«СТРАХ»  ВО  ФРАЗЕОЛОГИЗМАХ  И  ПОСЛОВИЧНО-ПОГОВОРОЧНЫХ  ТЕКСТАХ

Еремина  Виктория

класс  8  «А»,  школа-интернат  №  3  ОАО  «РЖД»,  РФ,  г.  Ртищево

Фирсова  Татьяна  Викторовна

научный  руководитель,  педагог  первой  категории,  преподаватель  русского  языка  и  литературы,  школа-интернат  №  3  ОАО  «РЖД»,  РФ,  г.  Ртищево

Работа  посвящена  исследованию  языковых  особенностей  создания  и  выражения  страха  и  его  функции  в  организации  художественного  текста  (на  материале  фразеологизмов  и  пословично-поговорочных  текстов).

Актуальность  темы  обусловлена  тем,  что  проблема  страха  является  одной  из  важнейших  в  отечественной  культуре,  а  также  недостаточностью  разработки  понятия  «страх»,  наличием  разнообразных  мнений  среди  исследователей.  Большинство  работ,  посвящённых  данной  проблеме,  носят  фрагментарный  характер.  Попытки  создания  идеографического  словаря,  или  тезауруса,  в  котором  был  бы  приведён  максимально  полный  перечень  слов  и  выражений  эмоции  страха,  имели  ряд  недостатков.  В  частности,  так  и  не  были  разработаны  универсальные  семантические  критерии  для  классификации  имеющегося  материала,  отсутствовали  экспликации  употребления  и  сочетаемости  слов  и  выражений.  Описания  отдельных  языковых  или  речевых  особенностей  выражения  страха  оказываются  недостаточными  ввиду  отсутствия  опоры  на  общее  лексико-семантическое  поле  страха.  Выводы  же  о  том,  что  языковое  представление  эмоций  является  отчасти  универсальным,  отчасти  национально-специфическим,  зачастую  делаются  на  достаточно  малом  корпусе  данных  и  носят  самый  общий  характер.  Большинство  исследователей  констатируют  отсутствие  однозначных  дефиниций  понятий,  обозначающих  страх,  что  ведёт  к  смешению  страха  с  другими  понятиями,  их  подмене,  затрудняет  дифференцирование  видов  страха.

Тема  работы  предполагает  постановку  следующей  цели:  провести  структурно-семантический  анализ  языковых  единиц,  выражающих  состояние  страха. 

В  соответствии  с  поставленной  целью  обозначим  задачи  проводимого  исследования:

1.  выделить  и  охарактеризовать  языковые  единицы,  передающие  чувство  страха;

2.  рассмотреть  лексические  и  языковые  особенности  выражения  страха;

3.  выделить  и  проанализировать  грамматические  компоненты  в  способах  создания  состояния  страха.

Объект  проводимого  исследования  —  фразеологизмы,  пословицы  и  поговорки.

Предмет  научного  исследования  составляют  языковые  единицы  с  семантикой  страха.

Основной  метод,  используемый  в  работе,  —  метод  научного  описания,  реализованный  в  приёмах  классификации  и  систематизации  языкового  материала.  Исследование  особенностей  функционирования  лексики  и  грамматики,  обозначающих  и  передающих  страх,  даёт  возможность  ответить  на  вопросы,  что  передаётся  словом,  какие  языковые  средства  использует  говорящий  для  передачи  своего  отношения  к  предмету  и  объекту  речи,  какие  взгляды  и  представления  скрываются  за  языком. 

Теоретическая  значимость  работы  состоит  в  том,  что  результаты  исследования  могут  быть  использованы  в  процессе  преподавания  дисциплин  «Современный  русский  язык»,  «Филологический  анализ  текста».

Интерес  к  проблеме  страха  учёных  во  все  времена  закономерен.  Страх  в  мире  человеческих  переживаний  —  явление  распространённое.  Существуют  лингвистические  исследования,  посвящённые  проблематике  применения  терминов,  обозначающих  состояние  страха.  В  зависимости  от  характера  угрозы  интенсивность  и  специфика  переживания  страха  варьирует  в  достаточно  широком  диапазоне  оттенков:  опасение,  боязнь,  испуг,  ужас.  Если  источник  опасности  неосознан,  возникающее  состояние  называется  тревогой.

