ПРОБЛЕМЫ ЛЕКСИЧЕСКОЙ ФИКСАЦИИ НЕОЛОГИЗМОВ В ИНГУШСКОМ ЯЗЫКЕ

Еще в начале XX века академик Л.В. Щерба призывал уде­лять большое внимание изучению неологизмов и отражению их в сло­варях, так как новые слова, новые словообразования и новые значения старых слов, поданные в словарях наглядно демонстрируют изменения в языке в связи с изменениями в структуре общества. Безусловно, изменения в лексике литературного языка в идеале должны кодифицироваться, закрепляться в разного рода справочных и лексикографических изданиях. Наиболее актуальной становится данная проблема в период активного заимствования иноязычных слов.

Однако следует признать, что активное использование заим­ствований в речи далеко не всегда приводит к их кодификации и унификации: новые слова, до­статочно употребительные в речи, могут иметь вариативное написание или произношение, что затрудняет процесс коммуникации. В связи с этим вопрос о лексико­графической фиксации новообразований приобретает особую актуальность.

Мы в нашем исследовании обратились к проблеме лексикографи­ческой фиксации заимствований из русского языка исходя из ситуации, сложившейся в современном ингушском языке в связи с активным влиянием русского языка на ингушский во всех уровнях языка.

Словарная работа в ингушском языке имеет свои особенности:

• во-первых, истинно научное исследование лексики ингушского языка было начато сравнительно позже, чем по некоторым другим кавказским языкам в связи с отсутствием вплоть до 30-х годов
  
  20-го столетия письменности ингушей;
• во-вторых, начавшаяся работа по разработке практических и теоретических вопросов ингушской лексикографии была прервана в 1944 году в связи с депортацией ингушей в Казахстан и Среднюю Азию, и возобновился процесс исследования ингушского языка в 70-е годы.

Одним из первых серьезных опытов значительного объема по ингушской лексикографии явился известный и ставший библиогра­фической редкостью «Русско-ингушский словарь» Оздоева И.А. Словарь содержит 40 тыс. слов современного ингушского литера­турного языка, в том числе наиболее употребительную общественно-политическую и научно-техническую терминологию. В нем широко представлены словосочетания, раскрывающие значения слов, включены пословицы и поговорки. Как первый масштабный опыт в ингушской лексикографии данный словарь не избежал определенных недостатков. Однако, несмотря на то, что в нем не соблюдены некоторые требования, предъявляемые к подобного рода изданиям, данный словарь до настоящего времени служит исследователям ингушского языка в качестве авторитетного справочного источника. Следует отметить неоценимую роль автора и редакторов этого словаря в уста­новлении ключевых направлений в области ингушской лексикографии.

Общепризнано, что динамичные изменения жизни влияют и на язык, прежде всего на лексику, актуализировалась проблема подготовки и издания более обширного по охвату переводного словаря. За годы, прошедшие после издания словаря И.А. Оздоева, ингушский язык, испытывающий постоянное и чрезвычайно активное влияние русского языка, подвергся значительному изменению. И в этой связи было очевидно, что данный лексикографический труд не может удовлетворять возросшие потребности функционирования современного ингушского языка, получившего статус одного из государственных языков Чечено-Ингушетии, а впоследствии – и Республики Ингушетия. Соответственно, вполне объяснимы усилия ингушских ученых по активизации работы в этом направлении, что, в итоге, привело к обозначению некоторых проблем.

Учитывая исключительно большую роль известного советского языковеда Л.В. Щербы в разработке основных вопросов лексико­графии, полагаю целесообразным привести его слова, приведенные в предисловии к русско-французскому словарю (1936 г.): «Я считаю крайне неправильным то пренебрежительное отношение наших квалифицированных лингвистов к словарной работе, благодаря которому почти никто из них никогда ею не занимался (в старые времена это за гроши делали случайные любители, не имевшие решительно никакой специальной подготовки) и благодаря которому она получила такое нелепое название «составление» словарей. И действительно, наши лингвисты, а тем более наши «составители» словарей просмотрели, что работа эта должна иметь научный характер и никак не состоять в механическом составлении каких-то готовых элементов».

