Телефон: 8-800-350-22-65
WhatsApp: 8-800-350-22-65
Telegram: sibac
Прием заявок круглосуточно
График работы офиса: с 9.00 до 18.00 Нск (5.00 - 14.00 Мск)

Статья опубликована в рамках: LXI-LXII Международной научно-практической конференции «Культурология, филология, искусствоведение: актуальные проблемы современной науки» (Россия, г. Новосибирск, 07 сентября 2022 г.)

Наука: Филология

Секция: Русская литература

Скачать книгу(-и): Сборник статей конференции

Библиографическое описание:
Щукина В.А. РЕЛИГИОЗНАЯ КАРТИНА МИРА В ТВОРЧЕСТВЕ И.А. БУНИНА // Культурология, филология, искусствоведение: актуальные проблемы современной науки: сб. ст. по матер. LXI-LXII междунар. науч.-практ. конф. № 8-9(52). – Новосибирск: СибАК, 2022. – С. 26-36.
Проголосовать за статью
Дипломы участников
У данной статьи нет
дипломов

РЕЛИГИОЗНАЯ КАРТИНА МИРА В ТВОРЧЕСТВЕ И.А. БУНИНА

Щукина Вероника Александровна

канд. филол. наук, старший научный сотрудник, Воронежский областной литературный музей имени И.С. Никитина,

 РФ, г. Воронеж

THE RELIGIOUS PICTURE OF THE WORLD IN I.A. BUNIN’S WORK

 

Veronika Shchukina

Candidate of Philological Sciences, Senior research fellow, Voronezh Regional Literary Museum named after I.S. Nikitin

Russia, Voronezh

 

АННОТАЦИЯ

В статье рассматриваются особенности теологической концепции в художественном мире И.А. Бунина. Определяется, как в творчестве писателя переплетаются христианские, исламские и буддийские образы.

ABSTRACT

The article investigates the features of the theological conception in I.A. Bunin’s artistic world. The paper also analyzes how Christian, Islamic and Buddhist images are intertwined in the writer's work.

 

Ключевые слова: теологическая концепция; христианские образы; исламские образы; идеи буддизма.

Keywords: theological conception; Christian images; Islamic images; ideas of Buddhism.

 

Онтологическая тематика привлекала Ивана Алексеевича Бунина с юности. Первые произведения, в которых он ставит вопросы о смысле жизни и сущности Бога, относятся к 1888-1889 годам. Одним из знаковых текстов является стихотворение «В костеле» (1889), где автор формулирует важные философские идеи, которые впоследствии найдут отражение в его творчестве. Уже в этом раннем произведении И.А. Бунин акцентирует внимание на религиозных аспектах, способных, с его точки зрения, создать ложное представление о Боге.    

1) Страх перед Богом вместо любви к Богу.

Описывая церковную службу в костеле, Иван Алексеевич рисует довольно мрачную картину, намеренно сгущает краски: «Человек, как раб, склонялся / Ниц» [5, с. 73], «Звучит во храме / Снова скорбный стон» [5, с. 73].  

Подобный трепет людей перед Богом автор не принимает. Впоследствии И.А. Бунин будет часто развенчивать такое отношение к Творцу. Например, в рассказе «Над городом» (1900) повествователь призывает побороть страх перед Богом, поскольку Господь должен ассоциироваться не со смертью, а с радостью жизни: «Товарищи моих детских дней, те, которым детство сулило так много, – где они? А матери и отцы их, уже сгорбленные и пригнутые к земле страданиями и близостью смерти, плетутся с жёлтыми восковыми свечами в руках пред алтарь бога, который всегда казался им жестоким и карающим, требующим вечных покаянных слёз и вздохов. <…> Я мысленно взбираюсь на колокольню и уже в свои руки беру верёвку, привязанную к колокольному билу. Трудно раскачивать его, но нужно раскачивать сильнее, чтобы с первого же удара дрогнул воздух. А когда ответят другие колокола, нужно позабыться, затеряться в бурных звуках и хоть на мгновение поверить и напомнить людям, что «бог не есть бог мёртвых, но живых»!» [4].

