Телефон: 8-800-350-22-65
WhatsApp: 8-800-350-22-65
Telegram: sibac
Прием заявок круглосуточно
График работы офиса: с 9.00 до 18.00 Нск (5.00 - 14.00 Мск)

Статья опубликована в рамках: XXXV Международной научно-практической конференции «В мире науки и искусства: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии» (Россия, г. Новосибирск, 16 апреля 2014 г.)

Наука: Филология

Секция: Русская литература

Скачать книгу(-и): Сборник статей конференции

Библиографическое описание:
Брызгалова Е.Н. КОНЦЕПЦИЯ ВОЙНЫ 1812 Г. В ИСТОРИЧЕСКОЙ ПРОЗЕ Е.Я. КУРГАНОВА // В мире науки и искусства: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии: сб. ст. по матер. XXXV междунар. науч.-практ. конф. № 4(35). – Новосибирск: СибАК, 2014.
Проголосовать за статью
Дипломы участников
У данной статьи нет
дипломов

 

 

КОНЦЕПЦИЯ  ВОЙНЫ  1812  Г.  В  ИСТОРИЧЕСКОЙ  ПРОЗЕ  Е.Я.  КУРГАНОВА

Брызгалова  Елена  Николаевна

д-р  филол.  наук,  проф,  зав.  кафедрой  журналистики,  рекламы  и  связей  с  общест.  Тверского  государственного  университета,  РФ,  г.  Тверь

E-mail:  bruzgalovaelena@gmail.com

 

THE  VISION  OF  THE  WAR  OF  1812  IN  E.  KURGANOV’S  HISTORICAL  PROSE

Elena  Bryzgalova

dr.  of  Science,  prof.,  Head  of  the  department  of  journalism,  advertising  and  public  relations  of  Tver  State  University,  Russia  Tver

 

АННОТАЦИЯ

В  статье  представлен  анализ  изображения  Отечественной  войны  1812  г.  в  исторических  романах  Е.Я.  Курганова.  Соотношение  документального  начала  и  вымысла,  усложнение  коммуникативных  отношений  автора  и  читателя,  перемена  точек  зрения  —  это  и  многое  другое  отличает  прозу  данного  писателя  от  других.

ABSTRACT

The  analysis  of  images  of  the  Patriotic  War  in  1812  in  E.Y.  Kurganov’s  historical  novels.  His  prose  is  distinguished  of  the  others  by  the  ratio  of  documentary  and  fiction,  the  complexity  of  communicative  relationship  of  author  and  reader

 

Ключевые  слова:  война;  автор;  читатель;  герой;  точка  зрения;  современная  литература;  историческая  проза.

Keywords:  war;  writer;  reader;  character;  point  of  view;  modern  literature;  historical  fiction.

 

Е.Я.  Курганов  —  известный  литературовед,  автор  работ  по  истории  и  теории  анекдота,  в  последнее  десятилетие  заявил  о  себе  как  интересный  и  серьезный  прозаик,  автор  ряда  исторических  романов.  Среди  них  выделим  те,  что  посвящены  изображению  войны  1812  года.  Это  романы  «Шпион  Его  Величества,  или  1812  год  (Историко-полицейская  сага  в  четырех  томах)»,  «Генерал-шпион,  или  Жизнь  графа  Витта  (Невероятный,  но  правдивый  роман)»,  «Первые  партизаны,  или  Гибель  подполковника  Энгельгардта  (Роман-документ  в  пяти  частях  с  прологом  и  эпилогом)»,  «Завоеватель  Парижа  (Биографическая  хроника  с  картинками  эпохи)».  Основным  концептом  и  идейным  центром  всех  этих  произведений,  является  война.  Каждое  из  них  показывает  эпоху  в  определенном  ракурсе  и  с  точки  зрения  героев-участников  событий.  Вместе  взятые,  они  образуют  единое  полотно,  многомерное  и  панорамное.  Но  несомненно,  что  наибольший  интерес  для  читателей  и  литературоведов,  с  точки  зрения  обозначенной  нами  проблемы,  представляет  роман  «Шпион  Его  Величества,  или  1812  год  (историко-полицейская  сага)»  [7;  8;  9;  10;  11;  12;  13;  14],  наиболее  полно  представляющий  эпоху,  наиболее  интересно  построенный  и,  к  сожалению,  пока  еще  полностью  не  опубликованный.

