ЭВФЕМИЗМЫ КАК НЕОТЪЕМЛЕМАЯ ЧАСТЬ РУССКОЙ РЕЧИ

Торточаков Сергей Владиславович

студент 2 курса, кафедра бизнес-информатики СЗИУ РАНХиГС,

г. Санкт-Петербург

Е-mail: de.loire@yandex.ru

Эвфемистические выражения возникли в русской речи достаточно давно, но сам термин «эвфемизм» появился сравнительно недавно. Данный термин в Большом российском энциклопедическом словаре определен как «непрямое, смягченное выражение вместо резкого или нарушающего нормы приличия».

Похожую интерпретацию термина можно встретить и на просторах «Лингвистического энциклопедического словаря»: «Эвфемизмы… эмоционально нейтральные слова или выражения, употребляемые вместо синонимичных им слов или выражений, представляющихся говорящему неприличными, грубыми или нетактичными». Так, в русской речи эпитет «старый» заменяется «пожилым», выражение «летальный исход» вытесняет собой «смерть» и пр.

В современном цивилизованном обществе одной из главных причин появления эвфемизмов служит этикет, тенденция к воздержанию от употребления грубых или непристойных выражений. К примеру, высказывание «вы врёте» часто заменяется выражениями вроде «вы не совсем правы» или «вы сочиняете».

Эвфемизмы довольно чувствительны к социальной оценке тех или иных явлений. Подобное может быть связано с исторической изменчивостью статуса эвфемистических наименований, присущему одному поколению людей; в следующем поколении она [изменчивость] может расцениваться как неоднозначная грубость, где возникает необходимость в эвфемистической замене. Выдающийся русский лингвист, заслуженный деятель науки РСФСР, Б. А. Ларин заметил, что «существенным условием действенности эвфемизма является наличие «грубого», «недопустимого» эквивалента. Как только это подразумеваемое неудобопроизносимое выражение выходит из употребления, эвфемизм теряет свои «облагораживающие» свойства, так как переходит в разряд «прямых» наименований, и тогда требует новой подмены».

По мнению известного отечественного филолога, доктора филологических наук, Л. Крысина, современной русской речи характерны проявления негативных явлений как в области культуры, так и в рамках нравственности, что может выражаться в огрублении речи, а также в её эвфемизации.

Огрубление как таковое может выражаться в речи современного человека, а в частности, в широком употреблении вульгаризмов, жаргонизмов, грубых просторечных слов и выражений. Причинами могут послужить достаточно порой высокий уровень агрессии в речевом поведении людей наряду с негативной экспрессивностью, касающейся несогласия в ходе обсуждения с позицией собеседника.

Процесс эвфемизации современной речи определяется как противоположный огрублению по целям, характеру и результатам. Л. Крысин выделяет основные цели, преследуемые говорящими при употреблении эвфемизмов:

1. Тенденция к уклонению от коммуникативных конфликтов и казусов, к искоренению коммуникативного дискомфорта.

Говорящий в вежливой форме называет объект, действие, свойство. К примеру, «незрячий», «слабовидящий» вместо «слепой», а также высказывания вроде «изрядно выпивший» или «подшофе». Подобный канцелярский штамп «заслуженный отдых (покой)» в связке с выражением «уйти на заслуженный отдых (покой)» ощущается как более уместное и вежливое выражение, нежели «уйти (отправиться) на пенсию» для собеседника, т.к. альтернативный (нежелательный) вариант может вызвать неоднозначную реакцию у последнего, а именно недвусмысленные ассоциации с социальной ущербностью.

2. Вуалирование, камуфляж существа дела.

Здесь располагается наиболее многочисленная группа эвфемизмов. Камуфлирующие, завуалированные наименования часты для обозначения требующего скрытого характера: жизни тюрьмы, работы военных, оборонных предприятий, социальных потрясений и т.п. К примеру, вместо слова «стукач», несущего недвусмысленный негативный оттенок говорят «информатор» (телесериал «Улицы разбитых фонарей». Словосочетание «высшая мера наказания», эвфемистически характеризовавшее приговор к смертной казни, расстрел в советскую эпоху, приобрело черты официального юридического термина.