2) Религиозные обряды вместо истинного общения с Богом.

В том же стихотворении «В костеле» И.А. Бунин обращает внимание и на некую искусственность религиозных обрядов. Он подчёркивает, что церковная служба заглушает истинный голос Бога, доносящийся извне:

Тишина. И вот, незримо

Унося с земли,

Звонко песня серафима

Разлилась вдали.

Разлилась – и отзвучала:

Заглушил, покрыл

Гром органного хорала

Песнь небесных сил. [5, с. 73] 

По принципу контраста строится и сюжет стихотворения «Айя-София» (1903-1906). Строгому исламскому богослужению, происходящему вечером в мечети, противопоставляется воркование голубей в залитом светом утреннем храме: 

Светильники горели, непонятный

Звучал язык, – великий шейх читал

Святой Коран, – и купол необъятный

В угрюмом мраке пропадал.

Кривую саблю вскинув над толпою,

Шейх поднял лик, закрыл глаза – и страх

Царил в толпе, и мёртвою, слепою

Она лежала на коврах...

А утром храм был светел. Всё молчало

В смиренной и священной тишине,

И солнце ярко купол озаряло

В непостижимой вышине.

И голуби в нём, рея, ворковали,

И с вышины, из каждого окна,

Простор небес и воздух сладко звали

К тебе, Любовь, к тебе, Весна!  [5, с. 254] 

Неслучайно автор использует прописную букву в написании существительных «Любовь» и «Весна». Именно они указывают на присутствие Бога в Святой Софии.

3) Рукотворный костел вместо настоящего храма.

Важно обратить внимание и на то, что И.А. Бунин противопоставляет тёмный костел с удушающей атмосферой прекрасному миру природы – настоящему храму, способному внушить веру в Бога и желание искреннее преклоняться перед Ним:

А в костёле – ожиданье:

Сумрак, гул дверей,

Напряжённое молчанье,

Тихий треск свечей. <…>

И тебе ли мгла куренья,

Холод темноты,

Запах воска. Запах тленья,

Мёртвые цветы?

Дивен мир твой! Расцветает

Он, тобой согрет,

В небесах твоих сияет

Солнца вечный свет,

Гимн природы животворный

Льётся к небесам…

В ней твой храм нерукотворный,

Твой великий храм! [5, с. 74]

В стихотворении «Бог» (1908) Иван Алексеевич также отражает мысль о том, что человеку следует общаться с Богом на лоне природы, а не в храме:

И месяц наклонялся к балке тёмной,

Грустя, светил на скалы, на погост.

А бог был ясен, радостен и прост:

Он в ветре был, в моей душе бездомной –

И содрогался синим блеском звёзд

В лазури неба, чистой и огромной. [5, с. 300]

Подобное утверждение И.А. Бунин иллюстрирует и на примере ислама в стихотворении «Тонет солнце, рдяным углем тонет…» (1905), где уверяет, что настоящей Священной книгой мусульман является не рукописный текст, а вечное звёздное небо:

Мы проводим солнце, обувь скинем

И свершим под звёздным, тёмным, синим

Милосердым небом свой намаз.

Пастухи пустыни, что мы знаем!

Мы, как сказки детства, вспоминаем

Минареты наших отчих стран.

Разверни же, Вечный, над пустыней

На вечерней тверди тёмно-синей

Книгу звёзд небесных – наш Коран! [5, с. 217]

4). Персонализация Бога вместо унификации.

И.А. Бунин обращает внимание и на то, что люди часто не способны воспринимать Бога абстрактно, стремятся придать Ему конкретные черты.