Огромную  роль  в  реализации  концепции  войны  и  создания  концептосферы  романа  играет  его  композиция.  Композиционная  структура  произведения  сложна  и  своеобразна.  Прежде  всего  бросается  в  глаза  ее  многослойность.  Основной  текст,  который  имеет  форму  дневника  Якова  де  Санглена,  создателя  русской  тайной  военной  полиции  при  Александре  I,  дополняется  приложениями  —  записками  других  участников  событий,  которые  хранятся  в  бумагах  главного  героя  и  полны  его  примечаний,  дописок  на  полях  и  пояснений. 

Таким  образом,  в  романе  предложена  «многоголосая»  и  противоречивая  версия  происходящего,  в  которой  мнения  участников  то  согласуются,  то  противоречат  друг  другу,  но  при  этом  всегда  «работают»  на  то,  чтобы  изображение  получилось  многомерным  и  чтобы  читатель  смог  составить  собственное  представление  об  описанных  событиях. 

Созданная  в  романе  композиционная  структура  позволила  Е.  Курганову  уйти  от  авторского  диктата  в  освещении  исторических  событий:  это  Санглен  в  своем  дневнике  описывает  происходящее  таким,  каким  он  его  видит.  Он  же  комментирует  дневник  Алины  Коссаковской  [10],  записки  финансиста  Абрама  Перетца  [9]  и  «секретные  прибавления  к  мемуарам  А.  Чарторыйского»  —  «Книгу  Адама»  [12].  Он,  постоянно  высказывая  сомнение  в  правдивости  написанного  ими,  оценивает,  полемизирует  с  мемуаристами,  опровергает  или  подтверждает  их  высказывания.  Например,  предваряя  дневник  графини  Алины  краткой  справкой,  Санглен  пишет,  что  это  «сплошное  вранье.  Верить  …  не  стоит».  И  далее  продолжает:  «Сие  сочинение  носит  пасквильный  характер,  и  я  отказываюсь  рекомендовать  его  к  печатанию»  [10].  Об  Адаме  Чарторыйском  он  высказывается  резко,  поддерживая  действия  царя,  фактически  обманувшего  своего  недавнего  любимца  и  нарушившего  обещание  сделать  его  наместником  Польши,  называя  их  «суровыми  и  справедливыми»  [12].  Оправдывает  он  и  позицию  царя  в  истории  с  Перетцем,  пожертвовавшим  в  1812  г.  свое  огромное  состояние  для  нужд  русской  армии  и  не  получившим  никакой  компенсации  после  окончания  войны. 

Характеры  героев,  особенности  их  личностей,  их  позиции  и  взгляды  на  войну  и  эпоху  так  до  конца  и  не  проясняются  для  читателя,  даже  когда  он  переворачивает  последнюю  страницу  произведения,  прочитав  все,  включая  приложения,  потому  что  остается  слишком  много  противоречий  и  возможностей  для  различных  интерпретаций.  И  это  не  упущение  автора,  а  его  осознанная  позиция  и  признание  читателя  как  со-творца,  наделенного  правом  иметь  собственное  мнение  о  рассказанном.  Более  того,  автор  использует  своего  рода  провокационную  стратегию:  разъяснение  по  поводу  тех  или  иных  сюжетных  коллизий  он  поручает  одному  из  героев-мемуаристов,  в  то  время  как  другой  (чаще  всего  Санглен)  его  опровергает.  Например,  борьба  русской  тайной  полиции  и  польской  графини  Коссаковской  постоянно  заканчивается  ее  арестом,  побегом  из-под  стражи  и  дальнейшим  появлением  в  наиболее  важных  и  потому  уязвимых  для  русских  местах:  при  попытке  покушения  на  царя,  в  Москве,  в  которую  вскорости  должна  войти  армия  Наполеона,  при  подготовке  и  проведении  Веского  конгресса  и  др. 

