С.В. РАХМАНИНОВ: ПОИСКИ И ПЕРСПЕКТИВЫ ИЗУЧЕНИЯ

S.V. RACHMANINOV: SEARCH AND PROSPECTS OF STUDY

Inna Razinkova

Teacher of the Department of Music Theory Voronezh State Institute of Arts,

Russia, Voronezh

АННОТАЦИЯ

Статья посвящена рассмотрению некоторых актуальных проблем и перспектив изучения творчества Рахманинова. Они вытекают из характерных особенностей его наследия – диалогичности с искусством разных эпох и одновременного сочетания простоты и глубины твор­ческого дарования.

ABSTRACT

The article is devoted to the consideration of some actual problems and perspectives of the study of Rachmaninov's creativity. They follow from the characteristic features of his heritage – dialogic with the art of different eras and a simultaneous combination of simplicity and depth of creative talent.

Ключевые слова: Рахманинов; бренд; диалогичность; киномузыка; гармония; гаммообразность; тональность; семантика.

Keywords: Rachmaninov; brand; dialogue; film music; harmony; gamma imagery; tonality; semantics.

Ни для кого не секрет, что Сергей Васильевич Рахманинов – гордость не только русской культуры. Родившись в имении «Онег», расположенной недалеко от Великого Новгорода, обучаясь сначала в Санкт-Петербургской, затем в Московской консерваториях, проводя по несколько месяцев в году в Ивановке Тамбовской области на протяжении 27 лет (1890-1917), композитор давал концерты во многих странах мира, почти 10 лет жил в вилле «Сенар» в Швейцарии, а последние годы жизни провёл в США, где и был похоронен. То есть Швейцария и США в каком-то смысле тоже могут «претендовать на Рахманинова». Возможно с последним фактом связаны нерешенные до сих пор вопросы покупки Россией «Сенара» и перезахоронения праха великого гения.

И всё-таки Рахманинов – один из «самых русских композиторов», получивших мировое признание и ставших неким брендом и своего рода признаком качества в сфере музыки. И не только музыки. Увековечивание памяти художника связано с открытием памятников, присвоением его имени Ростовской консерватории, Тамбовскому музыкально-педагогическому институту, колледжам, детским школам искусств, конкурсам, фестивалям, конференциям, научным обществам, улицам. Имя композитора широко используется порой даже в самых неожиданных видах деятельности, в частности, в бизнесе – в строительном (жилые комплексы Москвы), гостиничном (отели Санкт-Петербурга) и ресторанном (банкетные залы Великого Новгорода). Но гораздо большее значение имеет востребованность музыки Рахманинова исполнителями, слушателями и исследователями.

Быть может, показательным является тот факт, что музыка композитора в своём чистом виде звучит не только на мировой академической сцене (достаточно вспомнить XXII Зимние Олимпийские игры, где прозвучал Второй фортепианный концерт), а, например, в качестве музыкальной основы в балетных номерах, в художественной гимнастике и фигурном катании. Многие спортсмены высказывались, что под неё легко, удобно и приятно двигаться. И часто фигуристы относятся к музыке Рахманинова не потребительски, как к фону, а творчески, как к душе программы, её важнейшей составляющей.

Дело в том, что одна из стержневых черт музыки великого мастера –высокая степень диалогичности с искусством (художническим, исполнительским, традициями музицирования и слушания) разных эпох. Многие произведения композитора являются объектом весьма несхожих и специфичных по стилю интерпретаций и транскрипций, в том числе относящихся к сфере массовой культуры. Приобрели известность, к примеру, в корне отличающиеся друг от друга примеры такого рода. К ним, по наблюдениям А. Цукера, можно отнести песню «All by Myself» Эрика Кармена, написанную на основе темы Второго фортепианного концерта, Вокализ, использованный в рэпе Дельфина – Андрея Лысикова и многие другие образцы [1].

Таким образом, массовая музыка, с одной стороны, повышает свой статус, как бы включаясь в зону высокой духовности. С другой же, – в многочисленных переложениях и обработках рахманиновские образцы легко адаптируются в мире популярной музыки, входят в её структуру не как нечто чужое, заимствованное, а как своё, близкое, как элемент музыкальной атмосферы наших дней. Сказанное, однако, не снимает вопроса: почему всё же музыка Рахманинова оказалась столь предрасположенной к тому, чтобы зажить второй, казалось бы, несвойственной ей жизнью? Вероятно, ответ на столь непростой вопрос связан и с претворением некоторых массово-бытовых жанров (танцевальных, городского романса, в том числе цыганского) в про­изведениях самого композитора. И во внутренней направленности мира его музыкальных идей на распространение в самых различных (в частности массовых) сферах культуры.

Другая актуальная проблема изучения наследия Рахманинова, также идущая от диалогичности творчества, – использование музыки композитора в кинематографе. На сегодняшний день исследование киномузыки в целом получило достаточное освещение в работах Т. Егоровой, З. Лиссы, Ю. Цицишвили, А. Чернышева, Т. Шак и других. Однако отсутствует комплексная методика анализа киномузыки. Новые перспективы в постижении феномена музыки кино открывает авторская методика анализа Т. Шак, которая «заключается не в авто­номном (традиционном) ее изучении (т. е. извлеченной из сложной структуры), а в комплексном рассмотрении в совокупности с визуальной и вербальной составляющей, с учетом контекста, в котором она существует» [2, с. 14].