Так, в стихотворении «В костеле» это образ Иисуса:

И над всем – Христа распятье:

В диадеме роз,

Скорбно братские объятья

Распростёр Христос… [5, с. 74]

Это и сам Саваоф в одноимённом стихотворении 1908 года:

Я помню сумрак каменных аркад,

В средине свет – и красный блеск атласа

В сквозном узоре старых царских врат,

На золотой стене иконостаса.

Я помню купол грубо-голубой:

Там Саваоф, с простёртыми руками,

Над скудною и тёмною толпой,

Царил меж звёзд, повитых облаками. [5, с. 300]

Однако, с точки зрения И.А. Бунина, Бога нельзя увидеть, поскольку Он напоминает «Солнца вечный свет» [5, с. 74]. Такое истолкование сущности Творца прослеживается и в стихотворении «Ормузд» (1903-1905), само название которого заставляет вспомнить о зороастрийском «Едином Боге», упоминаемом в древнеиранской книге священных текстов «Авеста»:

Ни алтарей, ни истуканов,

Ни тёмных капищ. Мир одет

В покровы мрака и туманов:

Боготворите только Свет.

Владыка Света весь в едином –

В борьбе со Тьмой. И потому

Огни зажгите по вершинам:

Возненавидьте только Тьму. [5, с. 232]

В 1927 году И.А. Бунин окончательно сформулирует эту мысль в стихотворении с показательным названием «Свет»: Бог «есть некий свет, что тьма не сокрушит» [7, с. 36].

Такое определение объясняет, что для Ивана Алексеевича Бог не ассоциируется ни с одним конкретным образом, выступает некоей сверхсилой, высшим разумом. Именно поэтому И.А. Бунина всегда привлекали все мировые религии, которые раскрывают разные аспекты единой сущности. Только изучив идеи и принципы каждой из них, можно получить полное представление о Боге.

Важно обратить внимание на то, что И.А. Бунин не калькирует зороастрийский образ Ахурамазды (Ормузда) – божества света, совершающего только благо. Иван Алексеевич создаёт образ Бога милосердного, но вынужденного творить как добро, так и зло. Причём это творимое зло приносит Ему самому страдания. В качестве примера обратимся к стихотворению «Господь скорбящий» (1914):

Воззвал господь: «И я завешу тьмою,

Как вретищем, мной созданную твердь,

Я потушу в ней солнце и сокрою

Лицо своё, да правит в мире Смерть!»

 

И отошел с покинутого трона

К тем тайникам, чьё имя – Мистарим,

И плакал там о гибели Сиона,

Для Ангелов Служения незрим. [5, с. 366]

В стихотворении «Сатурн» (1906-1907) И.А. Бунин, признавая величие творений Господа, на примере ночного неба иллюстрирует вселенскую связь прекрасного и ужасного, добра и зла как двух частей единого целого, в том числе самого Бога:

Рассеянные огненные зёрна

Произрастают в мире без конца.

При виде звёзд душа на миг покорна:

Непостижим и вечен труд творца.

Но к полночи восходит на востоке

Мертвец Сатурн – и блещет, как свинец...

Воистину зловещи и жестоки

Твои дела, творец! [5, с. 291]

Мотив необоснованной жестокости связан в творчестве И.А. Бунина и с образами некоторых святых. Так, в рассказе «Жертва» (1913) Иван Алексеевич создаёт колоритную фигуру Святого Ильи, без объяснения причин наказывающего ни в чём не повинного крестьянина Семёна Новикова: «белобрадый, могутный Илья в огненном одеянии, сидящий, как бог Саваоф, на мертвенно-синих клубах облаков, а над ним – две горящих по аспиду зелёно-оранжевых радуги» [2]. Жертвой божественного гнева становится двухлетняя дочь Семёна: «Семён вбежал в избу. <…> В люльке лежала вся сизая, мёртвая девочка, и на головке её чепчик тлел. Жил Семён с тех пор счастливо» [2].  

