ОСОБЕННОСТИ ПРОЧТЕНИЯ АПОКАЛИПТИЧЕСКОЙ ТЕМАТИКИ В МУЗЫКАЛЬНОМ ТВОРЧЕСТВЕ ОТЕЧЕСТВЕННЫХ КОМПОЗИТОРОВ

АННОТАЦИЯ

В статье рассматриваются особенности претворения темы апокалипсиса в музыкальном творчестве современных отечественных композиторов: Н.Каретникова, А.Шнитке, В.Мартынова. При сохранении единого идейно-содержательного модуса – предчувствие конца света и Страшного Суда, расплата за грехи, анализируются два подхода в раскрытии данной темы: идея Возмездия и идея эсхатологической надежды.

Ключевые слова: апокалиптическая тематика, духовная музыка, В.Мартынов, А.Шнитке, Н.Каретников.

Распространение идей апокалипсиса в современном музыкальном искусстве объясняется теми нервными токами, которыми наполнена сама жизнь. Перечитывая Откровение Иоанна Богослова – завершающую книгу Нового Завета, современник находит в её символических очертаниях приметы нашего столетия. Обезображенная природа, радиация, распространение смертоносного оружия реально становятся угрозой уничтожения человека на земле. На особый уровень выходят проблемы взаимоотношения индивида в социуме, где особенно существенными становятся ощущения дисгармоничности и нестабильности, порождающие страх и ожидание катастрофы. Таким образом, сама жизнь поставляет негативные темы и сюжеты: образы нечеловеческого страдания, зла становятся печальными приметами современного искусства.

Ожидание Страшного Суда издревле нашло отражение в апокалиптической литературе (многочисленные апокрифические евангелия, Деяния апостолов, апокалипсисы), возвещающей конец века сего и пришествие Мессии в ближайшем будущем. Среди самых распространённых находим такие апокрифы Ветхого Завета, как Книга Еноха, Завет двенадцати патриархов, Третья книга Ездры, Апокалипсис Баруха и другие. С наибольшей силой эти ожидания отразила каноническая книга Нового Завета – Откровение Иоанна Богослова.

Идеи апокалипсиса, обладавшие необычайной притягательной силой, ярким всплеском представлены и в русском Серебряном веке – в так называемом «Новом религиозном сознании». М.Мережковский, Н.Бердяев, В.Розанов, В.Соловьёв в осмыслении проблемы эсхатологии поднялись на такой уровень осознания, который до сих пор остаётся вершиной религиозной философской мысли.

Апокалиптическую тематику отличает единый идейно-содержательный модус: эсхатологические мотивы – предчувствие Конца света и Страшного Суда, расплата за грехи. В хоровой музыке она представлена различными литературно-стилистическими моделями. Среди основных: жанр духовных стихов, прозаический текст из Ветхого Завета и текст Откровения Иоанна Богослова. Не связанные с церковным обрядом (духовные стихи и Апокалипсис никогда на богослужении не читаются) они получили широкое распространение в современном музыкальном творчестве (nova musica sacra), сочетая духовную наполняемость текстов и жанровую систему светского музыкального искусства.

Раскрывая суть толкования Апокалипсиса, священник А.Мень высказывает два взгляда на этот счёт: «Первый: …эта книга о кризисе человеческого рода, о кризисе культуры и поэтому понятно, что сегодня она звучит для нас вполне злободневно. И второе: …эта книга не просто набор мрачных антиутопий или каких-то жутких картин, способных посеять отчаяние и панику. Апокалипсис насыщен надеждой. Несомненно, это величайшая книга надежды, ибо, чем чернее историческая перспектива, которую даёт нам пророк, тем удивительнее звучат  победные трубы, трубы светлого мира, который приходит на смену тьме» [2, с. 237]. Эти различные подходы в раскрытии образно-смыслового содержания апокалиптических идей находят преломление и в музыкальном творчестве.

Первая магистральная идея – идея Возмездия (предчувствие конца света, расплата за грехи), решённая в русле повышенного драматизма и максимального напряжения, представлена в сочинении Н.Каретникова «Из Пророка Софонии» (вторая часть из цикла «Восемь духовных песнопений»), в основе которой фрагмент Ветхого Завета «День гнева», послуживший поэтическим источником для «Dies irae» в католической мессе и рисующий картину Божьего суда над живыми и мёртвыми. Ограничивая себя лишь тембрами мужских голосов, композитор достигает экспрессивности образного выражения с помощью следующих музыкальных приёмов: строгая хоральность изложения (тесное сопряжение голосов), сознательная ориентированность на логику речевого начала (частые смены размера, несимметричность ритма, постоянное синкопирование, «запаздывающие» начала построений, триольность) и самое главное – оригинальность в области ладогармонического письма. Эта особенность композиторского звукотворчества проявляется в последовательности терпких диссонирующих созвучий, в длительных секундовых параллелизмах, в кластерных созвучиях, которые образуются, как правило, на основе линеарных связей. Особый смысловой тон задаёт тема-символ – мотив B-A-C-H (барочная эмблема «креста») как олицетворение страдания и скорби, которым открывается данное сочинение.

Ветхозаветная традиция подчёркивает именно катастрофический аспект спасения. Возможно поэтому данный текст, послуживший основой для «Dies irae» в католической мессе в музыкальном прочтении имеет абсолютно устойчивый семантический образный ряд, связанный с повышенным драматизмом, выражением леденящего ужаса, страха и смятения.

