ОБРАЗ КУБИНСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 1953 – 1959 ГГ. В КНИГЕ Р. МЕРЛЯ «МОНКАДА. ПЕРВАЯ БИТВА ФИДЕЛЯ КАСТРО»

THE IMAGE OF CUBAN REVOLUTION OF 1953 – 1959 IN R. MERLE’S BOOK “MONCADA. THE FIRST BATTLE OF FIDEL CASTRO”

Anna Anokhina

Cand. Sci (Philology), senior lecturer of the department of world literature Moscow State University of Education

Russia, Moscow

АННОТАЦИЯ

Книга Р. Мерля «Монкада. Первая битва Фиделя Кастро» (1965) повествует о подготовке и проведении атаки казарм Монкады фиде­листами 26 июля 1953 года. В основе текста – сведения исторических источников, материалы интервью писателя с участниками мятежа, в том числе – Фиделем Кастро. Несмотря на строго документальный характер повествования, изображение кубинской революции не лишено художественных черт. Специфика отбора материала и его организации (соотношение фактов широкого исторического масштаба и событий частной жизни фиделистов; полифоничная структура текста; прием контраста в изображении революционеров и эхерсито; особенности репрезентации образа Фиделя Кастро) позволяют Мерлю придать опи­санию атаки Монкады обобщенное значение. Не отступая от принципа исторической достоверности в изображении как событий 23 июля 1953 года, так и 1953‑1959 гг. в целом, писатель воплощает собственную концепцию революции, рассматривая этот феномен в духе марксисткой идеологии как борьбу эксплуатируемых классов против репрессивной власти.

ABSTRACT

R. Merle’s Book “Moncada. The First Battle of Fidel Castro” (1965) tells about preparation and staging of the attack of Moncada barracks by fidelists on the July 26^th 1953. Primary source findings, material of the author’s interview with mutineers and Fidel Castro himself are at the heart of the text. Despite the documentary narration pattern the description of Cuban revolution is not free of literary features. The specifics of material take off and it’s organization (such as correlation of historical facts and occasions of fidelists’ private life; polyphonic text structure; the contrast device in representation of revolutionists and ejercito; special aspects of Fidel Castro image representation) allows the author to add the generalized significance to the description of the Moncada attack. Not departing from the principle of the historical authority in representation of events of 23d July 1952 as of 1953-1959 in whole Merle introduces his own revolution conception considering in the spirit of the Marxist ideology the fenomenon as the scramble of exploited class against the repressive regime.

Ключевые слова: кубинская революция 1953‑1959 гг.; репрезента­ция факта; творчество Р. Мерля; образ Фиделя Кастро.

Keywords: Cuban revolution of 1953-1959; representation of fact; Merle’s works; image of Fidel Castro.

Кубинская революция 1953‑1959 гг. стала явлением не только социального порядка, но и вызвала бурный отклик в среде латино­американских и европейских интеллектуалов. На ее события отозвались Габриэль Гарсия Маркес, Хулио Кортасар, Хулио Травьесо, Жан-Поль Сартр, Клод Жульен, Симона де Бовуар и многие другие. К осмыс­лению революции на острове свободы обратился и Робер Мерль в историко-документальной книге «Монкада. Первая битва Фиделя Кастро» (1965).

Произведение Мерля рассказывает об одной из первых акций фиделистов – атаке казарм Монкады, давшей начало революционному движению на Кубе. Повествование открывается описанием жизни острова накануне восстания и завершается судом над Фиделем Кастро и его сторонниками 16 октября 1953 года. Реконструкция событий опирается на сведения исторических источников, материалы интервью Мерля с участниками происходившего. К подлинным фактам писатель нередко обращается в художественных текстах: сражения Второй мировой войны, история концлагеря Освенцим, молодежная революция 1968 г. и др. Но в данном случае события атаки казарм облечены в документальную форму. Такой выбор можно связать с задачей автора. Уже в начале книги Мерль замечает: французу, который существует в несравнимо лучшей обстановке, «очень трудно представить себе условия жизни кубинского народа накануне государственного переворота Батисты» [7, с. 7]. Следуя историческим фактам и документам, писатель стремится нарисовать не только достоверную, но и понятную евро­пейской аудитории картину общества острова Свободы, его культурных и национальных особенностей. Создавая своеобразный эффект присут­ствия для читателя, Мерль сплетает описание атаки казарм из авторского изложения событий и свидетельств участников данной акции, которым в книге нередко дано право голоса.