Функционально  страх  служит  предупреждением  о  предстоящей  опасности,  позволяет  сосредоточить  внимание  на  её  источнике,  побуждает  искать  пути  её  избегания.

Совокупность  мнений  и  оценок,  выработанных  народом  как  лингвокультурной  общностью,  заключена  во  фразеологических  единицах.  Эти  комплексные  номинации  достаточно  отражают  специфику  познавательного  опыта  социума,  особенно  его  мировидения.

Особое  место  среди  семантических  категорий  занимает  фразеологическое  значение,  то  есть  значение  фразеологических  единиц  как  устойчивых  словесных  комплексов  с  полным  или  частичным  переосмыслением  компонентов.  И  слово,  и  фразеологизм  являются  единицами  номинации,  они  выражают  понятия,  в  виде  которых  мышление  отражает  объективную  реальность.  Фразеологические  единицы  можно  считать  знаками  вторичной  номинации,  их  функция  заключается  не  столько  в  именовании,  сколько  в  передаче  образной  информации  об  обозначаемом.  Имея  образное,  характеристическое  значение,  фразеологизмы  коннотативно  определяют  предикат,  дополняют  значение  слов-синонимов  по  таким  параметрам,  как  интенсивность  проявления  признака,  оценка,  эмоциональная  характеристика. 

Фразеологические  единицы  играют  значительную  роль  в  выявлении  национально-культурных  особенностей,  поскольку  представляют  собой  самостоятельные  духовные  ценности,  созданные  в  языке  народом  на  протяжении  его  истории.  По  мнению  Б.М.  Гаспарова,  «именно  коммуникативные  фрагменты  являются  первичными  в  процессе  нашего  обращения  с  языком..,  а  не  отдельные  слова  в  составе  этих  выражений…»  [1,  с.  124].  При  распределении  фразеологических  единиц  со  значением  страха  возможно  отнести  некоторые  из  них  одновременно  к  различным  состояниям,  в  зависимости  от  глагольных  компонентов,  входящих  в  их  состав.  Глагол  в  данном  случае  выполняет  функцию  своеобразного  «маркера»  интенсивности  эмоции.  Так,  например,  душа  ушла  в  пятки  и  душа  уходит  в  пятки,  где  глагол  совершенного  вида  «ушла»  свидетельствует  об  уже  наступившем  чувстве  сильного  страха  или  ужаса,  а  компонент  «уходит»  характеризует  состояние  человека  в  ожидании  возможного  события:  волнение,  опасение,  тревогу.  Человек,  у  которого  душа  уходит  в  пятки  или  поджилки  трясутся,  оценивается  как  человек  трусливый,  а  испытываемый  им  страх  —  как  преувеличенный.  Когда  говорят,  что  человек  испытывает  панический  страх,  подразумевается,  что  человека  охватил  безотчётный,  внезапный,  сильный  страх,  вызывающий  смятение.