По контрасту с христианским и мусульманским образом Господа, наделённого чувствами, И.А. Бунин создаёт образы бесстрастных буддийских богов в стихотворениях «Святилище» (1916) и «Богиня» (1916):

Под черепицей низкая вихара

Таила господа в святилище своём,

И я вошёл в час солнечного жара

В его приют, принёс ему два дара –

Цветы и рис – и посветил огнем:

Покоился он в сумраке пахучем,

Расписан золотом и лаками, пленён

Полдневным сном, блаженным и тягучим;

К его плечам, округлым и могучим,

Вдоль по груди всползал хамелеон [5, с. 411]

Лес, утро, зной. То зелень изумруда,

То хризолиты светят в хрустале.

На кованном из золота столе

Сидит она спокойная, как Будда,

Пречистая в раю и на земле.

И взгляд её, загадочный и зыбкий,

Мерцает всё бесстрастней и мертвей

Из-под косых приподнятых бровей,

И тонкою недоброю улыбкой

Чуть озарён блестящий лик у ней. [5, с. 409]

В творчестве И.А. Бунина нашли отражение и «Благородные истины буддизма», которыми писатель особенно заинтересовался после посещения острова Цейлон в 1911 году.   

1) Истина о существовании страдания.

Так, находясь на Цейлоне, И.А. Бунин обратил внимание на резкий контраст между райскими природными красотами острова и повседневной жизнью людей, которая напоминала ад: изнурительная работа под палящим солнцем на чайных плантациях, тяжелейший труд рикш и рыбаков.

В рассказе «Братья» (1914) писатель акцентирует внимание на этом противоречии: «Казалось бы, зачем им, этим лесным людям, прямым наследникам земли прародителей, как и теперь ещё называют Цейлон, зачем им города, центы, рупии? Разве не всё дают им лес, океан, солнце? Однако, входя в лета, одни из них торгуют, другие работают на рисовых и чайных плантациях, третьи – на севере острова – ловят жемчуг, опускаясь на дно океана и поднимаясь оттуда с кровавыми глазами, четвёртые заменяют лошадей, – возят европейцев по городам и окрестностям их» [3, с. 141].  

В центре произведения – судьбы двух «братьев»: молодого рикши, рождённого повторить участь отца, который до самой смерти «ничего не жаждал, кроме прекращения своих мучений» [3, с. 143], и английского путешественника, томящегося от безделья. Объединяет этих персонажей буддийская идея о том, что все живые существа, так или иначе, страдают. В результате они пытаются «забыться» любым доступным способом: рикша «обеспечивает себя блаженным возбуждением» [3, с. 151] с помощью бетеля, пользующийся его услугами англичанин постоянно колесит как по Коломбо, так и по миру в целом, в поисках развлечений – такого же дурмана: «Люди постоянно идут на пиршества, на прогулки, на забавы, – сказал Возвышенный, некогда посетивший этот райский приют первых людей, познавших желания. – Вид, звуки, вкус, запахи опьяняют их, – сказал он, – желание обвивает их, как ползучее растение, зелёное, красивое и смертоносное, обвивает дерево Шала» [3, с. 150].      

О губительных последствиях тяги человека к материальному обогащению и мирским наслаждениям И.А. Бунин напоминает в конце рассказа буддийской легендой: «ворон кинулся за слоном, бежавшим с лесистой горы к океану; всё сокрушая на пути, ломая заросли, слон обрушился в волны – и ворон, томимый «желанием», пал за ним и, выждав, пока он захлебнулся и вынырнул из волн, опустился на его ушастую тушу; туша плыла, разлагаясь, а ворон жадно клевал её; когда же очнулся, то увидал, что отнесло его на этой туше далеко, туда, откуда даже на крыльях чайки нет возврата, – и закричал жалким голосом, тем, которого так чутко ждёт Смерть» [3, с. 162]. Слон и ворон – олицетворение двух сторон человеческой души: светлая, духовная противопоставляется тёмной, материальной. Как известно, слон – очень важный в буддизме символ духовного роста, любви и мудрости. Автор подчёркивает, что человек часто губит в себе все лучшие качества, однако осознание этого приходит слишком поздно.  

