ВОЗВРАТ К НАЦИОНАЛЬНЫМ ТРАДИЦИЯМ В КИТАЙСКОЙ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ «ПОИСКА КОРНЕЙ»

АННОТАЦИЯ

В статье содержится анализ факторов, определивших процесс формирования китайской модернистской литературы «поиска корней». Рассмотрены основные особенности художественной прозы данного направления, отразившего возврат авторов к национальным традициям и духовным ценностям Китая. Выявлены предпосылки, обусловившие интерес китайских модернистов к традиционным ценностям китайской литературы и воплощение этих традиций в произведениях художественного направления «поиск корней».

Ключевые слова: модернизм; модернистское течение; литература «поиска корней»; национальные традиции.

Середина 1980-х годов была отмечена ростом популярности нового направления – литературы «поиска корней». Этимология данного термина достаточно легко объясняется уже самим названием: слово «корни» (бэнь) призвано было символизировать китайские национальные культурные традиции. Наиболее известными представителями данного литературного течения были Дэн Юмэй, Ван Цзэнци, Чжан Чженчжи, А Чэн. Эти и многие другие авторы интерпретировали в своих произведениях народные легенды, сказки и предания. Посредством фольклорных произведений, используемых в качестве сюжетной основы, писатели изображали особенности традиционных представлений китайского народа о добре, красоте, почтении и других духовных ценностях, значимых и важных для китайцев. Кроме того, модернисты восхваляли «первобытную жизненную силу», благодаря которой человек способен выжить в суровых природных условиях. Определяющей чертой литературы данного периода была, помимо прочего, критика «Движения 4 мая» 1919 года, прервавшего, по мнению многих писателей школы «поиска корней», китайскую культурную традицию. В произведениях писатели литературного направления «поиска корней» идеализировали патриархальный уклад жизни, архаичные нравы, всё ещё существующие на периферии страны. По мнению критиков, выступавших с поддержкой «поиска корней», молодые писатели должны были учитывать то, что культурная традиция неоднородна, она так или иначе связана с пережитками феодализма. С другой стороны, нам представляется обоснованной также и точка зрения о том, что культурная революция была порождением деспотичной и аскетичной феодальной культуры. Компромиссом между двумя оппонирующими воззрениями стал постулат о том, что молодые авторы, представляющие литературу «поиска корней», должны были базироваться не только на национальной специфике, но и на культурных реалиях других стран.

Несмотря на то, что концептуально, на первый взгляд, литература «поиска корней» и литература периода «Движения 4 мая» являются противопоставляемыми, их происхождение имеет много общих черт. Как и писатели, выступавшие в поддержку «Движения 4 мая», писатели «поиска корней» черпали вдохновение, в значительной степени, в переводах иностранной литературы, принимая западное литературное наследие в качестве некоей нормы, образца, ориентируясь на который следует оценивать собственные творческие усилия и их результаты. Работы писателей обоих направлений, таким образом, соответствовали западным стандартам, причём, на наш взгляд, многие из них были написаны под влиянием западных, латиноамериканских и японских произведений. Отличием литературы «поиска корней» является то, что в попытках восстановить связи с традиционной китайской культурой писатели подчеркивали необходимость связи китайской литературы с литературой иностранной.

Говоря о событиях, ставших причиной появления литературы «поиска корней», следует, в первую очередь, отметить конференцию, проведённую в декабре 1984 года журналом «Шанхайская литература», темой которой стала «Литература новой эры: ретроспектива и прогнозы». В конференции приняли участие писатели, редакторы и литературоведы из Пекина, Шанхая, провинций Хунань и Чжэцзян; эссе, изданные в сборнике данной конференции, воплотили в себе концептуальное «ядро» эстетики литературной школы «поиска корней».

В рамках прочих современных литературных направлений, а также в ходе дискуссий, имевших место на рубеже ХХ–ХХI веков, литераторы начинают активно обращаться к «исконной» китайской литературной традиции. Согласимся также с китайским литературоведом Сюэ Чжао 赵雪 (род. в 1985 г.), который пришёл к выводу, что наиболее отчётливо данная тенденция проявилась именно в литературе «поиска корней». В качестве центрального документа литературы «поиска корней» Сюэ Чжао называет работу Хань Шаогуна, имеющую характер манифеста «Корни литературы» [4, с. 183]. Данная работа основана на следующей (довольно легко декодируемой) метафоре: «Литература имеет корни. И они должны находиться глубоко в почве национальной культуры. Если корень расположен неглубоко, тогда и листва не сможет быть густой» [4, с. 183]. Кроме того, Сюэ Чжао разделяет умозаключения Хань Шаогуна о том, что поиск корней не означает отказа от плюральной культуры; более того, исключительно при условии абсорбции элементов чужой культурной системы можно познать и совершенствовать собственную. Синолог А. Н. Желоховцев, в свою очередь, следующим образом сформулировал сущность литературы «поиска корней»: направление «литература поиска корней» («сюнь гэнь вэньсюэ») отворачивается от политики в сторону национального психологизма и имеет склонность «бичевать недостатки национального характера» китайцев [1]. По нашему мнению, подобный подход к дефиниции литературы «поиска корней», несмотря на явный радикализм, всё-таки вполне оправдан.