Тема бунта не раз возникает в произведениях Мерля: романы «Остров» (1962), «За стеклом» (1970), пьесы «Сизиф и смерть» (1950), «Новый Сизиф» (1957) и т. д. Особенности трактовки этой проблемы обусловлены близостью взглядов писателя к левой идеологии. С точки зрения этой концепции, революция инициируется накоплением «обстоя­тельств» и «тенденций» [1, с. 143] (экономических, политических, социальных), в условиях которых «народные массы, разделенные на классы (пролетарии, крестьяне, мелкая буржуазия), сознательно или бессознательно включились в общую атаку на существующий режим как единое целое» [Там же, с. 144]. В духе этих идей Мерль делает движущей силой бунта именно «трудящиеся массы»: плебеи в пьесах о Сизифе, эксплуатируемые британцами таитяне в романе «Остров» и т. д. По мнению писателя, главенствующую роль в революционных событиях играют представители подавляемых со стороны власти слоев общества, а сам бунт носит классовый характер.

Взгляд Мерля на природу бунта определяет особенности изобра­жения атаки казарм Монкады, что проявляется в отборе фактов и их репрезентации в тексте. Среди участников восстания в книге на первый план выдвигаются городские рабочие, крестьяне, в отношении которых «частичная безработица становится поголовной» [7, с. 9], мелкие фер­меры, и вовсе лишенные работы большую часть года: Хесус Монтане, Абель Сантамария, Марино Кольясо и другие. Включая их свидетельства, писатель не только реконструирует социальный состав революционеров, но и объясняет причины, приведшие кубинцев в стан фиделистов. Так, Марино Кольясо рассказывает о своей работе на ферме «Минерва»: «Я работал с утра до вечера, даже по воскресеньям. Зарабатывал 1,70 песо в день. Я был настоящим рабом. А кое-кто из моих товарищей был еще несчастнее меня. […] Вот почему я принял участие в нападении на крепость Монкаду» [Там же, с. 10]. О подобных мотивах присоединения к протестному движению говорит и Сантамария: отказ руководства завода выплатить аванс рабочим приводит Абеля в ряды сторонников Кастро. Истоки революционных настроений писатель видит в сложив­шейся на острове ситуации ограничения прав некоторых социальных групп. Эта черта кубинского общества актуализируется и упомина­нием о поддержке правительства Батисты со стороны элиты острова: «Правящие классы не любили Батисту, но в конце концов примирились с переворотом, потому что он поддерживал «порядок», за который они так держались» [Там же, с. 21]. Таким образом, отбор фактов направлен на выявление причин зарождения революционного движения на острове. С точки зрения писателя, бунт проистекает из продуцируемого в обществе социального неравенства, когда часть кубинцев становится лишь средством обеспечения благополучного существования других слоев населения.

Главенствующая роль социального неравенства подчеркивается и в оценке Мерлем участия в революции других общественных групп. Так, на периферии событий оказываются студенты, которых, например Режи Дебре, называл одной из ведущих наряду с оппозиционно настроен­ной интеллигенцией сил восстания на острове Свободы. В книге Мерля учащиеся представлены прежде всего отказавшимися от участия в атаке группами Эскалона и Патачулы. Репрезентация их образов в книге выводит на первый план противопоставление молодых людей и фиде­листов: «…трусость студентов глубоко поразила; […] все они были такие красивые, крепкие и откормленные. Но их блестящая внешность и то, что они были студентами, делало их малодушие особенно отвратительным в глазах рабочих, среди которых многие были почти неграмотны, а многие никогда не ели досыта» [Там же, с. 125]. Учащиеся, благополучная жизнь которых обеспечена существующей системой, не соприкасаются напрямую с социальными проблемами – и потому не способны стать подлинной силой восстания. В этом отношении видение Мерлем сущности революции согласуется с позицией самого Фиделя Кастро: «На какие силы будешь опираться? С какими бойцами? Если не опираться на рабочий класс, крестьянство, на обездоленный народ, в стране, которую нещадно эксплуатировали и истязали, все лишено смысла» [4, с. 120]. Схожую оценку студенческому протесту дает Мерль и в романе «За стеклом». Участники гошистских групп университета Нантера зависят от общества, которое пытаются низ­вергнуть: выходцы из обеспеченных семей, студенты продолжают пользоваться их материальной поддержкой. Указывают на это и сами герои, например, анархист Давид Шульц: «она въелась в тебя, эта бур­жуазия, отпустит тебя на волю, а потом – хоп – рванет, как понадобится, узду и втянет обратно. Она все втягивает в себя, даже движение протеста» [6, с. 78]. Учащиеся не знакомы с существующими в обществе пробле­мами: низким уровнем оплаты труда рабочих, положением мигрантов и т. д. – ввиду чего, по мысли писателя, единственным объектом их протеста так и остается система образования в университете Нантера. Тем самым, с точки зрения Мерля, восстание должно быть иницииро­вано выходцами из наименее обеспеченных слоев населения, прежде всего – трудящихся масс. В этом отношении трактовка французским писателем событий 1953‑1959 гг. вполне вписывается в рамки представ­лений о социальной революции, причина которой – «нарушение закона соответствия между производительными силами и производственными отношениями» [3].