Сначала  мы  узнаем  обо  всех  перипетиях  этого  длительного  поединка  из  дневников  Санглена.  Читатель,  основываясь  на  его  записях,  считает  Алину  виновной  в  ряде  преступлений  против  российского  государства.  Он  с  интересом  следит  за  тем,  что  и  как  предпринимает  полиция  для  ее  поимки,  и  всякий  раз  разочаровывается,  когда  ей  удается  ускользнуть.  Казалось  бы,  все  ясно,  так  как  на  эту  версию  работает  и  дневник  самой  героини,  объясняющей  мотивы  своих  действий  любовью  к  родине,  ненавистью  к  России  и  стремлением  способствовать  возрождению  «великой  Польши»  [12].  Это  же,  пусть  и  косвенно,  подтверждается  в  мемуарах  Чарторыйского  —  еще  одного  вельможи,  желающего  возродить  польскую  государственность.  Поэтому  у  читателя  складывается  определенное  представление  о  героине.  Но  оно  опровергается  в  записках  Перетца:  он  высказывает  мнение,  что  графиня  мало  того,  что  была  двойным  агентом  и  выполняла  поручения  Аракчеева,  так  еще  и  состояла  в  любовной  связи  с  Сангленом.  Это,  с  его  точки  зрения,  и  объясняет  ее  удачливость  при  побегах  из-под  стражи.  Мемуарист  утверждает,  что  предоставил  царю  доказательства  в  виде  выкраденных  любовных  записок,  и  это  способствовало  падению  директора  воинской  полиции. 

Подобный  сюжетный  поворот  не  только  опрокидывает  читательские  представления,  сложившиеся  ранее,  но  и  в  новом  свете  подает  главного  героя  романа,  поскольку  противоречит  очень  многому  из  того,  что  тот  писал  в  своем  дневнике.  Казалось  бы,  теперь-то  все  ясно:  читатель  наконец  получил  возможность  все  «разложить  по  полочкам»  и  составить  окончательное  мнение.  Но  «позднейшие  вставки»  Санглена  страстно  опровергают  обвинения  финансиста  в  его  адрес:  «Невыносимая  клевета!  Плод  воспаленного  воображения  господина  Перетца,  и  более  ничего!  Упоминаемых  им  писем  и  в  помине  не  было.  Никогда.  Ручаюсь  головою.  Да  ежели  бы  даже  графиня  Коссаковская  и  стала  вдруг  писать  мне  любовные  записочки,  то  зачем  мне  было  хранить  их  среди  бумаг  канцелярии  Высшей  воинской  полиции?  Я  бы  тут  же  их  уничтожил.  В  общем,  налицо  наглая  выдумка  господина  Перетца»  [9]. 

Обе  точки  зрения  логически  верны:  один  герой  говорит  о  предоставленных  доказательствах,  другой  уверяет  в  их  ложности.  Читатель,  уже  знакомый  и  с  дневником  Санглена,  и  с  дневником  Алины,  оказывается  в  своеобразном  тупике,  так  как  ни  в  одном  из  них  не  было  даже  намека  на  возможную  связь  героев.  Автор  при  этом  остается  в  стороне,  предоставляя  читателю  самому  решить,  кто  прав  и  кому  верить.  А  для  того,  чтобы  ему  окончательно  определиться  в  своем  отношении  к  героям,  придется  подобрать  собственную  «доказательную  базу»,  которая  будет  состоять  из  множества  фактов  и  мнений.  Может  быть,  он  еще  раз  перечитает  какие-то  фрагменты,  найдет  в  них  подсказки  и  тогда  окончательно  разрешит  для  себя,  кто  прав,  Перетц  или  Санглен.