Несколько иной подход к рассмотрению феномена «поиска корней» содержится в диссертационном исследовании Н. К. Хузиятовой: данный феномен, полагает исследователь, исходит из стремления китайских прозаиков преодолеть европейско-американскую модель модернизма. При этом, стремление искателей «корней» окунуться в национальную традицию и таким образом сохранить культурную преемственность и национальную идентичность в контексте глобализации может рассматриваться как субнациональный импульс [2, с. 26], то есть выход за пределы национальной литературы.

Литература «поиска корней» сфокусирована, помимо всего прочего, на использовании тематики природы, фольклора, элементов народной культуры. В результате всё это свелось к тому, что, в ряде случаев, «поиск корней» выражался писателями в воссоздании региональной или этнической культуры на примере конкретных архетипных персонажей и локальных событий. В качестве примеров можно отметить серию произведений Цзя Пинва о городе Шанчжоу, рассказы Ли Ханьюя о реке Гэчуань, тексты Ужээрту об эвенках Внутренней Монголии. Образ народного персонажа у этих авторов был репрезентирован в положительном ключе, несмотря на некоторые отрицательные качества характера: в частности, в романе Хань Шаогуна «Папапа» (1985) в центре нарратива оказывается деревенский юродивый Бинцзай. Образ этого героя воплотил в себе коллективное бессознательное всех китайцев: тупоумный, уродливый, однако наделённый мистической силой и мощным инстинктом выживания.

Исследователь Чэнь Сяомин 陳曉鳴указывает также на то, что при введении в нарратив архетипных, «народных» персонажей литературы эпохи «поиска корней» авторы, в ряде случаев, прибегали к фигуре сказителя (то есть, простого пересказчика сюжета). В частности, в произведениях одного из наиболее заметных представителей «поиска корней» Мо Яня повествование ведётся от лица пожилых людей-сказителей, что способствует созданию впечатления некоей семейной хроники; «корнями», в данном случае, являются сами рассказчики [5, с. 327]. Посредством этого приёма писатель воссоздает собственную экзистенциальную философию и идейно-историческое содержание, что является характерным свойством литературы «поиска корней». Осязаемость жизни деревенских жителей, реалистичность сельского быта Мо Янь усиливает тем, что прибегает к использованию просторечных конструкций и «народного» диалекта. Мо Янь посредством грубости, «необузданности» языка и жизненной мощи персонажей находит эти корни: «рисуя дикую и необычную жизнь, писатель сплетает воедино историю, природу и человека» [5, с. 332]. Художественные методы писателей данного направления не имеют обобщённой характеристики: каждый автор имел свои мотивы, результаты изысканий, художественный язык. По мнению Чэнь Сяомина, эстетический импульс, направленный на обновление китайской словесности, трансформировался в перестройку истории, а затем вернулся к литературе: «историческое повествование стало историей о самой литературе» [5, с. 340]. Из этого следует, что «поиск корней» не являет собой синкретичное и однородное литературное образование – это, скорее, собирательное наименование для системы идеологических умозаключений.

Примечательно, что литература «поиска корней» в качестве одной из задач ставила диверсификацию культуры Китая и отказ от слепого следования официальной идеологии и господствующей (ханьской) культуре [3, с. 498]. Открытие или восстановление местной истории и маргинальных культур, на наш взгляд, становится одной из определяющих черт данного литературного направления. Источником возобновления творческой энергии служат новые культурные элементы: в произведениях всё чаще появляются нетипичные ранее представители китайской нации: тибетцы, мусульмане северо-запада, хунаньские мяо.

В данном аспекте реализуется ещё одна общая черта литературы «поиска корней» и литературы «Движения 4 мая»: представители обоих направлений разделяли традиционную культуру на доминантную конфуцианскую (нормативную), и на маргинальную, народную культуру. Однако при более пристальном изучении становится очевидным явное расхождение между представителями двух литературных направлений: понимание традиционной культуры писателями «поиска корней» не было основанным на прямой связи с традицией, как у писателей «Движения 4 мая», большинство из которых получили традиционное образование и воспитывались в деревне. Культурное возрождение, соответственно, не было порождением живой связи с традицией – оно возникло благодаря осознанному поиску литературного вдохновения, обусловленному излишне регламентированными социальными реалиями Китая.

