ДВОЯКОЕ  ПОНИМАНИЕ  ПЕРЕВОДА

Картавцева  София  Николаевна

магистр  II  курса,  кафедра  истории  философии  и  логики  НИ  ТГУ,  РФ,  г.  Томск

E-mail:  integral7@list.ru

Найман  Евгений  Артурович

научный  руководитель,  д-р  филос.  наук,  проф.  НИ  ТГУ,  РФ,  г.  Томск

Проблема  «манеры  изложения  мыслей»,  которую  обозначил  Леви-Стросс,  затрагивает  тему  понимания  образа  мышления  другого  человека,  а  также,  способ  овладения  ими,  что  и  составляет  перевод.  В  теории  перевода,  как  разделе  лингвистики,  для  наиболее  успешного  донесения  мыслей  выведены  уровни  эквивалентности,  как  компромисс  между  точностью  и  искусностью  переводчика.  Имеет  место  адекватность  перевода  за  счет  согласия  между  смыслом  и  значением.  В  ситуации  множественности  языков,  когда  отсутствие  полного  согласия  между  языками  заставляет  прибегать  к  уровням  эквивалентности,  что  подчас  выводит  переводчика  за  рамки  теории  перевода,  которая  придает  малое  значение  роли  интерпретирующего  сознания  и  отношения  Я-Другой.  Перевод  можно  представить  не  только  как  поиск  лексических  единиц,  но  и  как  всепроникающий  феномен,  затрагивающий  сознание  каждого  человека.  Бланшо  писал:  «Языки  соотносятся  с  одной  реальностью,  но  выражают  ее  разными  способами.  Говоря  “Brot”  и  говоря  «хлеб»,  я  адресуюсь  к  одному  и  тому  же,  но  выражаюсь  по-разному.  Любой  язык  несовершенен»  [2,  с.  1].

Анализ  данной  темы  помогает  получить  сведения,  важные  как  для  философии  языка,  так  и  для  теории  перевода,  а  также  способствует  раскрытию  наиболее  важных  аспектов  коммуникации,  по  которым  происходит  взаимодействие  и  реализация  понимания.

Объектом  анализа  является  перевод  как  способ  реализации  коммуникации.

Целью  настоящей  работы  является  раскрытие  проблемы  перевода  сквозь  призму  лингвистических  и  онтологических  характеристик.

Например,  дословный  перевод  помогает  сохранить  изоморфность  единиц  перевода,  синтаксических  конструкций  и  лексического  состава  подлинника.  Однако,  при  дословном  переводе  нередко  возникает  нарушение  синтаксических  норм  языка  перевода.  Для  истолкования  смысла  необходимо  погружение  в  исторические  реалии,  некие  предрассудки  —  это  означает,  что  смысл  не  исчерпывается  лингвистическим  значением.  Полное  истолкование  символа  и  нахождение  ему  равного  языкового  выражения  недостижимо.  Согласно  идее  «Парадигмы  перевода»  П.  Рикера,  нахождение  идентичных  средств  для  одной  и  той  же  мысли  невозможно,  потому  что  текст  воспринимается  и  читается  по-разному.  Не  существует  третьего  текста,  в  котором  бы  содержалось  тождественное  значение.  Поэтому,  «хороший»  перевод  будет  лишь  стремиться  к  относительному  равенству  с  источником,  так  как  равноценность  не  будет  достигнута  из-за  отсутствия  эквивалента  между  оригиналом  и  переводом.  Проблема  нахождения  консенсуса,  т.  е.  взаимопонимания  между  субъектами  переводческой  деятельности  представляет  из  себя  диалог.  Диалогичность  понимания  мы  можем  встретить  в  работах  Бахтина.  «Вненаходимость»,  по  Бахтину,  это  свойство  воспринимающего  субъекта,  обеспечивающее  сведение  всех  контекстов  воедино,  что  является  основанием  для  целостного  восприятия  произведения.  Перевод  не  должен  стремиться  к  точной  передаче  мысли,  т.  к.  развитие  импульсом  к  развитию  культуры  служит  перевод  «чужих»  объектов.  Гадамер  также  сравнивал  перевод  с  разговором,  в  котором  переводчик  выступает  соавтором  разговора,  превращая  письменные  обозначения  в  смысл.  Но  в  этом  обсуждении  он  играет  лишь  роль  партнера,  причастного  к  смыслу  наравне  с  текстом.  Например,  оригинал  может  состоять  из  нескольких  десятков  текстов,  и  мы  можем  получить  полное  представление  о  подлиннике  лишь  через  переводы.  Однако  в  самом  оригинале  будет  содержаться  нечто  недосказанное,  которое  оформится  в  переводе.  Можем  заключить,  что  работа  переводчика  является  основой  понимания  и  установления  диалога  между  текстом  и  переводчиком.  Так  как,  в  начале,  его  работа  служит  в  раскрытии  метаязыкового  представления,  а  в  дальнейшем,  с  нахождением  адекватных  лексических  единиц.  Раскрытие  смысла  произведения  и  обогащение  художественного  замысла  происходит  в  сознании  переводчика.  В  этом  контексте  интерпретация  представляется  как  партнерское  сотрудничество  переводчика  и  текста  ради  главной  цели-взаимопонимания  и  создания  текста  перевода.  Реципиент,  он  же  читатель,  выступает  конечным  пунктом  в  коммуникации  и  раскрывает  сообщение  автора:  «Ценность  текста  и  его  новизна  определяется  отношением  его  к  возможным  перспективам  читателя.  Это  будет  выражаться  в  рамках  осознания  себя  способом  обозначения  субъекта  дискурса  [1,  с.  175]  ».  В  процессе  интерпретации  текста  смысл  его  создается  заново,  тексты  сочиняются  в  момент  их  прочтения  и  толкования.