Соотношение фрагментов, посвященных отдельным монкадистам, демонстрирует широту распространения революционных настроений. Так, рассказ о Ринато Гитаре, осознавшем авторитарную природу режима Батисты, монтируется с повествованием о Хосе Понсе: «Хосе Понсе, живший на другом конце острова, в провинции Пинар-дель-Рио, понял это значительно раньше…» [7, с. 14]. Мерль подчеркивает: недовольство существующим строем не локализовано конкретным районом Кубы, социальной группой. Не объясняется оно и пропагандой Кастро. Идея смены общественного порядка, одновременно возникающая в сознании многих жителей острова, – это закономерный ответ на авторитарный тип правления, экономический и политический кризис. Несмотря на то, что в книге действуют конкретные исторические лица, писатель создает и коллективный портрет кубинского народа, объединенного протестными настроениями. Массовый характер революции, которая вовлекла в свои ряды представителей различных слоев населения Кубы, подчеркивают и другие авторы. В книге Генриха Боровика «Пылающий остров» (1964) ответом на поиски повествователем участников освободительного движения звучит фраза: «Здесь не было неучастников» [2]. На «мульти­классовую» [14, с. 65] природу революции указывает и Джон Форан в монографии «Захват власти» (2005). Мерль заостряет данный аспект, строя повествование вокруг атаки казарм Монкады. Писатель стремится не только «понять, как сотня плохо вооруженных и плохо подготовлен­ных людей осмелилась вступить в бой с профессиональными военными, в десять раз превосходящими их по численности» [8, с. 26], но и выявить причины будущей победы революции. Даже потерпев поражение, сторонники Кастро находят поддержку у кубинцев: провозглашаемые фиделистами лозунги отвечали основным ожиданиям населения, прежде всего – потребности в восстановлении их социальных прав.

Вместе с тем, сосредотачивая внимание на социальной подоплеке революции, Мерль отводит на второй план ее национальную состав­ляющую. Писатель минимизирует упоминания о влиянии США на общественную и политическую жизнь острова. Исследователи феномена кубинской революции (Дж. Уоддис, А.И. Строганов, М. Мартынов), напротив, утверждают: «страна находилась в сильной разносторонней зависимости от США», что «задевало национальное самосознание народа» [10, с. 172] и было стимулом к началу восстания. Однако французский писатель, упоминая о действиях североамериканского соседа Кубы, ставит их в один ряд с испанской экспансией на острове: «США повторяли все те же ошибки, которые до них совершила Испания» [7, с. 13], – пишет Мерль. Возникновение ситуации, приведшей к революции, не определяется влиянием конкретной страны. Писатель видит в действительности Кубы черты и других подобных режимов: Германии 1939‑1945 гг., стран Латинской Америки, где «нищета и недовольство масс создавали необходимые предпосылки для мощного народного движения» [Там же, с. 13]. Как атака казарм, так и рево­люция в целом приобретают обобщенное значение. Задача писателя – показать на примере событий 26 июля 1953 года универсальные законы освободительного восстания, порожденного авторитарным устройством общества.

Однако понимание Мерлем революции 1953‑1959 гг. не ограничи­вается только социальным значением произошедших событий. Писатель ставит вопрос и об их этической составляющей. Отчетливо это проявля­ется в оппозиции фиделистов и войск Эхерсито. Их противопоставление очевидно уже в приемах изображения. Если революционерам дано право голоса в книге, то представители правительственной армии описываются прежде всего устами автора или же других участников событий. Среди очевидцев Мерль выбирает тех, кто не был связан ни с фиделистами, ни с правительством Батисты: например, журналисты Марта Рохас и Панчито Кано, судебно-медицинский эксперт Арагон. Их оценка действий Эхерсито, тем самым, предстает не ангажированной.