В языке военно-промышленного комплекса находит употребление большое количество эвфемизмов, с помощью которых филигранно скрывается истинный смысл передаваемых сообщений: «объект оборонного характера», «изделие», «N-ская часть». «Изделие в момент взрыва должно было находиться на специальной башне, построенной в центре испытательного поля» (А. Д. Сахаров «Воспоминания»).

Представители власти наряду с экономистами зачастую прибегают к завуалированному смыслу, непонятному для большинства граждан, используя подобные словосочетания, как «либерализация цен», «освобождение цен», «упорядочение цен», «свободные цены», в действительности прилагающиеся к абсолютно любым ценам и процессам, происходящими с ними. Однако в действительности они обозначают не что иное как рост цен, «более высокие цены, чем прежде», но обозначают не напрямую, но вуалируя явление. Например, «после объявления рыночного пути развития экономики, цены на товары стали свободными».

3. Стремление сообщить нечто таким образом, чтобы это оказалось понятным лишь адресату.

К данной тенденции примешиваются разного рода объявления. Завуалированный смысл здесь, однако, легко оказывается доступным. К подобным объявлениям можно отнести оные, касающиеся отношений между мужчинами и женщинами, например, «познакомлюсь с молодой женщиной для “встреч”», «молодая девушка в поиске “личного спонсора”» и т.п. Очевидно, какие цели преследуют авторы таких объявлений, «изящно» скрывающих смысл своих посланий под выделенными эвфемизмами.

Эвфемизмы ориентированы на определенные темы и сферы деятельности людей. Безусловно, традиционной сферой обилия эвфемизмов является дипломатия. «Очевидно, что те коммуникативные задачи, с которыми приходится иметь дело дипломатам и политикам, невозможно решить, используя лишь прямые номинации, обходясь без обиняков, намеков, недоговоренностей, камуфляжа, то есть - без всего того, для выражения чего как бы и предназначены эвфемизмы» - пишет Л. Крысин. К примеру, право «око за око» на языке дипломатии обозначается «принципом взаимности».

Процесс эвфемизации можно проанализировать на примере ряда классических и современных художественных произведений. Литературное произведение «Горе от ума» выдающегося русского писателя А. С. Грибоедова изобилует эвфемизмами, касающихся личной жизни и личности говорящего. Так, грубые слова «глупый», «дурак», «идиот» в комедии заменены следующими примерами эвфемизмов:

«Он слова умного не выговорил с роду…»

«А чем не муж? Ума в нём только мало»

«Как во мне рассудок цел остался» и пр.

Известный академик Д. С. Лихачев говорит об эвфемизмах, как о характерной черте древнего мистического сознания, замещение слов по причине страха перед ними. По мнению филолога, и в наше время характерно употребление эвфемизмов вместо слов, пугающих нас.

Примерами таких слов могут послужить слова, связанные со смертью, погребением. Грибоедов в своем произведении и для них находит более мягкую замену:

«Ваш дядюшка отпрыгал ли свой век?»

«Хоть душу отпусти на покоянье»

Таким образом, на примере произведения А. С. Грибоедова можно убедиться в богатстве и яркости русского языка. Эвфемизмы вносят свою посильную лепту в преобразовании языка, делая его более насыщенным и живым.

В заключение, стоит подчеркнуть, что эвфемизмы не только характерное, но и «законное» средство языкового выражения, имеющее определенный нормативный статус: они находят употребление в тех многочисленных ситуациях, когда языковой вкус говорящих, их представление об этических ценностях диктуют им необходимость замены прямых номинаций косвенными. Кроме того, эвфемизмы оказываются показателями определенных стереотипов в данное время. Часто порой, то, что называется прямо в одних социальных условиях, в иных, изменившихся, условиях и в иное время требует эвфемистических обозначений.

Список литературы:

1. Арапова Н.С. Эвфемизмы // Лингвистический энциклопедический словарь, 1990 г.
2. Грибоедов А. С. Горе от ума, Эксмо 2015. – 160 с.
3. Крысин Л. П. Эвфемизмы в русской современной речи, Русистика, 1994. № 1-2. –с.28-49
4. Ларин Б. А. Об эвфемизмах // Проблемы языкознания, 1961
5. Москвин В. П. Эвфемизмы в лексической системе современного русского языка, Ленанд 2010. – 264 с.