Внутреннюю  форму  можно  обозначить  либо  как  образную,  либо  как  определительную.  Например,  с  одной  стороны  поджилки  трясутся;  с  другой  —  встал  как  вкопанный.  Таким  образом,  новое  название  даётся  через  отношение  к  другому  или  другим  названиям,  причём  сами  эти  отношения  могут  быть  различны  –  образные  представления  значения,  фрагменты  его  описания  и  частичного  определения.  В  языке  существует  ряд  фразеологических  единиц,  по-разному  выражающих  один  и  тот  же  концепт,  и,  соответственно,  с  разными  семантическими  структурами.  Так,  например,  страх,  от  которого  в  жилах  стынет  кровь,  отличается  от  страха,  от  которого  дрожат  колени.  Этот  факт  объясняется  наличием  во  фразеологических  единицах  сложной  семантики.  В  некоторых  идиомах  страх  вызывает  симптомы  потери  способности  движения,  остановки  дыхания,  говорения,  мыслительной  деятельности:  потерять  себя;  язык  не  поворачивается;  лица  нет.  Такого  типа  выражения  служат  для  обозначения  кратковременной,  но  очень  сильной  реакции  организма  на  происходящее.  Зачастую  они  используются  для  передачи  состояния  сильного  испуга  или  волнения.  В  целом  создаётся  впечатление,  что  все  идиомы,  обозначающее  страх,  выражают  интенсивное  чувство.  Значение  фразеологизма  зубы  съел  может  быть  передано  словосочетанием  «трепетать,  дрожать  перед  кем-либо».  В  русском  языке  известны  сочетания:  испытывать  страх,  преодолевать  страх,  наводить  страх,  вызывать  страх.  Состояние  человека,  стоящего  на  пороге  трудностей,  характеризует  сравнение  как  гвоздь  на  панихиду.  Убегать  от  опасности  означает  сматывать  удочки.  Период  опасностей,  трудностей  сравнивается  с  положением  на  лезвии  ножа.  Исходя  из  наличия  в  русском  языке  выражений  типа  страх  нападает  на  человека  (сковывает,  душит,  охватывает,  парализует),  некоторые  лингвисты  предлагают  мыслить  страх  в  виде  некоего  враждебного  существа.  Носители  современного  языка  интерпретируют  такого  рода  выражения  как  метафоры.  Идея  персонификации  страха  присутствует  во  многих  художественных  произведениях.  Очевидно,  что  такого  типа  фразеологические  единицы  служат  для  обозначения  очень  сильного  чувства,  овладевшего  человеком,  которое  переходит  из  одного  состояния  в  другое,  более  интенсивное.  Достигнув  своего  апогея,  оно  заставляет  его  терять  контроль  и  самообладание  от  страха  и  ужаса.  Учитывая  некоторое  преувеличение  во  фразеологизмах,  можно  сделать  вывод,  что  фразеологические  единицы  волосы  дыбом  встали;  глаза  на  лоб  лезут  большей  частью  употребляются  в  рассказах  очевидцев  о  страшных  событиях,  служат  красочной  иллюстрацией  состояния,  в  котором  говорящий  находился  в  тот  момент.  Отмечая  ведущую  роль  языка  в  концептуализации  душевных  состояний,  следует  отметить,  что  одна  и  та  же  эмоция,  выраженная  в  языке  разными  способами,  не  тождественна  самой  себе.  Возможно  структурировать  устойчивые  сочетания  на  основе  семантических  оппозиций,  формирующих  единую  парадигму:

1.  сильный  страх/страх,  не  маркированный  по  параметру  интенсивности;

2.  страх  в  ожидании  чего-либо  плохого/как  реакция  на  что-либо  плохое;

3.  страх  как  «личная  эмоция»/как  «отстранённая  эмоция»;

4.  страх  как  контролируемое/неконтролируемое  чувство;

5.  страх  как  внезапно  наступившее  состояние/как  состояние,  не  характеризующееся  внезапностью;

6.  страх  как  продолжительное/как  кратковременное  состояние;

7.  страх,  вызванный  непосредственным  стимулом/отдалёнными  во  времени  и  пространстве  причинами.

Между  выделенными  оппозициями,  характеризующими  семантическую  структуру  поля  «страх»,  и  метафорическими  моделями,  структурирующими  его  на  основании  образных  ассоциаций,  не  прослеживается  однозначных  корреляций. 

Каждый  фразеологизм  рождается  на  пересечении  нескольких  информационных  полей.  Целый  пласт  фразеологических  единиц  можно  представить  как  тезаурус  окультуренной  информации  —  сведений  о  мире,  составляющих  представление  о  нём. 

