ТРАНСФОРМАЦИЯ  ЕСТЕСТВЕННОГО  ПОВЕДЕНИЯ  В  ДИКОЕ  И  АБСУРДНОЕ  В  РАССКАЗЕ  А.П.  ЧЕХОВА  «СМЕРТЬ  ЧИНОВНИКА»

Ли  Виолетта

студент  3  курса,  кафедра  русского  языка  и  литературы  Казгосженпу,  Республика  Казахстан,  г.  Алматы

E-mail:  gibadat_o@mail.ru

Орынханова  Гибадат  Аманжоловна

научный  руководитель,  канд.  филолог.  наук,  ст.  преп.  Казгосженпу,  Республика  Казахстан,  г.  Алматы

В  основе  сюжета  рассказа  «Смерть  чиновника»  —  мелкий  и  досадный  инцидент:  чиновник  Червяков  чихнул  в  театре  и  увидел,  как  сидящий  впереди  старичок  вытер  лысину.  Вежливо  извинился  —  события  развиваются  естественно  до  того  момента,  как  Червяков  узнает  в  старичке  статского  генерала  Бризжалова.  После  этого  естественность  сменяется  нелепостью,  абсурдностью  мыслей,  чувств  и  поведения  героя.

Обратим  внимание  на  первое  предложение  рассказа:  «В  один  прекрасный  вечер  не  менее  прекрасный  экзекутор,  Иван  Дмитрич  Червяков,  сидел  во  втором  ряду  кресел  и  глядел  в  бинокль  на  «Корневильские  колокола»»  [1,  с.  6].  Здесь  определение  прекрасный  употреблено  дважды.  Словосочетание  в  один  прекрасный  вечер  воспринимается  как  фразеологизированное  выражение  со  значением  «однажды  вечером».  Далее  определение  прекрасный  употреблено  перед  существительным  экзекутор.  Сочетание  его  с  существительным  —  наименованием  официальной  должности  придает  предложению  ярко  выраженный  комический  оттенок  и  выражает  насмешливо-пренебрежительное  отношение  автора  к  персонажу.  Форма  имени  собственного  Иван  Дмитрич  характерна  для  разговорной  речи.  Употребление  ее  в  авторской  речи  говорит  о  фамильярном,  а  в  контексте  предложения  —  о  фамильярно-пренебрежительном,  отношении  автора  к  персонажу.  Здесь  также  важна  разница  между  выражениями  смотреть  спектакль  и  глядеть  на  спектакль.  Смотреть  что-либо  означает  по-русски  «воспринимать  что-либо  при  помощи  зрения»,  тогда  как  глядеть  на  что-либо  значит  лишь  «устремлять  свой  взгляд  на  какой-либо  предмет».  Поэтому  слова  Чехова  о  том,  что  Червяков  «глядел  в  бинокль  на  «Корневильские  колокола»»  не  оговорка.  Автор,  безусловно,  хотел  сказать,  что,  устремив  свой  взгляд  на  сцену,  его  герой  едва  ли  воспринимал  содержание  спектакля.

Высказывание  «Авторы  правы:  жизнь  так  полна  внезапностей!»  не  соответствует  следующей  за  ним  фразе:  «Но  вдруг…  апчхи!!!»  [1,  с.  6].  Использованный  здесь  прием  «обманутого  ожидания»,  то  есть  несоответствие  серьезности  авторского  высказывания  —  предупреждения  заурядному  и  мелкому  событию  —  чиханию,  которое  нельзя  всерьез  отнести  к  «внезапности  жизни»,  вызывает  комический  эффект.

«Чихать  никому  и  нигде  не  возбраняется.  Чихают  и  мужики,  и  полицмейстеры,  и  иногда  даже  и  тайные  советники.  Все  чихают»  [1,  с.  6].  Однородные  члены  предложения  (мужики,  полицмейстеры,  тайные  советники)  —  существительные,  обозначающие  социальную  принадлежность  перечисляемых  лиц.  Признак  социальной  принадлежности  подчеркнут  автором  и  в  названии  рассказа,  и  в  первом  предложении  («экзекутор»).  Слова  иногда  даже  выделяют  последний  член  перечисления,  который  обозначает  высшую  степень  социальной  иерархии  этого  ряда,  что  усиливает  комический  смысл  предложения.

Употребление  в  первом  абзаце  существительных  с  уменьшительно-ласкательным  суффиксом  платочек,  старичок  можно  объяснить  описанием  окружающей  обстановки  с  точки  зрения  Червякова,  находящегося  «на  верху  блаженства».  В  тексте  рассказа  они  больше  не  встречаются.  Моменты,  отмеченные  выше,  придают  первому  абзацу  ярко  выраженное  юмористическое  звучание,  контрастирующее  как  с  заглавием  рассказа,  так  и  с  дальнейшим  развитием  сюжета.

Обратим  внимание  на  то,  как  называет  автор  двух  главных  действующих  лиц  рассказа:  чиновник  —  встречается  в  тексте  1  раз,  экзекутор  —  2,  Иван  Дмитрич  Червяков  —  1,  Червяков  —  15,  старичок  —  2,  статский  генерал  Бризжалов  —  1,  Бризжалов  —  3,  генерал  —  14.