В специализированной искусствоведческой литературе неоднократно проводятся параллели между литературой «поиска корней» 80-х годов XX века и более ранней «почвеннической прозой», представленной работами Шэнь Цунвэня и Ван Цзэнци. В произведениях Шэнь Цунвэня, который выбирает позицию сельского жителя и критикует современную цивилизацию, рассматривая противостояние города и села. Эта концепция в значительной степени отличается от идей писателей «поиска», чьё творчество пришлось на последние десятилетия XX века. Город, по мнению Шэнь Цунвэня, это место гибели для национальной культуры. Поэтому писатель показывает горожанам другую жизнь, в которой на первом месте стоит духовность и естественность. Например, в повести «Пограничный город» Шэнь Цунвэнь рисует трагедию влюблённых, чьи души наделены невероятной красотой и человечностью. Герои его повести из поколения в поколение повторяют печальную судьбу. Автор подчёркивает мысль о том, что красота человеческой души может проявиться только на национальной почве в естественных природных условиях.

Рассматривая картину творчества писателей «поиска» конца XX века, можно отметить, что для авторов «поиска корней» местная культура – источник литературного творчества; их деятельность связана не с восстановлением цельности современной жизни посредством мифа или элементов, как это наблюдается в «почвеннической прозе». «Поиск корней» представляет собой, скорее, модернистский поиск нового литературного стиля, который, в конечном счёте, трансформируется в поиск собственного «я» автора как создателя художественного текста.

Представители «Движения 4 мая» и направления «поиска корней» акцентировали внимание на необходимости внедрения нового языка как основы национальных культурных трансформаций. Для писателей «Движения 4 мая» традиционные литературные формы и классический язык казались несовместимыми с духом нового времени; аналогичную идею проводили и писатели литературы «корней»: ортодоксальный язык периода после культурной революции казался им несостоятельным и не способным выразить новые идеи.

Для творчества писателей литературы «поиска корней» характерно противопоставление городской и деревенской среды. Писатели, действующие в рамках «поиска корней», рассматривали город в качестве символа «поверхностного слоя культуры», а зачастую, как «бездуховное поле», «культурную пустыню». С другой стороны, деревня ассоциировалась с «магмой Земли», была для писателей собранием культурных артефактов. Город и деревня, таким образом, становятся двумя противоположными духовными сферами. Подобная точка зрения о чрезвычайной роли деревни в развитии национальной культуры, в противоположность городу, по нашему мнению, вполне созвучна с настроениями, выраженными в ходе «Движения 4 мая» (к примеру, в рассказах из сборников Лy Синя «Клич» и «Блуждания»). В деревенской среде можно было найти «истинную» китайскую культуру – и данный постулат, в существенной степени, сформировал основу движения.

Как показывают публикации русскоязычных и китайских искусствоведов, Хань Шаогун, Цань Сюэ и многие другие писатели, представляющие литературу «поиска корней», не смогли предложить позитивный субъект, способный заменить прежние образы. Антигерои, характерные для литературы «поиска корней», являются доказательством сознательности поисков, кроме того, писателям было свойственно отношение к субъекту как жертве непреодолимых враждебных сил, формирующих его судьбу, что дополнительно подчеркивается идеей цикличности, повторяемости происходящего (то есть «безысходности» судьбы представителя народа) [2, с. 26]. Для реализации данных идей писатели использовали всё многообразие композиционных, образных, стилистических решений: мифологические модели повествования, архетипические мотивы и образы, образы двойников, пространственные симметрии и временные параллели.

Герой китайской прозы «поиска корней», как правило, противопоставлен обществу, бросает ему вызов, находясь на позиции маргинала, изгоя. Но следует подчеркнуть, что подобный конфликт с обществом в произведениях китайских писателей не всегда безысходен, в отличие от произведений западной литературы. Персонажи не утратили надежду, не погрузились во мрак пессимизма и не разорвали связь с обществом. Достаточно основательным кажется вывод о том, что эстетическое мифологическое пространство, культивируемое в произведениях литературы «поиска корней», является феноменологическим пространством исторического потрясения, порождённого столкновением национального наследия и собственного современного опыта писателей [2, с. 26].