Все указанное относится непосредственно и к нынешней ситуации, сложившейся в ингушской лексикографии. Изданные за последние два десятилетия ингушские словари как бы демонстрируют на практике все те недостатки и упущения, изложенные в основополагающих научных статьях Л.В. Щербы. Для наглядности приведем следующие примеры:

1. В ингушско-русском словаре, изданном в 2009 году (авторы: А.И. Бекова, У.Б. Дударов и др., объем составляет 24 000 слов), к слову «абажур» дан перевод «абажур»; к этому же слову в Русско-ингушском словаре И.А. Оздоева дан перевод «абажур» // «лампа кад». Надо отметить, что до настоящего времени большая часть носителей ингушского языка не употребляет в ингушской речи слово «абажур». В указанных словарях расходятся по переводу сотни слов: авто­ремонтный: в одном словаре дается ингушский перевод «машенашта ремонт ю», в другом дается русское прилагательное с усеченным окончанием – авторемонтни; и таких примеров можно привести более чем достаточно.
2. В Ингушско-русском словаре А.С. Куркиева, изданном в 2004 году (объем составляет 11 142 слова) имеются также некоторые необоснованные авторские заимствования, в частности, следующие: аппендицит – дается перевод «аппендицит» (в то время как в ингушском языке есть свой исконный термин «совшорг // совшерг); слово «полумесяц» переведено, то есть представлено в виде кальки с русского языка «ах-бутт», в то время как в ингушском языке полумесяц называют «керда бутт» (то есть новый, молодой месяц) и т. п. Здесь же национальность австриец (стр. 34) переведена как астре (ва, я, ба), однако данное слово никогда ранее не было зафиксировано в ингушском языке; лугIат «словарь» по А.С. Куркиеву, а у И.А. Оздоева словарь – «словарь», при этом далее встречаем и термин «оттам» для обозначения словаря.

Все указанное свидетельствует о том, что современными лексикографами очень вольно производится составление словарей, включая и терминологию, которая в принципе не допускает такого отношения. Присутствует также неоправданное терминотворчество, осуществляемое без учета собственных возможностей ингушского языка.

Это все можно было бы и не актуализировать, если бы не обозна­чилась другая тенденция: включение в словари несуществующих слов. Почему-то новоявленные лексикографы решили: чем больше слов в языке, тем он богаче и древнее, хотя ингушский язык не нуждается в признании своей древности. В указанном нами Ингушско-русском и русско-ингушском словаре терминов (2016 г.) приведены якобы имеющиеся в ингушском языке собственные названия различных племен Азии и Африки, о существовании которых известно далеко не каждому ингушу: дамаро – «д; « (самоназвание джарай, тярай) – народность общей численностью 240 тыс. чел., проживающая, в основном, на территории Вьетнама. И таких слов, включенных в данный словарь (в разделе терминов-названий, связанных с географическими обозначениями, более 300). Возникает вопрос: какая необходимость такого терминотворчества, если ингуши никогда в своей истории не соприкасались с этими народностями и племенами, соответственно, названия их в оригинале приходят в ингушский язык через посредство русского языка.

Примечательно, что к якобы заимствованным ингушским языком словам и неологизмам составители словарей не приводят примеры, то есть совершенно отсутствует иллюстративная база. Как тут не вспомнить поучительные слова Л.В. Щербы: «практическое требование к составителям словарей: не мудрствуй лукаво, а давай как можно больше разнообразных примеров» [4, с. 283].

К сожалению, этот ряд по сути абсурдных и недопустимых для такой науки как лексикография примеров можно продолжить.