Трудно  сказать,  с  каких  времён  берут  начало  пословицы  —  устные  краткие  изречения,  наделённые  особым  смыслом.  Можно  предположить,  что  их  происхождение  уходит  корнями  в  глубокую  древность,  во  времена  язычества  и  раннего  христианства.  Возможно,  первые  пословицы  были  изображены  на  стенах.  Для  людей,  не  имеющих  грамоты,  пословицы  и  поговорки  стали  своеобразной  формой  сохранения  и  передачи  своих  наблюдений,  своего  жизненного  опыта  последующим  поколениям.  Не  поняв  пословицы,  как  это  иногда  случается,  считаешь  её  бессмыслицей,  полагаешь,  что  она  придумана  для  шутки  или  искажена.  Однако  пословица  не  сочиняется,  а  вынуждается  силой  обстоятельств,  как  крик,  невольно  сорвавшийся  с  души.  Прочно  войдя  в  лексику  человека,  пословицы  и  поговорки  делают  речь  выразительной  и  образной,  благодаря  краткости  и  меткости  изложения.  Этот  жанр  народного  творчества  всегда  будет  востребован  как  отражение  социально-исторического  опыта  народа.  Термины  «пословица»  и  «поговорка»  говорят  о  том,  что  изречения  употребляются  в  живой  разговорной  речи.  В  этих  изречениях  наиболее  ярко  проявляются  коллективность  и  устойчивость.  В  сжатой  форме  пословицы  и  поговорки  передают  итог  длительных  и  внимательных  наблюдений  над  жизнью.  Пословица  содержит  в  себе  нередко  совет  или  поучение:  если  боишься  —  не  говори,  если  сказал  —  не  бойся;  не  бойся  медлить,  бойся  остановиться.  Велика  воспитательная  ценность  пословиц,  которая  выражается  в  верных  оценках  поступков  людей,  в  осмеянии  отрицательных  качеств.  По  смыслу  пословица  всегда  двупланова:  имеет  одновременно  прямой  план  содержания  высказывания,  точно  соответствующий  значению  слов,  образующих  его,  и  иносказательный  план  содержания  высказывания.  Именно  широкая  семантика  позволяет  соотносить  пословицу  с  различными  жизненными  ситуациями. 

Поговорка  внешне  похожа  на  пословицу,  то  есть  это  краткое  изречение  в  форме  законченного  предложения,  нередко  назидательного  характера,  имеющее,  в  отличие  от  пословицы,  только  буквальный  план.  Поговорка  отражает  конкретную  типизированную  ситуацию.  Каждый  современный  человек  использует  в  своей  речи  пословицы  и  поговорки,  несмотря  на  перемены  в  мировоззрении,  образе  жизни  и  самом  языке. 

Пословично-поговорочный  материал  признан  культурологически  информационным  в  силу  чётко  выраженной  в  нём  рационально-эмоциональной  квалификации  эмоций.  По  наблюдениям  учёных,  паремиологические  единицы  со  значением  «страх»  пронизаны  идеей  психической  действенности.  В  русской  лингвокультуре  оценка  понятия  «страх»  в  пословично-поговорочных  текстах  в  основном  этически  негативная.  Эмоция  «страх»  управляет  человеком,  что  и  вызывает  негативное  к  ней  отношение.  Преодоление  страха  оценивается  положительно.  Поговорка  у  страха  глаза  велики  говорит  о  некотором  преувеличении  опасности  человеком,  когда  он  видит  её  во  всём  и  принимает  излишние  меры  предосторожности.  Современное  значение  связано  с  инстинктивно  широко  раскрывающимися  глазами  при  сильном  испуге.  Положительные  стороны  осмотрительного  поведения  и  способности  предвидеть  возможную  опасность  с  целью  её  недопущения  иллюстрирует  паремия  бережёного  Бог  бережёт.  В  то  же  время,  оказавшись  в  затруднительном,  безвыходном  положении,  столкнувшись  с  опасностью,  следует  проявлять  мужество,  силу  характера,  трусость  порицается:  волков  бояться  —  в  лес  не  ходить.  Образное  представление  страха  выражено  в  пословице  не  так  страшен  чёрт,  как  его  малюют.

Пословично-поговорочный  фонд  русского  языка  отличает  преимущественно  сенсорная  оценка,  что  объясняется  особенностями  менталитета  русского  человека,  который  «пропускает»  всё  через  сердце  и  душу.  Большую  ценность  представляет  книга  В.И.  Даля  «Пословицы  русского  народа»,  в  ней  собраны  русские  народные  пословицы,  отражающие  отношение  русского  человека  к  жизни. 