Если углубиться в особенности системы образов, структуры нарратива и писательских приёмов данного художественного течения, то становится очевидным, что литература «поиска корней», при своей склонности к эксплуатации народной традиции, продолжала поиски новых форм и способов выражения индивидуальности, начатые китайскими модернистами. В китайском «поиске корней» магический реализм, известный ранее по произведениям Габриэля Гарсиа Маркеса, приобрёл элементы фантастики и сюрреалистической реальности. Хань Шаогун, отмеченный выше в тексте диссертации, в произведениях предпринимает попытки познать эту реальность при помощи мифа: миф представляет собой своеобразную карту бытия, ключ к пониманию. Хань Шаогун, помимо прочего, приходит к идее цикличности пространственно-временных связей в жизни человека и социума.

В литературных произведениях «поискового» потока многие авторы выражают мысль о том, что менталитет личности обусловлен национальной традицией и, следовательно, должен развиваться исключительно на её основе. Представители «поиска корней» желали выступать как активные участники моделирования новой реальности, в которой можно было бы оказывать определённое влияние на сознание целого общества и отдельных индивидуумов. «Поиск корней», посредством поиска истины в древней национальной традиции, стремится к решению проблем настоящего и даже «заглядывает» в будущее, чтобы оценить то, что происходит сейчас. Произведения Хань Шаогуна и других авторов течения «поиска корней» – это попытки исследовать прошлое, чтобы исправить «я» современного человека, помочь ему обрести и осознать свою идентичность. Для этого автор показывает читателю героев, у которых присутствуют физические изъяны (умственная отсталость, глухота), ставящие под угрозу их субъектность. Автор мастерски подводит читателя к мысли о том, что человек искалечен и что его субъектность находится в состоянии кризиса. Доказательством этому служит появление в литературе «поиска корней» ряда физически и психически несовершенных героев (к примеру, ущербные персонажи Хань Шаогуна, морально искалеченные образы Цань Сюэ). Контрастными, в некотором роде, комичными на фоне новых героев кажутся существовавшие ранее в литературе маоистские персонажи – идеальные и несокрушимые «супергерои». Литература «поиска корней» стала частью масштабных культурологических дебатов, будучи результатом социальных, экономических и политических изменений середины 80-х годов XX века. В работах авторов явственно выражена мысль о том, что менталитет современного человека обусловлен национальной культурной традицией, развивается из неё. Подобная индивидуальность, следовательно, была не личностно, а общественно ориентированной – писатели интересовались судьбой нации больше, чем собственным «я». В центре концепции «поиска корней», по сущности, лежит исследование прошлого, которое призвано обеспечить энергию для современных идей [2, с. 26].

Таким образом, творчество писателей «корней», которое, подобно творчеству авторов модернистской прозы, может рассматриваться, прежде всего, как протест против событий «культурной революции», обусловлено культурным проектом 4 мая и просто «обречено» повторить тот же поиск и «пасть жертвой» того же самого цикла, который начался этим проектом. Благодаря идеям 4 мая молодое поколение было воспитано в образовательной системе, которая отвергала традиционное учение. Своей верой в существование некоей материализованной национальной культурной квинтэссенции литература «поиска культурных корней» создала для себя некое «пустое пространство», оторванное от литературного и культурного наследия. Писатели «поиска корней» претендовали на самость в рамках национальной культурной традиции, но кровную связь с ней утратили. Это со всей очевидностью указывает на то, что поиски нового субъекта для писателей литературы «корней» неизбежно должны были привести их к осознанию неудачи поиска и, как следствие, кризису собственного «я».

Список литературы:

1. Желоховцев, А. Н. Новые темы в современной китайской литерату-ре / А. Н. Желоховцев // Проблемы Дальнего Востока, 2001. – № 2. – С. 152–160.
2. Хузиятова, Н. К. Модернистские тенденции в творчестве китайских писателей 1980-х гг. как поиск идентичности в контексте глобализации / Н. К. Хузиятова. Автореф. дис. канд. филол. наук. – СПб., 2008. – 26 с.
3. Дэн Сяопин. Основные вопросы современного Китая / Дэн Сяопин. – Пекин, 1987. – 498 с.Sullivan, M. The Arts of China / M. Sullivan. – University of California Press, 2009. – 185 p.
4. Чжао Cюэ. Рецепция современной русской литературы в китайском литературоведении / Чжао Сюэ: Дисс. ...канд. филолог. наук. – Красноярск: Сибирский федеральный университет, 2017. – 183 с.
5. Чэнь Сяомин. Тенденции новейшей китайской литературы / Чэнь Сяомин. – Серия Literary Criticism. – М.: Litres, 2019 –  С. 302–376.