Таким  образом,  дневниковая  форма  повествования  в  романе  Е.  Курганова  из  монологической  превращается  в  диалогическую:  каждый  повествователь  рассказывает  о  своей  версии  происходящего,  а  Санглен  корректирует  и  опровергает  то,  что  говорят  остальные  повествователи.  Все  это  способствует  созданию  совершенно  особой  атмосферы  недоговоренности,  множественности  мнений  и  сомнений  в  правоте  того  или  иного  рассказчика.  Читатель  постоянно  оказывается  перед  необходимостью  учитывать  то,  что  все  четверо  находятся  между  собой  в  сложных  отношениях  и  преследуют  каждый  свои  собственные  цели.  К  тому  же  читателю  приходится  учитывать,  что  среди  основных  героев  только  Алина  Коссаковская  —  вымышленный  персонаж,  а  остальные  —  реальные  исторические  лица,  оставившие  свой  след  в  истории  страны  и  в  той  или  иной  степени  повлиявшие  на  эпоху.

Это  характерно  не  только  для  данного  романа,  но  и  для  всей  исторической  прозы  писателя,  посвященной  эпохе  1812  г.  Не  только  главные,  но  и  многие  второстепенные  герои  его  романов  —  реальные  люди.  Отзывы  современников  о  них  дошли  до  наших  дней  и  рисуют  нам  людей  неоднозначных,  часто  оставивших  по  себе  противоречивые  мнения  современников.  Судя  по  романам,  автора  привлекают  люди  яркие,  способные  на  самостоятельные  действия,  готовые  к  самопожертвованию,  но  далекие  от  того,  чтобы  выглядеть  идеальными.  Автор  открыто  говорит  об  этом  в  предисловии  в  одному  из  фрагментов  «Шпиона…»:  «В  1812-м  году  и  вообще  в  царствование  Александра  I  происходило  много  фантастического,  и  личности  на  политическом  небосклоне  тогда  были  зачастую  нереально  яркие,  крупные,  оригинальные,  каждая  из  которых  обладала  своей  индивидуальной  стилистикой,  четко  выраженным  творческим  почерком,  сильной  характерологической  отметиной  и  вместе  с  тем  резким  индивидуальным  своеобразием»  [13]. 

Под  это  определение  подходят  все  главные  герои  романов  о  той  эпохе.  Например,  Павел  Иванович  Энгельгардт  («Первые  партизаны,  или  Гибель  полковника  Энгельгардта»  [6])  в  энциклопедических  и  биографических  источниках  предстает  как  несомненный  герой,  под  страхом  смерти  отказавшийся  от  сотрудничества  с  французами  и  от  предательства  [17].  А  в  романе,  где  приводятся  отрывки  из  реальных  свидетельств  и  документов,  он  предстает  еще  и  неуживчивым,  скандальным,  малоприятным  в  глазах  соседей  человеком  [6]. 

Графа  Ивана  Витта  («Генерал-шпион,  или  Жизнь  графа  Витта»  [5]),  несомненно,  человека  храброго,  некоторые  современники  считали  предателем  и  не  без  оснований  называли  соглядатаем  царя.  В  биографических  справочниках  упоминаются  свидетельства  генерала  П.И.  Багратиона,  назвавшего  Витта  «лжецом»  [3],  и  Ф.Ф.  Вигеля,  считавшего  его  редким  интриганом  [3].  Военные  историки  нашего  времени  восторгаются  его  талантом  разведчика  [15],  в  то  время  как  можно  встретить  и  резко  отрицательное  мнение:  «Его  ордена  омыты  кровью  и  слезами  жертв»  [1].  Курганов  учитывает  все  это,  его  Витт  —  человек  из  плоти  и  крови,  ему  свойственно  ошибаться,  увлекаться,  испытывать  разные  чувства.  Но  несомненно  одно:  он  верен  своей  стране,  даже  если  его  понятие  о  верности  расходится  с  читательским.