Не менее экспрессивное решение в раскрытии апокалиптического видения Страшного Суда в плане эмоционального накала и напряжения представлено в № 7 «Душе моя, кого не устрашаемся» из хорового цикла «Стихи покаянные» А.Шнитке, где в качестве поэтической основы взяты тексты покаянных стихов XVI века. Тема последнего суда была для средневекового человека не абстрактным понятием, а вполне определённым событием, которое в любой момент могло реализоваться. Мысль о смерти и последующей за ней расплате не оставляла его ни на миг. При этом, как пишет Ф.Селиванов, знакомый в большей степени «с земными невзгодами, страданиями человек легче рисовал в воображении адские муки, нежели райскую жизнь: блаженство, вызываемое близостью к престолу Всевышнего и ангельским пением – картина достаточно бледная по сравнению с картинами адского бытия, неодинакового для разных категорий грешников» [3, с. 14].

Данный номер многочастного цикла является кульминационной точкой всего сочинения, высшей драматургической фазой. Покаянно-эсхатологические мотивы приобретают здесь черты монументализма: личное и общее, человеческое и божественное сплетаются воедино в апокалиптическом видении Страшного Суда. Масштабность композиции № 7 определила и выбор музыкально-стилистических приёмов развития. В стихе четыре раздела, каждый из которых начинается экстатическим восклицанием «О душе моя», выполняющего роль поэтического рефрена. Смятенное и взволнованное состояние героя приводит к постепенной его трансформации: с каждым разом взывание к душе звучит всё более экспрессивно. Развитие идёт по пути углубления изломанных интонаций, в результате чего постепенное разрастание исходного тематического зерна, расширение диапазона, перемещение в напряжённо звучащую тесситуру создают единую идейно-смысловую кульминацию. Шнитке не иллюстрирует глубинный и богатый образный мир покаянных стихов, а создаёт обобщённо-символический образ картины Страшного Суда средствами современного музыкального письма. 

Вторая магистральная идея – идея эсхатологической надежды, как спасительного средства – представлена в образе священного города Иерусалима. «И увидел я новое небо и новую землю» – говорится в Откровении Иоанна Богослова [Откр. 21:1]. Характерно, что последние страницы этой самой таинственной из книг Нового Завета наполнены идеями преображения и торжествующего света, которые становятся результатом уничтожения смерти и нравственного зла. Как известно, апокалипсис в переводе означает «откровение». В этом особом жанре священной библейской письменности Бог открывает через мудрых людей сущность исторического процесса и то, какие силы управляют миром, к чему идёт человечество и вся Вселенная. По сути, это не просто история, а метаистория, вечная борьба сил света и тьмы. Язык Откровения не укладывается в простые словесные формулы, он глубоко символичен (множество метафор, аллегорий, образов).

В раскрытии отмеченного толкования апокалипсиса основным становится не драматическое повествование, не резкие контрасты музыкально представляющие два мира, а господство возвышенного и одухотворённого образа. Именно такое наполнение составляет суть «Апокалипсиса» В.Мартынова. Это единственный из композиторов, кто использует полный текст Откровения, в интерпретации которого сочетание взволнованного, исполненного энергетической силы молитвенного горения и эпически повествовательного комментария создают не столько драматизм апокалиптических картин, сколько их мистическое переживание, связанное с философско-богословским мышлением самого композитора.

Сочинение примечательно тем, что в идейно-смысловой основе автор своеобразно нейтрализует эмоциональные и конфессиональные принадлежности, развивая в целом общехристианские идеи всечеловеческого начала: «возвышение духа через борение со злом и восхождение к Добру и Свету» [1, с. 22]. В музыкальном отношении это проявляется в объединении традиций богослужебного пения западного и восточного христианства. Мелодия древнего знаменного напева «Доме Ефрафов, Граде Святый» (подобен второго гласа из Октоиха) становится своеобразным «идейным центром» и выступает здесь в виде cantus firmus, что определённо связано с техникой обработки кантуса в западной культурной традиции. Тем не менее, создание атмосферы древнего русского православного пения, чему подчинена вся звуковысотная концепция произведения (диатонизм попевочного склада, обиходный звукоряд, переменная тоникальность), становится определяющим ориентиром в нахождении общего духовно-мировоззренческого пространства «Апокалипсиса» В.Мартынова.

Подводя итог, следует отметить, что разработанные в музыкальном творчестве две различные образно-смысловые идеи апокалипсиса – Возмездие (крушение и зло) и Преображение (торжество светлого Иерусалима) – наиболее полно раскрывают образно-смысловой контекст данной темы. Поэтический ряд, не связанный с богослужебной практикой, становится смысловым ориентиром, диктующим точно заданный музыкально-семантический уровень индивидуального выражения, так как каждый из современных авторов предлагает своё видение картины Страшного Суда и свою художественную интерпретацию.

Список литературы:

1. Гуляницкая Н. Заметки о стилистике современных духовно-музыкальных композиций: Статья 2-я  // Муз. академия. 1994. № 1. – С.18-25.
2. Мень А. Читая Апокалипсис. Беседы об Откровении Иоанна Богослова. – М., 2000. – 263с.
3. Селиванов Ф. Стихи духовные. Состав., вступ. статья, подготовка текстов и комментарий. – М., 1991. – С.3-26.