Список фильмов различных стран, где звучит музыка Рахманинова довольно большой. «Короткая встреча» (Великобритания, 1945), «Рапсодия» (США, 1954), «Весна на Заречной улице» (СССР, 1956), «Старший сын» (СССР, 1975), «Поэма о крыльях» (СССР, 1979), «Где‑то во времени» (США, 1980), «Бинго-Бонго» (Италия, Германия, 1982), «Блеск» (Австралия, 1996), «Анна Каренина» (США, 1997), аниме «Nodame Cantabile» (Япония, 2007) – вот лишь те некоторые медиатексты, которые ждут своего исследователя.

Ещё одна область изучения творчества Рахманинова, кардинально отличающаяся от предыдущей, охватывает вопросы специфики тонально-гармонического содержания. Эта тема не новая. Тем не менее, изучение особой роли ладогармонического фактора в его произведениях – по-прежнему одна из лакун, требующая дальнейшего осмысления.

Гармония Рахманинова, словно тайна за семью печатями, до сих пор остаётся до конца нераскрытой. Парадоксально, что традиционность внешних примет гармонии Рахманинова не облегчает, а затрудняет анализ. Она оказывается как бы ложным ориентиром, провоцирующим упрощённое, а, следовательно, неверное или неполное объяснение явлений, которое неспособно раскрыть их глубинную и далеко не всегда традиционную суть.

Думается, что один из возможных вариантов исследования гармонических аспектов – рассмотрение трёх сторон гармонии композитора. Речь идёт об аккордике и связанных с ней вопросах функ­циональности, фонизма и голосоведения. Синтез этих сторон составляет специфику рахманиновского гармонического стиля. Вопросами каждой из этих сторон в большей или меньшей мере занимались многие исследователи (В. Берков, Т. Бершадская, З. Глядешкина, В. Девуцкий, Л. Кожевникова, Т. Кравцов, Л. Мирошникова, Н. Сарафанникова, В. Середа, Л. Скафтымова, Р. Слонимская, И. Ханнанов, Ю. Холопов и другие). Естественно, что такой подход предполагает рассмотрение широкого круга вопросов, каждый из которых весом.

Один из них касается функциональной природы музыки Рахманинова. Большинство учёных (в частности, Т. Бершадская, З. Глядешкина, Л. Мирошникова) сходятся во мнении, что гармония композитора возникла на основе развития классической функцио­нальной гармонической системы. Но эта точка зрения не единственная. Например, И. Ханнанов, проводя параллели между музыкой Рахманинова и православной церковной монодией в части мелодики, ладообразования, гармонии и формы, предлагает определить влияние монодического распева как сущностное. В. Девуцкий относит творчество композитора к системе плагальной гармонии. Названные точки зрения, – безусловно, ценный вклад по данной проблеме. Однако ограничиться только одним из названных взглядов было бы неправильно. Ведь в музыке Рахманинова большое значение имеет не только автентичность или плагальность, но и медиантовость, эллиптичность.

Другой существенный вопрос стилистики гармонии композитора – роль мелодического начала. Известно, что одно из важнейших качеств музыки Рахманинова – певучесть, хотя было бы неправильно его абсолютизировать, так как в произведениях художника есть немало примеров декламации, речитации и чисто фонической экспрессии. И всё-таки именно кантиленные мелодии у великого мастера прева­лируют. Наиболее выпуклым и очевидным её проявлением является гаммообразность, изученная пока в недостаточной мере.

На примере романсов Рахманинова можно сделать вывод о том, что гаммообразность композитора имеет различные предназначения. Это и подход к кульминации (последовательный или рассредоточенный), и разбег (импульс) к дальнейшему мелодическому движению, и так называемый «мотив нагнетания». Во всех этих случаях гамму невозможно воспринимать как простой ряд звуков, безотносительный к содержанию, тем более тут действует и некий шлейф истории, диалог с культурной традицией.

Следует обозначить ещё одну категорию, которая включает богатый ассортимент вопросов, – это категория рахманиновской тональности. Один из них – выяснение предпосылок тяготения художника, в основном, централизованным системам, хотя у него и нередки случаи атонических построений. В целом же музыка Рахманинова представляет подчас весьма сложные варианты так называемой расширенной тональности. Как видно, в рамках этой традиционных трактовок композитор умел быть нетривиальным и индивидуально-неповторимым.

Феномен тональности нередко рассматривается с позиций семантики, что даёт исключительно важную информацию о твор­ческом мышлении мастера. Представляется небеспочвенным уточнение такого рода вопросов и в отношении Рахманинова, которые в ряде случаев уже стали предметом исследований (например, в трудах Л. Казанцевой).

Исходя из сказанного, очевидно, что на данный момент существует широкий круг тем, раскрытие которых может прояснить загадки повсеместного и разнопланового использования и претворения музыки Рахманинова, а также неувядаемости её своеобразнейшего тонально-гармонического содержания. Указанные направления исследо­ваний далеко не исчерпывают весь спектр тем изучения творчества композитора и лишь подразумевают продолжение их постижения на новом витке спирали музыкально-теоретического познания.

Список литературы:

1. Цукер А.М. Рахманинов в мире массовой музыкальной культуры // Музыкальная академия. – 2013. – № 2. – С. 20-26.
2. Шак Т.Ф. Музыка в структуре медиатекста (на материале художественного и анимационного кино): Автореф. дис. д-ра искусствоведения. – Ростов‑на-Дону, 2010. – 54 с.