Центральный аспект действий солдат кубинской армии, который подмечают «третьи лица», – жестокость по отношению к монкадистам. Пример этому – опознание доктором Арагоном погибших во время атаки казарм. Писатель не только указывает на большее по сравнению с солдатами число погибших фиделистов. Мерль отбирает факты, свидетельствующие о пытках над пленными революционерами: «У большинства черепа были расколоты. […] У некоторых были так искромсаны тела, что, судя по всему, их прикончили гранатами. […] Тела большинства убитых носили следы пыток…» [Там же, с. 211]. В схожих тонах описывает это событие Хулио Травьесо в книге «Время Ч» (1985). Погибшие монкадисты, в отличие от солдат эхерсито, сильно изувечены: «У некоторых была снесена часть черепа, другие лежали с размозженной или вовсе оторванной челюстью. На телах имелись также следы многочисленных увечий. […] Форма была чистой, без следов крови и пулевых отверстий. Раны и увечья обнаружились лишь после снятия одежды» [11]. Данный фрагмент книги кубинского писателя включается в ряд других свидетельств о расправах над революционерами (Мельба Эрнандес, Хуан Сергер, Хуан Картепо и др.). Репрезентация факта с различных точек зрения усиливает ощущение репрессивности режима Батисты, что, по мысли Травьесо, и толкнуло кубинцев на борьбу.

Мерль включает в свою книгу более полный вариант свидетель­ства доктора. Он описывает и реакцию на увиденное уже вернувшегося домой Арагона: «За все время своей службы судебно-медицинским экспертом он никогда не видел ничего подобного; чудовищные картины одна за другой вставали у него перед глазами. […] Прижавшись лбом к его лицу, судорожно сжимая его руки в своих, сеньора Арагон без­звучно плакала, слушая его рассказ» [7, с. 213]. В отличие от Травьесо, Мерль не ограничивается изложением только фактов о гибели фиде­листов. Ощущение безжалостности методов армии усиливается тем, что даже доктор Арагон, каждый день встречающийся со смертью, поражен свирепостью эхерсито. Подобная характеристика звучит как обвинение в адрес режима Батисты, ведь войска, как замечает писатель, действуют в интересах правительства. Превалирование методов военной диктатуры в данном обществе ведет к обесцениванию человеческой жизни. Отсутствие нравственного ориентира Мерль делает характе­ристикой существующей социальной модели, где население – лишь расходный материал в руках правящих сил.

Акцентируя внимание на борьбе социальных групп в ходе революции, писатель, тем не менее, не остается в рамках классового мышления. Следование системе нравственных ценностей не опреде­ляется только принадлежностью к одной из враждующих сторон. Мерль описывает проникшихся теплыми чувствами к Педро Мирету солдат эхерсито, лейтенанта Сарриа, спасшего от расправы двух революционеров-негров, а затем – и Фиделя Кастро. Также и среди бунтовщиков находятся отступники. Атака казарм Монкады, с точки зрения Мерля, – это проверка и моральных качеств личности, а сама революция – борьба не только с диктатурой, но и с проистекающей из нее дегуманизацией общества Кубы.

Несмотря на внимание к роли монкадистов, Мерль отводит значительное место в повествовании Фиделю Кастро. Его центральное положение акцентируется уже в названии: «Первая битва Фиделя Кастро». В отличие, например, от книги Травьесо «Время Ч», где лидер кубинской революции практически не появляется на страницах произведения, Мерль описывает его в период учебы в университете, среди фиделистов, во время атаки, подробно излагает его речь на судебном заседании, получившую название «История меня оправдает». Особое внимание к Фиделю Кастро в книге согласуется со взглядом Мерля на роль личности в истории: «Если великие люди не творят историю, то она все же не делается без них. Крупное политическое движение рождается из нужд и чаяний народа, но оно требует, как и художественное произведение, участия человека с творческим воображением, который лучше других понимает стремления народа и выковывает средства, которые приводят его к победе» [7, с. 311]. Исходя из указанных характеристик, Мерль предлагает собственную интерпретацию образа Кастро. Лидер кубинской революции изображен в определенной степени идеализированным. Его исключительность подчеркивается как в описании облика (Мерль указывает на атлети­ческое телосложение Фиделя), так и в отборе фактов биографии (Кастро «не выносит несправедливости» [Там же, с. 35], превосходит других в искусстве слова; писатель упоминает о его участии в политических акциях в период учебы в университете, подчеркивая их успешность, и т. д.).

