ретроград

Иль романовский квартальный

– Сразу, словно от руки

Чудодейственной Цереры,

Перейдёт в большевики

Или левые эсеры

И – совсем наоборот,

Если после променады

Либерал воды хлебнёт, –

Переходит в ретрограды [5, с. 3].

Автор отстаивает мысль, что действия Гондатти являются типичным явлением, что человеку свойственно менять свои убеждения ради личной выгоды, благополучного существования. Они могут трансформироваться при изменении социального положения (в данном случае – после получения человеком власти) и т.д. Чудаков считает, что эта модель поведения человека вневременная, типичная для любой эпохи.

В четвертом фельетоне цикла «Чудеса ан-масс»­ сатирик уже прямо доказывает, что проблема неустойчивости человеческих убеждений (а точнее полное их отсутствие) – явление типичное:

Легко ли дело: чудо к чуду

По единицам подбирать!

Нет! Мы хотим сегодня дать

Чудес великих сразу груду! [6, с. 6].

Сатирик приводит в пример Февраль и Октябрь 1917 года, когда русский народ отказался от своего царя. Автор не жалеет царя и не осуждает тех, кто его сталкивает с престола: «Но то, что было в прошлом марте, / Ему бессмертие создаст <…>, Когда торчком слетела с трона семья Романовых…» [6, с. 6]. Чудаков раскрывает проблему не на примере конкретного человека, как в предыдущих фельетонах цикла, а на примере целой нации:

А на ключе содом стоял

Великое столпотворенье:

Там вырастали «убежденья»,

Левей которых с дней творенья

Доселе не видал.

Кто был доселе апатичным

Ко всем идеям безразличным

Тот делался весьма приличным

Эсером или меньшевиком,

Кто зубы грешных кулаком

Тогда дробил на всякие манеры

И “ел жидов’’ без всякой меры – 

В большевики или эсеры

Вступал без всяких лишних слов.

Кто за подлоги был в остроге

Кто был в остроге за поджоги –

Хлебнёт водицы и – готов –

И рысью с места – в демагоги.

Метаморфоза произошла со всеми: с монархистами («Кто зубы грешных кулаком / Тогда дробил на всякие манеры / И “ел жидов’’ без всякой меры – / В меньшевики или эсеры / Вступал…» [6, с. 7]), с простым русским народом («Кто был доселе апатичным, / Ко всем идеям безразличным…» [6, с. 7].) и т.д.

По мнению Чудакова, массовый характер «перебежничества» основан именно на вере человека в чудеса, которую он подвергает отрицательной оценке в первом фельетоне. Таким чудом становится для «усталого» народа революция 1917 года, поэтому люди и начали встраиваться в новую систему, с лёгкостью отбрасывая прежние убеждения или, скорее, то, что казалось им убеждениями.

Таким образом, Ф.И. Чудаков в серии фельетонов «Песнь о Кульдурском ключе» выходит на универсальную проблематику с помощью иронии. Разоблачая сложившуюся у человека модель поведения, основанную на веру в чудеса и снятии с себя всякой ответственности за собственные поступки. Отсюда-то, по мнению сатирика, и вырастает отсутствие собственных убеждений, которые, как маски, меняются в угоду внешним факторам и обстоятельствам.

Список литературы:

1. Словарь литературоведческих терминов / ред.-сост. Л.И. Тимофеев и С.В. Тураев. М.: Просвещение, 1974. – 507 с.
2. Урманов А.В. Чудаков Ф.Лирика. Сатира / Составление, предисловие и примечания А. Урманова // Амур: Литературный альманах БГПУ. № 12. Благовещенск: Изд-во БГПУ, 2013. С. 2-11.
3. Урманов А.В. Чудаков Фёдор Иванович // Энциклопедия литературной жизни Приамурья XIX – XX веков. Благовещенск: Изд-во БГПУ, 2013. С. 423.
4. Чудаков Ф.И. Песнь о Кульдурском ключе: Первые исторические указания на целебные свойства Кульдурского ключа, Чудо с солдатом – одно из новейших чудес, наблюдавшихся на Кульдурском ключе [под псевд. Гусляр] // Дятел, беспартийный: Еженедельное лит.-сатирическое издание. №3. 1918. C. 4-6
5. Чудаков Ф.И. Песнь о Кульдурском ключе: Чудо с шталмейстером Гондатти [под псевд. Гусляр] // Дятел, беспартийный: Еженедельное лит.-сатирическое издание. . №4. 1918. C. 2-3.
6. Чудаков Ф.И. Песнь о Кульдурском ключе: Чудо ан-масс [под псевд. Гусляр] // Дятел, беспартийный: Еженедельное лит.-сатирическое издание. №6. 1918. C. 6-7.