«Сборник  пословиц  —  свод  народной  опытной  премудрости  и  суемудрия,  это  стоны  и  вздохи,  плач  и  рыдания,  это  цвет  народного  ума,  это  житейская  народная  правда…»  [3,  с.  11].  По  пословицам  в  сборнике  видится  негативная  оценка  страха:  бояться  смерти  —  на  свете  не  жить;  на  всякую  беду  страха  не  напасёшься;  сробел  —  пропал;  не  смигни,  так  и  не  страшно;  кому  что  думается,  тот  того  и  боится.  В  пословицах  положительно  оценивается  смелость,  говорится  о  том,  что  смелого  ждёт  счастливая  судьба,  он  оказывается  ловчее  и  удачливее:  кто  смел,  тот  и  на  коня  сел;  смелому  горох  хлебать,  а  несмелому  и  щей  не  видать;  смелость  города  берёт;  от  смелого  смерть  бежит;  смелый  там  найдёт,  где  робкий  потеряет;  смелым  счастье  помогает;  кто  идёт  вперёд,  того  страх  не  берёт.  А  трусливый  человек  оказывается  неудачником:  на  трусливого  много  собак;  напуган  —  наполовину  побит;  за  одного  смелого  семь  несмелых  дают,  да  и  то  не  берут.  Трусость  осуждается,  а  трус,  как  правило,  сравнивается  с  зайцем:  труслив,  как  заяц;  бегать  ему,  как  зайцу,  приложив  уши;  трусливому  зайке  и  пенёк  —  волк.  В  пословицах  своей  тени  боится;  трус  и  таракана  принимает  за  великана  трусость  явно  преувеличивается,  имеется  в  виду  человек,  который  всего  боится  и  постоянно.  В  пословицах  говорится  и  о  том,  что  бояться  —  делать  себе  хуже,  потому  что  никакой  пользы  страх  не  приносит,  а  то,  что  должно  произойти,  всё  равно  произойдёт:  хуже,  когда  боишься:  лиха  не  минешь,  а  только  надрожишься.  Нужно  не  бояться,  а  смотреть  страху  в  глаза.  В  состоянии  страха  человек  меняется,  он  испытывает  неприятные  ощущения,  пословицы  показывают,  что  случается  с  человеком  от  страха,  обозначая  внешнее  или  внутреннее  проявление  эмоции:  со  страху  все  позвоночники  пересчитал;  весь  белый  стал;  побледнел  от  страха;  трясётся,  как  осиновый  лист;  со  страха  дух  захватило;  сердце  ёкнуло;  от  страха  ни  жив  ни  мёртв;  чуть  не  умер  от  страха.  Но  сила  человеческого  страха  такова,  что  может  не  только  умертвить,  но  и  оживить:  один  со  страху  помер,  другой  ожил.  Человек,  который  не  переживает  по  каждому  поводу  и  мало  чего  боится,  называет  себя  человеком  не  робкого  десятка. 

Много  в  словаре  Даля  пословиц  с  упоминанием  светлых  и  тёмных  сил.  Страх  есть  грех,  бояться  грешно,  поэтому  человек  должен  уповать  во  всём  на  Бога  и  ничего  не  бояться:  смелым  Бог  владеет;  никого  не  бойся,  только  Бога  бойся;  что  будет,  то  будет,  а  будет  то,  что  Бог  даст.  О  человеке,  который  сильно  чего-то  боится,  говорят:  боится,  как  чёрт  ладана,  то  есть  так,  как  чёрт  боится  Бога  и  всего,  что  связано  с  Ним. 

Список  литературы:

1. Гаспаров  Б.М.  Язык,  память,  образ.  Лингвистика  языкового  существования.  М.,  1996.  —  352  с.
2. Грошева  Л.Н.  Социальные  страхи  и  их  преодоление  у  верующих  и  атеистов.  М.,  2004.  —  28  с.
3. Даль  В.И.  Пословицы  русского  народа.  М:  Изд-во  Эксмо,  2004.  —  616  с.
4. Риман  Ф.  Основные  формы  страха.  М.,  1998.  —  336  с.
5. Толковый  словарь  русского  языка:  Ок.  65000  слов  и  фразеологических  выражений  /  С.И.  Ожегов;  Под.  ред.  проф.  Л.И.  Скворцова.  26-е  изд.,  перераб.  и  доп.  М.:  ООО  Издательство  Оникс:  ООО  Издательство  Мир  и  образование,  2008.  —  736  с.