ПРОБЛЕМА  ИНТЕРПРЕТАЦИИ  ТЕКСТОВ  ЛЬЮИСА  КЭРРОЛЛА

Макарычева  Екатерина  Федоровна

студент  5  курса,  факультет  иностранных  языков,  МарГУ,  РФ,  Республика  Марий  Эл,  г.  Йошкар-Ола

E-mail:  ekaterina.makarycheva@bk.ru

Ефимова  Наталья  Игоревна научный  руководитель,  канд.  филол.  наук,  доцент  кафедры  английской  филологии  МарГУ,  РФ,  Республика  Марий  Эл,  г.  Йошкар-Ола

Творчество  Л.  Кэрролла  осваивается  и  изучается  в  различных  вариантах:  это  и  осмысление  философами,  учеными,  представляющими  естественно-научные  дисциплины,  и  кинематографические  интерпретации,  работы  переводчиков,  и,  собственно,  филологические  исследования.  Книги  Л.  Кэрролла  являются  предметом  обсуждения  уже  более  ста  лет  из-за  противоречивости,  сложных  концепций  текста,  скрытых  возможностей  для  интерпретации.

Актуальность  обращения  к  проблеме  интерпретации  творчества  Л.  Кэрролла  обусловлена  множественность  трактовок  данных  текстов,  появлением  все  новых  переводов,  требующих  анализа  и  оценки,  а  также  недавней  экранизацией  и  планируемым  сиквелом,  которые  сами  по  себе  также  являются  попыткой  интерпретации.

Как  отмечает  Е.В.  Клюев,  художественная  литература  отличается  от  других  видов  речевой  деятельности  тем,  что  в  художественном  тексте  язык  является  не  средством,  а  предметом  изображения  [3,  с.  7].  Льюис  Кэрролл  был  как  раз  одним  из  тех  людей,  кто  видел  цель  высказывания  в  умении  им  оперировать.  Его  эксперименты  со  значениями  слов,  с  их  сочетаемостью  ярко  представлены  в  «Алисе  в  Стране  чудес».  Однако  изобилие  смыслов  привело,  как  ни  странно,  к  созданию  отдельного  течения  в  литературе  —  литературы  нонсенса.  Е.В.  Клюев  в  своей  книге  «Теория  литературы  абсурда»  предлагает  отойти  от  многочисленных  интерпретаций  текста  Л.  Кэрролла,  выдвинутых  разными  учеными,  и  придерживаться  только  того  подтекста,  который  дает  нам  сам  писатель-абсурдист.  Он  считает,  что  в  некотором  смысле  ученые  «накладывают»  скрытый  смысл  на  текст,  где,  возможно,  его  на  самом  деле  просто  нет:  «Текст  есть  феномен,  рассчитанный  только  и  исключительно  на  чтение:  его  «адекватное  понимание»  (как  сведение  смысла  к  набору  формулировок)  невозможно»  [3,  с.  27].

Ученые  вписывают  в  текст  любые  угодные  им  толкования,  от  метафизических  до  психоаналитических.  Е.В.  Клюев  отмечает,  что  попытки  общества  истолковать  нонсенс  —  это  естественный  «механизм  интеллектуальной  защиты»,  т.  к.  нонсенс  —  есть  система  противоречий.  Соответственно,  интерпретируя  абсурдный  текст,  исследователи  стремятся  снять  эти  противоречия  [3,  с.  62].

Таким  образом,  далеко  не  всякое  толкование  абсурдности  имеет  место  в  самом  тексте  или  подразумевается  автором,  однако  интерпретация  абсолютно  необходима  для  того,  чтобы  максимально  приблизить  произведение  нонсенса  к  объективной  реальности.  Любое  художественное  произведение  всегда  подвергается  анализу  даже  самым  заурядным  читателем.  Однако  следует  отметить,  что  анализ  как  метод  понимания  таких  текстов  носит  довольно  узкий  характер.  Здесь  имеет  смысл  говорить  об  интерпретации  как  особом  способе  толкования  произведения.

Как  пишет  М.Л.  Гаспаров,  интерпретация  в  переводе  с  латинского  означает  «истолкование»  [1,  c.  260].  Абсурдные  тексты  не  могут  быть  полностью  проанализированы,  т.  к.  сложные  элементы,  противоречащие  общепринятым  законам  логики,  мешают  цельному  пониманию  произведения.  Поэтому  исследователи  и  ученые  обращаются  именно  к  интерпретации,  стремясь  «избавиться»  от  несоответствий  между  написанным  и  существующим  в  реальности  [1,  c.  263].