Актуализируя эти черты образа Кастро, Мерль создает в книге систему оппозиций персонажей. Во-первых, противопоставлены лидеру кубинской революции руководители других протестных групп. В книге упоминаются ортодоксы, «Трипле А» и т. д., действовавшие до форми­рования движения фиделистов. Существование протестных организаций называют в числе факторов последующего успеха революции 1953‑1959 гг. Так, Дж. Уоддис видит причины ее победы в событиях предшествующих 60-ти лет. Социолог пишет о деятельности кубинской коммунистической партии, свержении правительства Мачадо в 1933 г. и т. д.: «Вступление Фиделя и Рауля Кастро, Че Гевары, Камило Сьенфуэгоса, Хуана Альмейды и их товарищей из Сьерра-Маэстры в Гавану в январе 1959 г. успешно завершило борьбу, продолжавшуюся целое столетие» [12, с. 240]. Мерль, напротив, говорит о неэффективности оппозиционных организаций, которая в большой степени определяется и личностью их лидеров: «Вскоре появился и третий оппозиционер […] Хосе Пардо Льяда. Выступая в передачах частной радиовещательной компании, он в сдержанных выражениях критиковал Батисту с моральной точки зрения. “И продолжал критиковать, не доставляя ни самому себе, ни Батисте никаких неприятностей, пока не победила Революция”» [7, с. 18]. Отсутствие активных действий и сведение протеста лишь к словесным выступлениям, с точки зрения писателя, делает борьбу с существующей общественной системой непродуктивной. Такая позиция проявляется и в других произведениях Мерля. Так, в романе «Остров» попытка главного героя Парсела сохранить нейтралитет в конфликте британцев и таитян приводит лишь к увеличению числа жертв их конфликта. Сопоставляя лидера событий 1953‑1959 гг. с другими оппозиционерами, Мерль выводит на первый план стремление активно участвовать в восстании: «не в пример им Фидель Кастро действовал» [Там же, с. 18]. В его образе писатель сосредотачивает сущностные черты облика революционера: не только идеолога, но и человека, способного личным примером участия в борьбе объединить вокруг себя людей.

Особая роль в революции подчеркивается и в противопоставлении Кастро представителям правительственных сил. Значимым становится отсутствие Фульхенсио Батисты на страницах книги. Обусловлено это не только тем, что события показаны преимущественно с позиции фиделистов. Писатель сталкивает две модели поведения лидеров соци­альных групп. Если Кастро все время находится на острие событий, то Батиста появляется лишь опосредованно через отданные им приказы пытать и уничтожать революционеров. Подобное соотношение персо­нажей, во-первых, ведет к обобщению образа атаки: это выступление не против действующего президента Кубы, а борьба с определенным социальным строем. Во-вторых, отсутствие Батисты в повествовании создает и ощущение его отрыва от народных масс, тогда как Фидель Кастро, напротив, неизменно находит у них поддержку. Лидер кубинской революции хорошо знаком с жизнью различных слоев общества и дей­ствует в их интересах, что, с точки зрения Мерля, и позволяет ему стать вдохновителем бунта. На материале атаки казарм писатель разъясняет механизмы революции в целом: ее успех обуславливается сочетанием широкого социального протеста населения, поддержанного организую­щей ролью исключительной личности.

Выделенные Мерлем черты Кастро близки представлениям других авторов о лидере латиноамериканских революций. Так, Эрик Хобсбаум пишет: Фидель «являлся достаточно типичной политической фигурой для Латинской Америки: сильный, молодой, харизматический мужчина из хорошей землевладельческой семьи, с неопределенной политической программой, но готовый личным примером подтвердить свою верность борьбе с тиранией» [13, с. 466]. Подобными чертами лидера, находя­щегося на передовой, наделяет, например, Дж. Рид Панчо Вилью в книге «Восставшая Мексика» (1914). Он изображен среди своих соратников, всегда находится в гуще борьбы, что выгодно отличает его от Коррансы, скрытого за стенами собственного кабинета. Все это позволяет писателю прийти к выводу, что Вилья – «несомненно, вели­чайший полководец, которого когда-либо видела Мексика» [9, с. 129]. Кастро в книге Мерля также всегда в центре сражений вместе с другими бунтовщиками. Лидер кубинской революции поставлен в один ряд с его предшественниками: он «вырос на традициях мамби» [7, с. 36] и идеях Хосе Марти. Образ Кастро, таким образом, наделен типичными, с точки зрения писателя, чертами революционного вождя: «незаурядный творческий ум, невероятная работоспособность, чувство социальной справедливости и понимание нужд народа, организаторский талант, революционный темперамент и человеческое обаяние» [5, с. 334].