О  реальном  Якове  де  Санглене  («Шпион  его  величества…»)  в  романе  приведены  отзывы  его  современников,  среди  которых  А.И.  Герцен,  Н.И.  Греч,  Ф.Ф.  Вигель,  Т.П.  Пассек  и  др.  [14].  Современники  в  большинстве  своем  отзывались  о  нем  отрицательно.  Автор  объясняет  все  это  так:  «Вообще  надобно  признать,  что  негативная  репутация  Санглена  во  многом  исходила  из  российского  жандармско-полицейского  мира  николаевского  времени  и,  может  быть,  даже  во  многом  формировалась  в  пределах  этого  мира.  Это,  видимо,  объясняется  тем,  что  Санглен  был  личным  шпионом  Александра  I,  знал  множество  государевых  тайн,  и,  соответственно,  в  царствование  Николая  I  он  оказался  совершенно  не  ко  двору.  Можно  даже  сказать,  что  его  побаивались,  побаивались  того,  что  он  может  рассказать»  [13].  Но  были  и  те,  кто  воспринимал  Якова  де  Санглена  положительно  —  эти  отзывы  также  приведены  в  романе.  По  мнению  современного  нам  исследователя,  Санглен  «имел  репутацию  двуличного  человека»  [4].  Современный  военный  журналист  и  историк  А.Ю.  Бондаренко  считает,  что  «современники  побаивались  его…  даже  тогда,  когда  он  был  частным  лицом»  [14]. 

Итак,  о  каком  бы  из  героев  ни  шла  речь,  автор  уходит  от  однозначной  оценки  человека,  представляя  его  с  разных  сторон.  Писатель  называет  свои  романы  «реконструкциями»  и  на  основе  реальных  фактов,  документов  и  свидетельств  создает  собственные  картины,  в  которых  реальность  подвергнута  художественной  обработке,  а  документы  придуманы.  В  результате  создается  иллюзия  предельного  правдоподобия,  что  и  привносит  в  произведения  Е.Я.  Курганова  публицистический  оттенок,  поскольку  они  воспринимаются  читателем  именно  как  документальное  повествование.  Реальные  исторические  лица,  мощный  документальный  фундамент,  дневниковая  форма  повествования  —  все  это  способно  ввести  читателя  в  заблуждение  и  заставить  интерпретировать  вымышленное  как  реальное.  Например,  некоторые  придуманные  писателем  факты  обрели  самостоятельность  и  используются  другими  авторами  в  публикациях  о  реальных  людях  как  достоверные.  Так,  краевед  из  Рыбинска  И.  Кочуев  в  статье,  посвященной  реальному  Я.  де  Санглену,  пишет,  что  он  участвовал  в  «амурных  похождениях»  императора  Александра,  в  то  время  как  это  вымышленный  факт  из  романа  Е.  Курганова  [4].

С  другой  стороны,  то,  что  придумано,  вполне  могло  происходить  и  в  реальности.  Например,  история  шарлатана  Франца  Леппиха,  который  обещал  Александру  I  сделать  «большой  (воздушный  —  Е.Б.)  шар,  на  котором  50  человек  полетят,  куда  захотят,  по  ветру  и  против  ветра»  [7,  с.  88],  и  получил  под  этот  проект  большие  деньги,  введена  в  роман  для  того,  чтобы  передать  общую  атмосферу,  царившую  при  дворе  накануне  сдачи  Москвы  противнику  и  характеризовавшуюся  оторванностью  от  реальности,  неумением  понять  и  принять  очевидное  и  нежеланием  брать  на  себя  ответственность  за  промахи  и  ошибки.  По  сути  не  важно,  имел  ли  место  этот  эпизод  в  реальности,  —  он  мог  быть,  потому  что  не  противоречил  этой  реальности:  неудачный  опыт  воздухоплавания  мог  и  состояться.  Известно,  что  во  Франции  первые  воздушные  шары  поднимались  в  воздух  за  несколько  лет  до  Великой  французской  революции,  то  есть  в  80-е  гг.  ХYIII  в.,  значит,  русский  самодержец  вполне  мог  увлечься  идеей  использования  воздушного  шара  в  военных  целях  вместо  того,  чтобы  заниматься  делами  армии.  Таким  образом,  вымышленное  и  реальное  подается  автором  в  одном  ряду  и  оправдывает  его  формулу  «если  это  и  не  происходило,  то  вполне  могло  произойти»:  «Все,  без  исключения,  персонажи  —  вплоть  до  самых  эпизодических  —  реальные  исторические  лица.  Практические  все  описанные  события  имели  место,  а  если  не  имели,  то  вполне  могли  бы  иметь»  [11,  с.  6].