2) Истина о том, что причиной страданий являются желания и привязанности. 

Эту буддийскую истину И.А. Бунин отразил в рассказе «Ночь отречения» (1921). В произведении, не имеющем чёткой фабулы, Иван Алексеевич размышляет о несовершенстве земной жизни в целом и человеческой природы в частности. Писатель обращается к образу Мары – демона-искусителя в буддийской космологии, соблазнявшего Будду и впоследствии отвлекающего людей от духовности мнимой привлекательностью земной жизни. Показательны слова учителя – «Победившего Желание» Сиддхартха Гаутама – сказанные верному ученику: «снова и снова отречёшься ты от меня ради Мары, ради сладкого обмана смертной жизни, в эту ночь земной весны» [8, с. 33].  Интересно, что, согласно буддийской философии, Мара опасен человеку только до тех пор, пока сам человек это дозволяет. Однако никто не в силах сопротивляться его искушениям. Таким образом, вторая истина буддизма передаёт суть мироздания: человечество обречено вечно страдать, поскольку не способно отказаться от желаний.

3) Истина о сансаре.

И.А. Бунин проявлял интерес и к другой важной онтологической идее буддийской философии – о сансаре – временном «круге» рождений, смертей и перевоплощений, через который проходят люди, воплощающиеся в Земном мире.

Так, в рассказе «Соотечественник» (1914) автор описывает необычную жизнь «брянского мужика» Зотова, поселившегося на Цейлоне: «Представьте же, как странно видеть этого мужика в тропиках, под экватором! Он сидит в своей конторе, в старинном доме голландской постройки. За окнами – жаркий белый город, голые чёрные рикши, магазины драгоценных камней, отели, полные туристов со всех концов земли, в тёплой зелёной воде гавани – американские и японские пароходы, за гаванью, на низменных побережьях, – кокосовые леса…» [3, с. 214]. Однако Зотов пытается всем доказать, что ничего удивительного в переезде на экзотический остров нет. Этот русский человек уверен, что находился на Цейлоне в прошлой жизни: он «горячо начинает уверять, что «вся сила в том», что он уже видел, чувствовал индийские тропики, может быть, тысячи лет тому назад, – глазами и душой своего бесконечно давнего предка…» [3, с. 219].

Отсылка к буддийской идеи о перерождении присутствует и в романе «Жизнь Арсеньева» (1927-1929). Картинки во «Всемирном путешественнике» напоминают Алексею – alter ego автора – о его предыдущей жизни в экзотическом уголке планеты: «с такой необыкновенной силой вспомнил я всё, что я видел, чем жил когда-то, в своих прежних, незапамятных существованьях, что впоследствии <…> в тропиках мне оставалось только говорить себе: да, да, всё это именно так, как я впервые «вспомнил» тридцать лет тому назад!» [6, с. 37].

Другое значение сансары – временной цикл исторических событий, происходящих на Земле, в которых принимают участие люди при своих воплощениях в Земном мире. Отражение этой идеи присутствует в рассказе «Город Царя Царей» (1924). И.А. Бунин обращает внимание на цикличность в истории цивилизаций и культур: на смену одной великой державе непременно приходит другая. В качестве примера автор приводит Царство Анурадхапура – мощнейшее государство, существовавшее на севере Цейлона с 377 г. до н. э. до 1017 г. н. э.: «Что такое Анарадхапура? Кто знает или хотя бы слышал о ней? А меж тем Анарадхапура, величайшая святость буддийского мира, древнейшая столица Цейлона, Анарадхапура, ныне заросшая джунглями, превратившаяся в одно из самых глухих цейлонских селений и поражающая пилигрима только чудовищными останками былой славы, насчитывает более двух с половиной тысяч лет своего существования, из которых целых две тысячи она процветала на диво древнему Востоку, по размерам почти равняясь современному нам Парижу, золотом и мрамором зданий не уступая Риму, а своими дагобами, воздвигнутыми для хранения священных буддийских реликвий, превосходя пирамиды Египта» [8, с. 111]. 