Что  касается  произведений  Л.  Кэрролла,  то  здесь,  на  наш  взгляд,  следует  выделить  несколько  типов  интерпретаций:  смысловые  (когда  отдельные  эпизоды  «Алисы»  трактуются  с  точки  зрения  различных  философских,  математических  и  физических  теорий),  переводческих  (имеются  в  виду  многочисленные  переводы  произведений  Л.  Кэрролла)  и  художественные  (литературные,  драматические,  кинематографические  воплощения  текста  Л.  Кэрролла).  Итак,  можно  говорить  о  смысловых  интерпретациях,  когда  части  текста  растолковываются  по  отдельности.  Ученые  обращают  внимание  на  конкретные  эпизоды  «Алисы»,  пытаясь  соотнести  отдельные  явления  абсурдизма  с  явлениями  жизненных  реалий.  Однако  тот  факт,  что  интерпретация  подразумевает  некое  деление,  все-таки  не  способствует  пониманию  текста  в  целом  [1,  c.  265—270].  Наиболее  известные  смысловые  интерпретации  эпизодов  приведены  разными  исследователями  и  отражают,  по  их  мнению,  следующие  идеи  и  гипотезы:  некий  Эликзэндер  утверждает,  что  Алиса  играет  с  логическим  позитивизмом,  задаваясь  вопросом  «Едят  ли  кошки  мошек?  Едят  ли  мошки  кошек?»,  когда  падает  в  кроличью  нору;  А.Л.  Тейлор  развивает  математическую  прогрессию  исходя  из  тех  цифр,  которые  называет  Алиса,  пытаясь  повторить  таблицу  умножения;  Космологи  считают  сцены  изменений  физических  размеров  героини  отличной  иллюстрацией  аспектов  теорий,  рассматривающих  расширение  Вселенной;  само  море  слёз,  в  которое  попала  главная  героиня,  по  мнению  У.  Эмпсона,  содержит  в  себе  скрытую  сатиру  на  теорию  эволюции,  где  оно  является  аналогом  праокеана,  в  котором  зарождалась  жизнь,  а  бег  по  кругу,  в  котором  каждый  выигрывает,  —  теория  естественного  отбора  [6].

Исходя  из  вышеизложенных  теорий,  можно  сделать  вывод  о  том,  что  те  элементы  абсурдности  текста  Л.  Кэрролла,  которые  формируют  противоречия,  вызывающие  трудности  понимания  произведения  в  целом,  являются  неким  стимулом  к  такому  количеству  интерпретаций.  Эти  смысловые  интерпретации  имеют  своей  целью  «приписать»  какой-либо  смысл  тексту,  который  заведомо  его  не  имеет.  Таким  образом,  они  избавляют  читателя  от  некоторого  числа  смысловых  расхождений,  которые  препятствуют  цельному  пониманию  текста.

Кроме  интерпретаций  эпизодов,  которые  мы  называем  в  рамках  этой  работы  смысловыми,  необходимо  также  рассмотреть  литературные  и  кинематографические  произведения,  связанные  с  текстом  Л.  Кэрролла.  Эти  произведения  логично  отнести  к  интерпретациям  художественным,  т.  к.  среди  таковых  можно  рассматривать  не  только  литературный  феномен,  но  и  театральный,  кинематографический,  комиксный  и  т.  п.

Особый  интерес  представляет  одноименная  экранизация  2010  года  Тима  Бертона.  Сценарий  фильма  повторяет  многие  события  «Алисы»  и  «Зазеркалья»,  однако  эпизоды  двух  книг  смешаны.  В  фильме  присутствуют  некоторые  цитаты  из  оригинального  произведения,  известные  каждому  читателю:  “Curiouser  and  curiouser”,  “OFF  WITH  HIS  HEAD!”,  “Why  is  a  raven  like  a  writing-desk?”

Кроме  реплик  из  оригинального  текста,  можно  наблюдать  другие  схожие  элементы  между  фильмом  и  книгой.