Имена  собственные  являются  «говорящими»,  т.  е.  содержащими  характеристику.  Фамилия  Червяков  вызывает  ассоциацию  с  существительным  червяк,  которое  толкуется  в  словаре  как  «продолговатое  мягкотелое,  бескостное  ползающее  животное».  Многократное  повторение  фамилии  (в  соотношении  с  поступками  и  поведением  персонажа)  создает  определенное  экспрессивно-эмоциональное  отношение  читателя  к  носителю  этой  фамилии,  которая  становится  «говорящей». 

Обозначение  этого  персонажа  словом  чиновник  употребляется  всего  один  раз,  но,  вынесенное  в  заглавие  рассказа,  оно  приобретает  значение  основной,  главной  характеристики,  объясняющей  поступки  и  поведение  персонажа.  В  рассказе,  по  сути,  умирает  не  человек,  а  носитель  чина,  винтик  бюрократической  машины.  Эта  мысль  подчеркивается  названием  рассказа.

Фамилия  другого  персонажа  —  Бризжалов  не  вызывает  каких-либо  прямых  ассоциаций.  Обозначения  старичок  и  генерал  (преобладающие  в  рассказе)  отражают  восприятие  Червякова:  сначала  он  увидел  возрастные  признаки  лица,  затем  —  его  социальную  принадлежность;  последнее  и  определило  поведение  Червякова.  Последнее  слово  заключительного  абзаца:  «…  он  лег  на  диван  и  …  помер».  Глагол  помереть  относится  к  просторечному  (сниженному)  стилю  речи  и  может  восприниматься  как  оценка  факта  «смерти  чиновника»  —  пренебрежение,  признание  ничтожности  судьбы  и  смерти  Червякова. 

Глаголы  говорения  сказал,  обратился,  гаркнул,  повторил,  вводящие  прямую  речь  генерала,  относятся  к  нейтральному  стилю  речи  (кроме  глагола  гаркнуть,  характерного  для  сниженного  стиля  и  отражающего  степень  раздражения  действующего  лица).

Эти  глаголы  отчетливо  противостоят  негативной  авторской  оценке  манеры  говорения  Червякова.  Червяков  говорит  с  генералом  шепотом  (в  первом  случае  зашептал  ситуативно  оправдано,  во  втором  случае  спросил  шепотом  объясняется  страхом),  неразборчиво  (пробормотал,  забормотал  —  от  страха),  выбирая  не  соответствующую  обстановке  форму  выражения  (начал  докладывать).  Только  с  женой  он  говорил  естественно  (рассказал).

Сопоставим  внутреннюю  речь  Червякова  с  ее  «реализацией»  в  прямой  его  речи:

Таблица  1.

Обилие  восклицательных  интонаций  во  внутренней  речи  Червякова,  слова  и  выражения  типа  фанфарон,  черт  с  ним,  не  стану  же  я  больше…  выражают  крайнюю  степень  раздражения  и  решительность;  в  прямой  же  речи  проявляются  черты  робости,  угодничества,  страха  (ваше-ство,  персоны,  брызнул-с,  как  вы  изволили  сказать  и  т.  п.).  В  речи  Червякова  встречаются  неполные  предложения  (я  не  желал),  перебивы  мыслей  (я  ведь…  не  то  чтобы;  изв…),  коммуникативно  факультативные  элементы  (ради  бога,  могу  сказать,  значит),  характерные  для  устной  речи  и  ситуативно  обусловленные.  Употребление  в  речи  Червякова  обращения  ваше-ство,  формы  чихнул-с,  брызнул-с,  оборотов  сами  изволите  знать-с,  смею  ли  я  вызваны  социальными  факторами,  «чиновничьей»  психологией  действующего  лица.

Обратим  внимание  на  употребление  формы  единственного  и  множественного  числа  в  последнем  монологе  Червякова:  «Смею  ли  я  смеяться?  Ежели  мы  будем  смеяться,  так  никакого  тогда,  значит,  и  уважения  к  персонам…  не  буде…»  [1,  с.  8].  Употребление  здесь  формы  множественного  числа  придает  высказыванию  значение  обобщения.  «Мы»  Червякова  включает  в  себя  множество  подобных  ему,  так  же  как  «персоны»  —  множество  подобных  генералу.  Противопоставление  «я»  и  «ваше-ство»  (т.  е.  «экзекутор  Червяков»  и  «генерал  Бризжалов»)  перерастает  в  противопоставление  «мы»  и  «персоны»  (т.  е.  все  мелкие  чиновники  и  все  лица,  стоящие  на  высших  ступенях  социальной  иерархии),  что  сообщает  заключительному  («итоговому»)  высказыванию  и  всему  рассказу  остро  социальное  звучание.

Таким  образом,  рассказ,  начавшийся  с  юмористической  интонации  первого  абзаца,  по  мере  развития  сюжета  приобретает  остро  сатирическую  окраску.

Список  литературы:

1. Чехов  А.П.  Рассказы.  М.:  Айрис-пресс,  2006.  —  256  с.