И.А. Бунин подчёркивает, что осознание бренности всего сущего способно привести человека в отчаяние. Именно поэтому у «соотечественника» Зотова зарождается мысль о самоубийстве: «И вообще, я человек обречённый… Если бы вы знали, как страшно запутаны мои дела! Ещё больше, кажется, чем душа и мысли! Ну, да из всего есть выход. Дернул собачку револьвера, поглубже всунув его в рот, – все эти дела, мысли и чувства разлетятся к чёртовой матери!» [3, с. 220].

Сам И.А. Бунин всегда испытывал экзистенциальную тревогу, вызванную мыслью о неизбежности смерти: «Я именно из тех, которые, видя колыбель, не могут не вспомнить о могиле. Поминутно думаю: что за странная и страшная вещь наше существование – каждую секунду висишь на волоске! Вот я жив, здоров, а кто знает, что будет через секунду с моим сердцем, которое, как и всякое человеческое сердце, есть нечто такое, чему нет равного во всём творении по таинственности и тонкости? И на таком же волоске висит и моё счастье, спокойствие, то есть жизнь, здоровье всех тех, кого я люблю, кем я дорожу даже гораздо больше, чем самим собою… За что и зачем всё это?» [8, с. 266]. Ответ на такой важный вопрос И.А. Бунин искал во всех мировых религиях и философских учениях. Осмысление идей и принципов различных вероисповеданий приближало Ивана Алексеевича к разгадке тайны мироздания. Свой вывод И.А. Бунин сформулировал на склоне лет в небольшом рассказе «Бернар» (1952): «Бог всякому из нас даёт вместе с жизнью тот или иной талант и возлагает на нас священный долг не зарывать его в землю. Зачем, почему? Мы этого не знаем. Но мы должны знать, что всё в этом непостижимом для нас мире непременно должно иметь какой-то смысл, какое-то высокое божье намерение, направленное к тому, чтобы всё в этом мире «было хорошо» и что усердное исполнение этого божьего намерения есть наша заслуга перед ним, а посему и радость, гордость» [1, с. 347]. 

 

Список литературы:

  1. Бунин И.А. Бернар // Собрание сочинений в девяти томах. Т. 7. Тёмные аллеи. Рассказы 1931-1952. – М.: Художественная литература, 1966. – С. 345-351.
  2. Бунин И.А. Жертва [Электронный ресурс]. – URL: http://bunin-lit.ru/bunin/rasskaz/zhertva.htm (дата обращения: 09.02.2022)
  3. Бунин И.А. Лёгкое дыхание. Повесть и рассказы. – Воронеж: Центр духовного возрождения Чернозёмного края, 2020. – 472 с.
  4. Бунин И.А. Над городом [Электронный ресурс]. – URL: http://lib.ru/BUNIN/r_nad_gorodom-1900.txt (дата обращения: 09.02.2022)
  5. Бунин И.А. Собрание сочинений в девяти томах. Т. 1. Стихотворения 1886-1917. – М.: Художественная литература, 1965. – 595 с.
  6. Бунин И.А. Собрание сочинений в девяти томах. Т. 6. Жизнь Арсеньева. – М.: Художественная литература, 1966. – 340 с.
  7. Бунин И.А. Собрание сочинений в девяти томах. Т. 8. Стихотворения 1918-1953. Переводы. – М.: Художественная литература, 1967. – 472 с.
  8. Бунин И.А. Солнечный удар: сборник. – М.: АСТ, 2019. – 320 с.
Проголосовать за статью
Дипломы участников
У данной статьи нет
дипломов

Оставить комментарий

Форма обратной связи о взаимодействии с сайтом
CAPTCHA
Этот вопрос задается для того, чтобы выяснить, являетесь ли Вы человеком или представляете из себя автоматическую спам-рассылку.