ИКОНОГРАФИЯ: РАЗЛИЧИЯ В ИЗОБРАЖЕНИИ ХРИСТА ПРАВОСЛАВНЫМИ И КАТОЛИКАМИ В РАССКАЗЕ Н. С. ЛЕСКОВА «НА КРАЮ СВЕТА»

В статье дан анализ функций религиозного экфрасиса произведений западно-европейской и русской живописи в произведении Н. С. Лескова «На краю света» в связи с изменением статуса православия в эпоху великих реформ 60-70 годов XIX столетия. Выявлена причина перекодировки восприятия образа Христа через сюжетно-композиционные формы противопоставления идей католичества и православия посредством иконографии.

Отличительной чертой русской литературы XIX века становится сравнение западно–европейской религиозной живописи и русской христианской иконописи, что проявляется в анализе восприятия Христа между католичеством и православием, которое выражается в индивидуальном восприятии Спасителя разными культурами из - за различия в религиозно-идеологическом мировоззрении вышеуказанных. Актуальность данной темы обосновывается стремлением русский писателей и поэтов осознать причины кризиса христианской веры, что заставляет их обратиться к евангельским сюжетам, а в стремлении найти Истину – прибегнуть к сопоставлению основных ветвей христианства.

Н. С. Лесков на протяжении всего творческого пути искал «истинную веру», то в учениях раскольников, которые ему были ближе православных, то через иконографию, то есть через образное видение Христа представителями разных отводов христианства. Она же стала предметом размышления писателя о нравственных идеалах европейских художников.

С православным и западным пониманием Христа мы знакомимся в рассказе «На краю света», который начинается с беседы архиерея с присутствующими гостями на тему библейских мотивов в западной живописи. Причем,  изображения Христа лишены исторической связности, Лесков описывает картины разных стран и разного временного промежутка, который колеблется между XV-XIX веками, за счет этого писатель создает целостное представление о культурных и религиозных традициях западных католических христиан.

Западные художники, по мнению Лескова, изображали Иисуса не как божество, а как простого человека, подкрепляя образ библейским окружением Христа – Иуды, кесаря, самарянки и др., что позволило европейским художникам показать человеческую мягкость Спасителя к самарянке, вместо строгого внимания, выражение сдерживания гадливости на устах во время поцелуя Иуды, вместо выражения безграничного терпения. Помимо всего прочего, в изображении «западного» Христа главного героя отталкивало присутствие в божественном лице слащавости, сентиментальности и презрения. Нападкам архиерея подверглись художники и их произведения, в числе которых, Рембрандт «Христос и  самарянка», Гверчино «Венчание тернием», Рубенс «Поцелуй Иуды»  и «Динарий  кесаря», скульптура «Голова Христа» Кауера, Метсу, который создал образ избитого Христа, Лафон «Христос в пещере», Тициан, Платон и другие художники, что  говорит о Лескове как ценителе, хорошо разбирающимся в иконописи.

Архиерей в беседе с гостями упоминает картину «господина» Лафона «Христос в пещере», которую рассказчику довелось увидеть у одного знакомого князя «не совсем на месте» - в зимнем саду, картина эта стояла в рамочке на столе, перед ней сидела мечтавшая княгиня. Автор описывает прекрасную обстановку: пальмы, аурумы, бананы, щебечут и порхают птички, и она мечтает, и в мечтах своих, «ищет Христа».

Здесь, зимний сад противопоставляется лютому морозу за окном, с бескрайними холодными степями «края света» - Сибири. Изображение Христа отделено от людских глаз не только «рамочкой», но и самой хозяйкой, как бы отрешенной от действительности. Это «отделение» прослеживается и в альбоме архиерея, который скрывает собранные им произведения западного искусства, границы альбомного листа и его обложка – это тоже своего рода «рамки», отделяющие западного Христа от русского человека. В XIX веке европейцы считали модным изображать портретные картины «не на своем месте» - в зимнем саду, в них комфорт и роскошь резко контрастирует с реальным миром. Западная роскошь демонстрируется  Лесковым в описании все того же альбома, с его большими размерами, богато украшенной резьбой из слоновой кости. «Щеголеватый, канареечный Христос» далекий от духа простого русского человека не находит почитателей среди гостей архиерея.