Ситуация  осложняется  проблемой  перевода  внутренней  речи  во  внешнюю.  Поэтому,  понимание  перевода  в  более  широком  контексте,  подразумевает  не  только  лингвистическое,  но  и  философское  рассмотрение.

Разрешить  проблему  непонимания  помогли  бы  исследования,  посвященные  проблеме  глоттогенеза  и  нахождению  праязыка,  но  они  были  запретной  темой.  Табу  было  введено  парижской  лингвистической  академией.  За  последние  два  десятка  лет,  несмотря  на  запрет,  эта  тема  стала  актуальной  среди  нейрофизиологов,  антропологов,  лингвистов  и  философов.  Появились  даже  работы,  в  которых  сравнивается  структура  кода  хромосом  с  языком.  Но  насколько  бы  ни  была  теория  аргументированной,  логичной  она  становится  невозможной  в  силу  верифицируемости.  Поэтому,  утопичную  идею  о  возможности  разрешения  проблемы  с  помощью  нахождения  праязыка  мы  оставим  за  пределами  данного  исследования.

Общеизвестное  понимание  перевода  сводится  к  преобразованию  вербального  сообщения,  изложенного  на  одном  языке,  а  высказанного  на  другом  языке.  Его  дополняет  широкое  определение  перевода  как  осуществление  процедур  понимания  и  интерпретации  текстов  независимо  от  того,  на  каком  языке  они  написаны,  что  характеризует  перевод  как  онтологическую  характеристику  человека.  Заметим,  что  онтологическая  парадигма  рассматривает  перевод  как  непрерывный  процесс  отношения  человека  к  самому  себе  и  другим.  Перевод  может  являться  не  только  физической  формой  диалога,  но  и  переизложением  внутреннего  языка  в  материальном  акте  говорения,  например,  рассказывание  историй  о  своей  жизни.  Интерпретация  не  ограничивается  только  областью  языка,  а  охватывает  широкие  сферы  коммуникации  и  деятельности  людей  в  целом.  Таким  образом,  интерпретация  составляет  фундаментальную  основу  не  только  мышления,  но  и  любой  коммуникативной  деятельности  и  взаимопонимания  между  людьми.  Еще  она  рождает  множество  смыслов  из-за  отсутствия  устойчивости.  У  каждого  индивида  вырабатываются  собственные  смыслы,  где  значение  знака  зависит  от  субъекта.  В  силу  этого,  коммуникация  необходима,  чтобы  свести  множество  смыслов  к  единому  знаменателю.

Тогда  отчего  зависит  коммуникация  или  на  основе  чего  она  выстраивается?  Ответ  можем  найти  в  этике  Левинаса.  В  коммуникации  мы  сталкиваемся  с  морально-этическим  аспектом,  а  именно,  ответственность  перед  Другим.  Из  моральных  отношений  образуются  связи  с  Другим,  чтобы  был  возможен  разговор.  Границы  ответственности  определяют  справедливость  и  милосердие,  но  эти  отношения  с  точки  зрения  Левинаса  ассиметричны:  «…Все  люди  ответственны  одни  за  других,  и  я  —  больше  всех  других»  [3,  с.  359].  Для  донесения  своей  позиции  до  собеседника,  мы  исходим  из  уважения  к  нему.  Регулятором  отношений  выступает  именно  морально-этический  компонент,  когда  новый  диалог  будет  служить  новым  средством  для  самообозначения  и  движением  к  самопониманию.

Исходя  из  вышесказанного,  мы  можем  сделать  вывод  о  том,  что  можно  отнести  на  второй  план  точности  и  правильности  перевода.  И  обнаружить,  что  формирование  смыслов  выстраивается  через  самопонимающее  сознание.  Вопрос  о  трансляции  смыслов  расширяется  за  счет  философского  осмысления.  И  перевод  представляется  нами  как  диалог,  связанный  с  феноменом  понимания  Другого  и  уже  последующей  практикой  перевода.  Поэтому  перевод  не  ограничивается  только  практикой  нахождения  эквивалентов,  так  как  в  обработке  собственного  опыта  мы  прибегаем  к  текстовым  характеристикам  предметов,  которые  не  всегда  предоставлены  нам  в  графическом  виде.  Перевод  не  ограничивается  предписанными  правилами  языка  и  интерес  к  понимаю  Другого  не  угасает  в  современном  мире.  В  историко-философском  контексте  исследование  онтологичности  перевода  может  быть  связующим  мостиком  между  философией  и  теорией  языка.

Список  литературы:

1. Автономова  Н.С.  Познание  и  перевод.  Опыты  философии  языка.  М.:  Российская  энциклопедия,  2008.  —  704  с.
2. Бланшо  М.  О  переводе  //  Иностранная  литература.  —  1997.  —  №  12.  —  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://magazines.russ.ru/inostran/1997/12/benjamin04.html  (дата  обращения  27.03.2014).
3. Левинас  Э.  Ракурсы  //  Левинас  Э.  Избранное.  Тотальность  и  Бесконечное.  СПб.:  Университетская  книга,  2000.  —  416  c.