В  результате  роман  представляет  собой  правдивый  портрет  эпохи,  основанный  на  единстве  самых  разных  начал  и  взглядов.  Исходя  из  этого,  можно  сказать,  что  авантюрное  начало,  выраженное  в  сюжетной  линии  борьбы  Санглена  и  Алины,  естественным  образом  включено  в  сферу  начала  эпического,  документального,  основанного  на  борьбе  государств  и  народов.  Вымышленные  люди  и  события  вписываются  в  логику  реальных  документов  и  свидетельств.  Само  повествование  облечено  в  документальную  форму,  ведь  дневники  и  записки  —  это  документы  эпохи.  Сочетание  публицистического  и  художественного  начал  в  прозе  Е.  Курганова  и  специфика  документальности  в  его  произведениях  уже  становились  предметом  научного  осмысления  [2],  поэтому  в  данной  статье  нет  смысла  останавливаться  на  этой  проблеме.

Дневники  Якова  де  Санглена  составляют  большую  часть  повествования.  Все  происходящее  мы  видим  его  глазами,  к  нему  сходятся  все  сюжетные  нити  в  четырех  томах  «полицейской  саги».  Каждый  том  делится  на  части,  которые  состоят  из  эпизодов.  Но  Санглен  не  только  автор  дневника,  он  своеобразный  дирижер,  руководитель  оркестра,  в  котором  у  каждого  из  героев  своя  партия.  В  справке,  предваряющей  одно  из  приложений,  автор  говорит  о  Санглене,  что  он  «на  протяжении  многих  лет  собирал  письма,  дневники,  воспоминания,  посвященные  памятной  эпохе  1812-го  года»  [9].  Его  архив  —  это  и  есть  роман,  в  котором  личностное  становится  одним  из  проявлений  всеобщего.  Дневники  и  записки  героев  передают  жизненный  опыт  людей  той  эпохи,  их  восприятие  происходящего.  Не  случайно  автор  называет  мемуары  финансиста  Перетца  «своего  рода  исповедью,  историко-психологически  чрезвычайно  показательной»  [9].  В  картине  эпохи  частные  свидетельства  обретают  иной,  более  глубокий  смысл,  выражают  ее  суть,  характер  и  становятся  ее  объективными  составляющими. 

 

Список  литературы:

  1. Абросимов  А.В  поисках  крестного  отца  Виттовской  улицы  //  Newfavorite:  Культурно-информационный  ресурс  [Электронный  ресурс].  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.newfavorite.net/vitt.htm  (дата  обращения:  01.12.2013).
  2. Брызгалова  Е.Н.  Художественное  и  публицистическое  начала  в  исторической  прозе  Е.  Курганова  //  Colloquium:  Volume  di  contribute  scientifici  internazionali;  a  cura  di  U.  Persi  e  A.V.  Polonskij.  Bergamo  Belgorod:  Edizioni  “POLITERRA”,  2013.  —  P.  22—32.
  3. Иван  Осипович  Витт  //  Хронос.  Биографический  указатель  [Электронный  ресурс].  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.hrono.info/biograf/bio_we/witt_io.php  (дата  обращения:  12.09.2013).
  4. Кочуев  И.  Шпион  его  величества  //  Рыбинская  неделя.  2012.  №  40  (217),  от  10.10.2012  [Электронный  ресурс].  U—  Режим  доступа.  —  RL:  week.ru  article/g-a-4198.html  (дата  обращения:  12.10.2013).
  5. Курганов  Е.  Генерал-шпион,  или  Жизнь  графа  Витта  [Электронный  ресурс].  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://iaelita.ru/aelitashop/item/zavoevatel-parizha-_cikl-_zabytye-generaly-1812-goda_.html.  (дата  обращения:  07.12.2012).
  6. Курганов  Е.  Первые  партизаны,  или  Гибель  подполковника  Энгельгардта  [Электронный  ресурс].  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://iaelita.ru/aelitashop/item/pervye-partizany2.html  (дата  обращения:  20.2.2013).
  7. Курганов  Е.  Шпион  Его  Величества,  или  1812  год.  Июль-сентябрь  1812  г.  Москва  (историко-полицейская  сага).  М.:  Икс-Хистори,  2011.  —  352  с.
  8. Курганов  Е.  Шпион  Его  Величества,  или  1812  г.  Апрель-июль.  Вильна  (историко-полицейская  сага).  М.:  Икс-Хистори,  2011.  —  384  с.
  9. Курганов  Е.  «Где  соль,  там  и  Перетц»:  Эпизод  из  историко-полицейской  саги  “Шпион  Его  Величества”  //  Заметки  по  еврейской  истории.  2014.  №  1  (171).  Январь.  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://berkovich-zametki.com/2014/Zametki/Nomer1/Kurganov1.php  (дата  обращения:  18.01.2014).
  10. Курганов  Е.  Дневник  Алины.  Бумаги  из  архива  военного  советника  Якова  Ивановича  де  Санглена  [Электронный  ресурс]  //  День  и  ночь.  2013.  №  6.  Журнальный  зал.  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://magazines.russ.ru/din/2013/6/29k.html  (дата  обращения:  12.02.  2014).
  11. Курганов  Е.  Шпион  его  величества  //  Нева.  —  2005.  —  №  12.  —  С.  6—98. 
  12. Курганов  Е.  Книга  Адама  (Секретные  прибавления  к  мемуарам  А.  Чарторыйского)  //  Архив  автора.
  13. Курганов  Е.  Шпион  Его  Величества  (историко-полицейская  сага).  Москва.  Охота  на  французов  (конец  июня  —  первая  половина  июля  1812  года  //  Архив  автора.
  14. Курганов  Е.  Шпион  Его  Величества,  или  1812  год  (историко-полицейская  сага  в  четырех  томах).  Том  первый.  Петербург-Вильна.  Март-июнь  1812-го  года.  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://flibusta.net/b/173131.  (дата  обращения:  07.12.2013).
  15. Левкова  А.  Яков  де  Санглен:  начальник  русской  контрразведки.  Беседа  с  военным  историком  Александром  Бондаренко  //  Радио  Голос  России  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  rus.ruvr.ru/2010/09/30/23124959.html  (дата  обращения:  21.12.2013).
  16. Шигин  В.  Штирлиц  ХIХ  века  //  Независимое  военное  обозрение  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://nvo.ng.ru/spforces/2005-06-24/7_shtirliz.html  (дата  обращения:  09.09.2013).
  17. Энгельгардт  Павел  Иванович  (1774—1812)  //  Наполеон  и  революция  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://impereur.blogspot.ru/2012/12/1774-1812.html  (дата  обращения:  25.09.2013).  

 

Проголосовать за статью
Дипломы участников
У данной статьи нет
дипломов

Оставить комментарий

Форма обратной связи о взаимодействии с сайтом
CAPTCHA
Этот вопрос задается для того, чтобы выяснить, являетесь ли Вы человеком или представляете из себя автоматическую спам-рассылку.