Западный Иисус внушает «только сострадание и ничего более». Здесь Лесков выделяет картину Метсу, теряясь в догадках, с какою целью великий мастер «так его избил, иссек и искровянил», Метсу выбил из Христа весь дух, оставив одно только страдающее тело, на которое, по словам архиерея, «смотреть даже страшно». В «написанном» теле и лице Иисуса, акцентировано человеческое начало, выраженное индивидуально – авторским пониманием страстей Христовых, которые Метсу так убедительно  изображает на полотне – опухшие веки, кровь, синяки. Столь правдоподобное, даже немного приукрашенное изображение Спасителя, становится своего рода препятствием для молитвы верующих.

Представителям западного мира, выросшим на трагедиях Корнеля, Расина, Мольера, с их тонкой, ранимой натурой проще воспринимается «драматично - трагичный» Христос, в то время как православный Иисус, больше походит на простого русского мужика, близкого уже крестьянскому пониманию.

Примечательно, что в рассказе католическое изображения Христа Лесков называет «картинами», а их создателей - художниками, в то время как православные изображения именуются «иконой» или «ликом», а их творцы – мастерами или иконописцами.

Русские иконописцы более сдержаны в изображении библейских мотивов. Архиерей, а вместе с ним и сам Лесков, противопоставляют «ошибочное», по их мнению, изображение католического Иисуса Христа  с православным Мессией на иконе. При обсуждении русской иконы, «рамки» не упоминаются: «…Закроем теперь все это, и обернитесь к углу, к которому стоите спиною. Опять лик Христов, и уже на сей раз это именно не лицо, — а лик. Типическое русское изображение Господа <...> по-моему, наш простодушный мастер лучше всех понял — кого ему надо было написать...» [1, с. 344]. Предположительно речь идет о деревянной иконе. В «Запечатленном ангеле» Лесков вносит конкретику в иконописные детали, характеризует школы и типы письма, дает развернутое представление об отличительных особенностях мастеров различных губерний, однако, в произведении «На краю света» писатель, по какой-то причине, избегает конкретики в описании иконы архиерейской гостиной, совершенно ничего не сказано ни о сюжете, ни о мастере который ее создал.

Информация об иконе дана очень обобщенная, из сказанного понятно лишь то, что она изображает истинно «русского» Христа, с прямым, простым взглядом и чуть означенными чертами и полным впечатлением, возвышенным теменем, что, как известно, по системе Лафатера означает способность возвышенного богопочтения, и самое главное, в его лике есть выражение, но нет страстей. Именно в изображении «страстей» упрекает Николай Лесков западный художников, которые сделали их Христа обыкновенного человека лишенного «духа». Русскому Христу «за пазушкой» Лесков, в первом издании рассказа «На краю света» (1876) предпосылает эпиграф со строчками из стихотворения И. Тютчева под названием «Эти бедные селенья…»:

Удрученный ношей крестной,

Всю тебя, земля родная,

В рабском виде Царь Небесный

Исходил, благословляя.

Автор делает акцент на «рабском виде» православного Христа, по мнению автора, русский народ лучше понял внешние черты Христова изображения, ближе подобрался к постижению Истины, и понял внутренние черты его характера.

«... я более всяких представлений о божестве люблю этого нашего русского Бога, который творит себе обитель «за пазушкой». Тут, что нам господа греки ни толкуй и как ни доказывай, что мы им обязаны тем, что и Бога через них знаем, - а не они нам Его открыли; не в их пышном византийстве мы обрели Его в дыме каждений, а Он у нас Свой, притоманный,  и по-нашему, попросту, всюду ходит <…> где Он каким открылся, так таким и ходит»[1, с. 357]. «Русский» Христос мужиковат, его не позовут в зимний сад слушать канареек, глаголы «открылся и ходит» освобождают православного Христа от ограничений и «рамок». Западное изображение Христа появляется лишь в начале повествования, в то время как «мужиковатый» Христос сопровождает произведение вплоть до последней главы - от Петербурга до Камчатки. 

Таким образом, в произведениях Н. С. Лескова экфрасис вносит акцент в толкование вневременных ценностей человеческого бытия, в решении вопроса в отношении божественного и человеческого в сознании человека в эпоху трагедии, переживаемой русским обществом в эпоху великих реформ.

Список литературы:

1. Лесков Н.С. Собр. соч. в 12 т. М.: Правда, 1989. – 379 с.