Надо понимать, что составление словарей - очень сложная работа. х и употреблении, грамматических и фонетических характеристик, надо знать принципы и технику составления словарей и понимать состав словаря. Следует оговорить, что словари могут быть разных видов, но основные принципы составления словарей остаются неизменными: это разработка словника (то есть подбор вокабул – заглавных слов) стилистических, грамматических и фонетических ремарок или помет к словам и их значениям; наличие иллюстративных примеров; наличие идиоматических и фразеологических сочетаний к данному слову; переводаия (в одноязычных словарях).

Применительно к взаимно противоположным словарям (русско-ингушский и ингушско-русский) следует заметить, что это никак не простая перестановка правой и левой колонок (переводов и оригинальной лексики). Такие словари по словнику перекрывают друг друга лишь частично, так как каждый словарь «в подлинниках», т. е. в вокабулах, исходит из лексического состава своего языка, а, он, как известно, в разных языках, даже в таких близкородственных, как ингушский и чеченский языки, не совпадает полностью. Поэтому любой переводный словарь должен иметь свой идиоматичный данному языку словник, для чего лучше всего опираться на одноязычный толковый словарь данного языка.

Учитывая, что в настоящее время отделом ингушского языка Ингушского НИИ гуманитарных наук им. Ч. Ахриева начата работа по составлению толкового словаря ингушского языка, есть определенная надежда, что в дальнейшем словари ингушского языка приобретут должное качество и будут соответствовать требованиям, предъявляемым к словарям как авторитетным лексикографическим изданиям.

Любой словарь национального языка - это своеобразный путеводи­тель, в котором, как в зеркале, отражается материальная и духовная культура народа. Конечно, любой словарь, а словарей новой лексики это касается прежде всего, не застрахован от разного рода неточностей, от­сутствия дискуссионных решений, нарушений в лексикографической последовательности подачи материала [4, с. 295]. Однако исследователь – составитель словаря должен понимать, что практическая лексикография выполняет общественно важные функции, обеспечивая условия обучения языку, его описания и нормализации, межъязыкового общения, научного изучения лексики языка и др. Как справедливо отметил известный советский и российский языковед Леонид Михайлович Васильев, словари, сосредоточивающие в относительно компактной форме лексическое богатство языка, аккумулируют историческую память народа – его носителя; выступают в ипостаси барьера, препятствующего разрушению культурно-исторического времени, утрате духовности нации. [1, с. 57].

Список литературы:

1. Васильев Л.М. Современная лингвистическая семантика. Учебное пособие. М.: Высшая школа, 1990. - 176 с.
2. Котелова Н.З. предисловие к первому выпуску из серии «Новое в русской лексике» // Новое в русской лексике. Словарные материалы-82 // Под ред. Н.З. Котеловой. - М., 1986. – С. 4-9.
3. Рацибургская Л.В., Шелов С.Д. Мониторинг русского слова: продолжение традиции // русский язык в научном освещении. 2011. № 2. С. 305-309.
4. Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность // Опыт общей теории лексикографии. М.: Наука, 1974. С. 265-304.

Использованные в работе словари:

1. Ингушско-русский словарь. Авт. Бекова А.И., Дударов У.Б. и др. - Нальчик: ГП КБР «Республиканский полиграфкомбинат им. Революции 1905 г.», 2009. - 982 с.
2. Куркиев А.С. Ингушско-русский словарь. – Магас: Издательство «Сердало», 2004. -544 с.
3. Оздоев И.А. Русско-ингушский словарь. Под ред. Ф.Г. Оздоевой, А.С. Куркиева. - Москва: «Русский язык», 1980. - 832 с.
4. Тариева Л.У. Орфографический словарь ингушского языка. - Майкоп: «Полиграф-Юг», 2009. - 464 с.
5. Щерба Л.В., Матусевич М.И., Дусс М.Ф. Русско-французский словарь. - М.: Изд-во «Советская энциклопедия». – 792 с.