Начнем  с  персонажей.  Следует  отметить  тот  факт,  что  сценаристы  сохранили  большинство  героев  книги  —  Alice,  White  Rabbit,  Dodo,  Queen  of  Hearts,  Mad  Hatter,  March  Hare,  Caterpillar,  Cheshire  Cat,  Dormouse.  Наиболее  измененным  оказался  персонаж  самой  Алисы,  а  вот  жители  Страны  чудес  практически  ничем  не  отличаются  от  своих  литературных  прототипов.  Хотя  Кэрролл  не  дает  никакого  описания  своей  героини,  можно  с  легкостью  предположить  что  она  из  себя  представляет,  исходя  из  точки  зрения  о  том,  что  литературная  Алиса  является  прототипом  подруги  автора  —  десятилетней  Алисы  Лидделл,  внешний  облик  которой  легко  узнать  по  фотографиям,  сделанным  самим  автором.  Кроме  того,  к  оригинальному  изданию  книги  были  сделаны  иллюстрации,  которые  заказал  сам  Кэрролл  художнику  Джону  Тенниелу  [6,  c.  9].  Что  касается  словесного  описания  внешности  героини  в  тексте  произведения,  то  здесь  читателю  приходиться  довольствоваться  немногим.  В  начале  второй  главы  Алиса  ведет  диалог  с  самой  собой,  пытаясь  выяснить,  не  превратилась  ли  она  в  кого-то  из  своих  подруг,  ведь  с  ней  произошли  удивительные  вещи.  Здесь  автор  дает  незначительную  деталь:  “I'm  sure  I'm  not  Ada,  …,  for  her  hair  goes  in  such  long  ringlets,  and  mine  doesn't  go  in  ringlets  at  all...”  [4,  c.  25].

Говоря  об  отношении  Алисы  к  себе  и  окружающему  миру,  следует  отметить  ее  самокритичность,  любознательность  и  оптимизм.  “Once  she  remembered  trying  to  box  her  own  ears  for  having  cheated  herself  in  a  game  of  croquet  she  was  playing  against  herself...”  [13,  c.  20].  В  ходе  развития  событий  героиня  нередко  «ругала»  себя  за  проявления  слабости  ее  характера.  “You  ought  to  be  ashamed  of  yourself,  to  go  on  crying  in  this  way!  Stop  this  moment!”  [4,  c.  24].

Во  всех  приключениях  Алиса  видит  нечто  интересное  и  захватывающее.  Она  никогда  не  упускает  возможности  блеснуть  своими  знаниями,  в  которых,  кстати,  она  не  всегда  уверена:  “I  daresay  it's  a  French  mouse,  come  over  with  William  the  Conqueror”  …  Alice  had  no  very  clear  notion  how  long  anything  had  happened”  [4,  c.  31].

“I  wonder  what  Latitude  or  Longitude  I've  got  to?”  Alice  had  not  the  slightest  idea  what  Latitude  was,  or  Longitude  either,  but  she  thought  they  were  nice  grand  words  to  say”  [4,  c.  12].

Ее  довольно  позитивное  отношение  к  происходящему  подтверждается  любопытством  и  восхищением  необычности  событий:  “How  queer  everything  is  to-day!”  [4,  c.  24].

Что  касается  героини  фильма,  то  здесь  необходимо  помнить,  что  действия  разворачиваются  после  событий  книг,  т.  е.  Алисе  около  двадцати  лет  и  ей  пора  выходить  замуж.  Критика  юной  девушки  направлена  уже  не  на  себя,  а  на  окружающих  ее  людей. 

“I’m  sorry  Hamish,  I  can’t  marry  you.  You’re  not  the  right  man  for  me.  And  there’s  that  trouble  with  your  digestion.

(to  her  sister)  I  love  you,  Margaret.  But  this  is  my  life.  I’ll  decide  what  to  do  with  it.

(to  Lowell)  You’re  lucky  to  have  my  sister  for  your  wife,  Lowell.  I  know  you’ll  be  good  to  her.  I’ll  be  watching,  very  closely.

(to  Imogene)  There  is  no  prince,  Aunt  Imogene.  You

need  to  talk  to  someone  about  these  delusions.

(to  Lady  Ascot)  I  happen  to  love  rabbits,  especially  white  ones.

(to  the  Chattaways)  You  two  remind  me  of  some  funny  boys  I  met  in  a  dream”  [5].

Любознательность  книжной  девочки  в  фильме  меняется  на  отрицание,  а  оптимизм  —  негативным  восприятием  событий.

“Frabjous  being  the  day  you  slay  the  Jabberwocky.  —  Alice  backs  away.  —  That’s  not  me”  [5].

В  киноверсии  Алиса,  которая,  кстати,  имеет  фамилию  Кингсли  (англ.  Alice  Kingsley),  представляет  собой  некоего  героя,  бросающего  вызов  обществу  как  в  реальном,  так  и  нереальном  мирах.  Суть  фильма  заключается  в  том,  чтобы  Алиса  свергла  Красную  Королеву,  которая  нарушила  мир  и  покой  Страны  чудес.  Героиня  увлекается  идеей  справедливости  и  идет  против  устоявшихся  порядков.  В  реальном  же  мире  девушка  не  принимает  социальные  каноны:

“Where’s  your  corset?  —  She  pulls  back  her  dress  to  see  bare  legs.  —  And  no  stockings!

Alice

—  I’m  against  them.

Helen  Kingsley

—  But  you’re  not  properly  dressed.