Взаимодействие биографии Фиделя Кастро с изложением судеб отдельных монкадистов, как и переплетение частной жизни револю­ционеров и фактов широкого социального масштаба ведет к созданию объемного образа атаки казарм. Такое построение текста, «где события исключительные – атака Монкады – проявляются в авантюре коллективной» [15, p. 212], обусловлено представлениями писателя об историческом процессе. Подобную структуру повествования: конструи­рование его из сюжетных линий многочисленных персонажей – Мерль использует и в художественных текстах, например, романе «За стеклом». Общность произведений определяется близостью концепции истории писателя и идей Школы Анналов. Одним из ее положений является представление о том, что исторический процесс слагается из судеб действующих в его рамках людей. С этих позиций интерпретируется и атака казарм: писателя интересуют не только ее событийные проявления, но и взгляды кубинцев, оценка ими социальной ситуации. Сталкивая исторический факт и его восприятие фиделистами, Мерль не ограничивается свою задачу созданием достоверной картины произошедшего 26 июля 1953 года. Как и в художественных произве­дениях, писатель реконструирует мировоззренческий портрет общества, анализирует предложенные им ценностные системы, рассматривает вопрос о месте отдельной личности в социальной структуре.

Таким образом, повествование об атаке казарм Монкады, несмотря на его строго документальный характер, органично вписывается в контекст художественного творчества Мерля, составляя с ним единое целое с точки зрения как приемов интерпретации факта, так и пробле­матики. Специфика отбора документального материала и приемы его репрезентации в тексте: принципы изображения фактов исторического масштаба и судеб участников революции, система оппозиций персонажей, особенности функционирования образа Фиделя Кастро – ведут к обобщению и расширению значения событий 26 июля 1953 года. Интерпретируя их с позиции марксистских идей и этического звучания изображаемого факта, писатель воплощает в образе атаки казарм собственную концепцию революции. Ее цель Мерль видит в противо­стоянии не только социальному неравенству, но и девальвации человеческой жизни.

Список литературы:

1. Альтюссер Л. Противоречие и сверхдетерминация // Альтюссер Л. За Маркса. – М., 2006. – С. 127 – 169.
2. Боровик Г. Пылающий остров. – М., 1964. [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://litresp.ru/chitat/ru/%D0%91/borovik-genrih/pilayuschij-ostrov (Дата обращения: 15.11.2018).
3. Гобозов И.А. Революция социальная // Философия: Энциклопедический словарь. – М.: Гардарики. Под редакцией А.А. Ивина. 2004. [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://terme.ru/termin/revolyucija-socialnaja.html#item-3314 (Дата обращения: 09.11.2018).
4. Кастро Ф., Рамон И. Моя жизнь. Биография на два голоса. – М.: РИПОЛ классик, 2009. – 784 с.
5. Мартынов М. Послесловие // Мерль Р. Монкада. Первая битва Фиделя Кастро. – М., 1968. – С. 327 – 342.
6. Мерль Р. За стеклом. – М., 2010. – 349 с.
7. Мерль Р. Монкада. Первая битва Фиделя Кастро. – М., 1968. – 341 с.
8. Онущенко Н.М. Поэтика цикла исторических романов Р. Мерля «Судьба Франции»: Дис. … канд. филол. наук: 10.01.03. – М., 2013. – 209 с.
9. Рид Дж. Восставшая Мексика // Рид Дж. Восставшая Мексика. Десять дней, которые потрясли мир. Америка 1918. – М., 1968. – С. 37‑250.
10. Строганов А.И. Латинская Америка в XX веке: Пособие для вузов / А.И. Строганов. – М.: Дрофа, 2002. – 416 с.
11. Травьесо Х. Время «Ч».М., 1988. 159 с. [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://litresp.ru/chitat/ru/%D0%A2/travjeso-hulio/vremya-ch (Дата обращения: 21.11.2018).
12. Уоддис Дж. «Новые» теории революции. – М.: «Прогресс», 1975. – 521 с.
13. Хобсбаум Э. Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век (1914—1991). – М.: Издательство Независимая Газета, 2004. – 632 с.
14. Foran J. Taking power. On the origins of third world revolutions. – New York, 2005. – 395 p.
15. Merle P. Robert Merle. Une vie de passions. – Biographie.P., L’Aube, 2008. – 442 р.