Alice

—  Who’s  to  say  what  is  proper?  What  if  it  was  agreed  that  “proper”  was  wearing  a  codfish  on  your  head?  Would  you  wear  it?”  [5].

Вместе  с  «подвигами»  и  фамилией,  Алиса  приобрела  определенную  индивидуальность,  которая  не  присуща  ее  книжной  версии. 

Зачин  сказки  (падение  в  кроличью  нору)  является  еще  одним  схожим  явлением  между  книгой  и  фильмом,  как  и  последующие  элементы  сказочности  (изменение  размеров,  говорящий  кролик  с  часами  и  т.  п.) 

Тем  не  менее,  фильм  не  является  абсолютной  экранизацией.  А  некоторые  элементы  сценария  нарушают  абсурдный  характер  литературного  произведения. 

Для  начала  следует  отметить,  что  место  действия  —  Страна  чудес  —  в  оригинале  является  нереальной,  тогда  как  в  фильме  упор  делается  на  действительность  сказочного  мира.  Кэрролл  описывает  Страну  чудес,  не  говоря  о  том,  что  этот  мир  сказочный,  т.е.  читатель  узнает  об  этом  только  в  конце.  Таким  образом,  события  воспринимаются  как  реальные,  хотя  на  самом  деле  они  нереальные.  Фильм  же  диктует  все  наоборот:  попав  в  Страну  чудес,  Алиса  глубоко  убеждена,  что  это  сон.  Но  ее  попытки  «проснуться»  были  безуспешны.  Здесь  события  воспринимаются  как  нереальные,  хотя  на  самом  деле  протекают  в  действительности.

Что  касается  временной  организации  событий,  то  сценаристы  явно  нарушили  оригинальную  концепцию  книги.  Несмотря  на  то,  что  экранизированная  героиня  пропала  на  короткий  промежуток  времени,  предположительно  равный  отрезку  времени  сна  Алисы  книжной,  Страна  чудес  в  фильме  имеет  день  и  ночь  (сцены  сняты  в  солнечном  или  лунном  свете),  что  абсолютно  противоречит  кэрролловским  представлениям.

Экранная  версия  также  идет  вразрез  с  некоторыми  смысловыми  интерпретациями,  такими,  как  теории  расширения  Вселенной  и  т.  п.  Ярким  примером  является  моменты,  связанные  с  изменениями  размера  главной  героини.  Всякий  раз,  когда  Алиса  уменьшалась  или  увеличивалась,  ей  приходилось  подыскивать  новое  платье.  Разумно  утверждать,  что  сценаристы  намеренно  используют  такой  элемент,  чтобы  скрыть  изначальные  противоречия  произведения,  избавить  зрителя  от  сложностей  абсурдизма.

В  целом,  можно  говорить  о  том,  что  автор,  создавая  некие  пробелы  в  организации  событий,  выстраивает  цепочку  противоречий,  не  поддающихся  рациональному  пониманию.  А  эти  противоречия  и  являются  основой  литературного  абсурда.  Киноверсия,  как  любая  другая  интерпретация,  имеет  своей  целью  максимально  сократить  число  несоответствий  с  окружающей  действительностью.  Именно  поэтому  режиссеры  отказываются  от  авторской  игры  слов  и  других  элементов  нонсенса  в  пользу  запросов  массового  зрителя,  таких  как  спецэффекты  и  «экшн».  Тем  не  менее,  некоторое  количество  элементов  оригинального  произведения  (персонажи,  эпизоды,  реплики)  остались  в  экранизации  нетронутыми.

Список  литературы:

1. Гаспаров  М.Л.  О  русской  поэзии.  Анализы.  Интерпретации.  Характеристики  /  М.Л.  Гаспаров.  СПб.:  Азбука,  2001.  —  480  с.
2. Демурова  Н.М.  Льюис  Кэрролл:  очерк  жизни  и  творчества  /  Н.М.  Демурова.  М.:  Наука,  1979.  —  200  с.
3. Клюев  Е.В.  Теория  литературы  абсурда  /  Е.В.  Клюев.  М.:  УРАО,  2000.  —  191  с.
4. Кэрролл  Л.  Алиса  в  Стране  Чудес.  Алиса  в  Зазеркалье:  Книга  для  чтения  на  английском  языке  /  Л.  Кэрролл.  СПб.:  КАРО,  2007.  –  416  с.
5. Alice  in  Wonderland  [motion  picture]  Walt  Disney  Pictures.  2010.
6. Gardner  M.  The  Annotated  Alice:  the  definitive  edition  /  M.  Gardner.  New  York  and  London:  W.  W.  Norton  &  Company,  2000.  —  223  p.