РОДОВОЙ  СИНКРЕТИЗМ  КАК  ПРОЯВЛЕНИЕ  СИНКРЕТИЧНОСТИ  АВТОРСКОГО  СОЗНАНИЯ  В  ХУДОЖЕСТВЕННОЙ  ЛИТЕРАТУРЕ

Андреева  Ольга  Сергеевна

канд.  филолог.  наук,  методист  отдела  научно-методической  работы  ГБОУ  ДПО  РО  РИПК  и  ППРО,  РФ,  г.  Ростов-на-Дону

E-mail: 

GENERIC  SYNCRETISM  AS  A  PERFORMANCE  OF  AUTHOR’S  SYNCRETISTIC  CONSCIOUSNESS  IN  IMAGINATIVE  LITERATURE

Olga  Andreeva

candidate  of  Philological  Sciences,  supervisor  of

  Methodological  department,  State  budget  educational  institution  of  further  vocational  education  of  the  Rostov  Region  Rostov  Institute  of  Training  and  Retraining  of  Educators,  Russia  Rostov-on-Don 

АННОТАЦИЯ

Цель  данной  статьи  —  определение  родового  синкретизма  как  художественно-эстетической  реальности,  синтезирующей  признаки  эпоса,  лирики  и  драмы.  Основные  методы  исследования:  структурно-функциональный,  сравнительно-сопоставительный,  системный  метод.  В  ходе  исследования  сформулировано  определение  родового  синкретизма,  обозначены  основные  признаки  произведений  синкретичной  формы  и  средства  синкретизации.  Автор  приходит  к  выводу  о  том,  что  родовой  синкретизм  —  органическое  единство  художественных  средств  и  образных  элементов  эпоса,  лирики  и  драмы  в  рамках  одного  произведения,  в  котором  воплощается  универсальная  способность  автора  эстетически  осваивать  действительность. 

ABSTRACT

The  aim  of  this  article  is  to  define  generic  syncretism  as  imaginative  and  aesthetic  reality,  which  synthesizes  features  of  epos,  lyrics  and  drama.  Main  research  methods  are  structural-functional  method,  comparative  method  and  systematic  method.  As  a  part  of  study  the  definition  of  generic  syncretism  has  been  formulated;  main  features  of  works  with  syncretic  form  and  syncretization  means  have  been  indicated.  The  author  comes  to  the  conclusion  that  generic  syncretism  is  an  organic  unity  of  artistic  devices  and  imaginative  elements  of  epos,  lyrics  and  drama  inside  one  piece  of  work,  in  which  an  author’s  universal  capacity  to  aesthetical  acquisition  of  reality  is  embodied. 

Ключевые  слова:  жанр;  родовой  синкретизм;  эпическое;  лирическое;  драматическое.

Keywords:  genre;  generic  syncretism;  epic,  lyric,  dramatic.

Синкретизм  как  художественно-эстетическая  реальность  понимается  как  первоначальная  слитность  элементов,  впоследствии  выделяющихся  в  самостоятельное  образование.  Касательно  словесного  искусства  подразумевает  ранние  формы,  для  которых  в  нерасчлененном  состоянии  находятся  элементы  эпоса,  лирики  и  драмы.  В  теории  искусства  —  слитность  ранних  форм  идеологии,  соединявших  в  одно  целое  религиозно-философское  и  художественное  мышление  человека  родового  строя,  например  мифологического.  О  первоначальной  слитности  поэзии  и  музыки  размышлял  В.Г.  Белинский.  Но  окончательно  теория  оформилась  в  трудах  А.Н.  Веселовского  и  получила  дальнейшее  развитие  в  исследованиях  М.М.  Бахтина  и  О.М.  Фрейденберг.  А.Н.  Веселовский  считает,  что  архаическое  сознание  является  синкретичным,  т.  е.  имеет  нерасчлененно-слитную  природу,  и  характеризуется  целостным  взглядом  на  мир.  Синкретизм  в  древнем  искусстве  слова  рассматривается  ученым  в  сфере  поэтического  языка  и  стиля,  в  структуре  художественной  образности,  в  формировании  авторства,  системы  мотивов  и  сюжетов,  в  формировании  первичных  родов  и  жанров  [2,  15].  О.М.  Фрейдеберг  утверждает:  «…трафарет  литературных  форм  совершенно  параллелен  трафарету  форм  жизни,  то  есть  те  и  другие  —  производные  одного  и  того  же  мышления  и  бытия»  [6,  75].  Синкретичное  сознание  полифонично,  и  в  художественном  произведении  действует  принцип  семантического  тождества  при  различении  форм  [6,  248].  Особенно  важным  для  историко-литературного  процесса  представляется  замечание  о  том,  что  «древний  синкретизм  литературы  родствен  мифологии,  психическому  бессознательному,  тому,  что  исследователи  мышления  ребенка  называют  «дипластия»,  и  другим  первичным  («архетипическим»)  структурам  сознания  и  культуры,  из  которых  вырастают  их  более  дифференцированные  формы.  И  в  более  позднее  время  —  в  момент  своего  становления  —  каждая  литература  переживает  состояние,  типологически  родственное  тому,  что  мы  называем  синкретизмом»  [2,  18].

Синкретичное  сознание  характерно  и  для  эпохи  средневековья.  Оно  определяется  совершенно  иным  восприятием  действительности  и  позиционированием  себя  в  мире,  что  обусловлено  религиозным  сознанием  человека,  которое  пронизывает  идея  двоемирия.  Тесная  связь  небесного  и  земного  определяла  нерасчлененное  (синкретичное)  единство  времени  и  пространства,  т.  е.  человек  осознавал  себя  не  только  в  каждый  отдельный  момент  жизни,  но  и  в  масштабе  Вселенной.  «Быстротечная  и  ничтожная  жизнь  каждого  человека  проходит  на  фоне  всемирно-исторической  драмы,  вплетается  в  нее,  получая  от  нее  новый,  высший  и  непреходящий  смысл»  [3,  153—154].  При  таком  подходе  вечность,  настоящее,  прошлое  и  будущее  сливались  в  едином  жизненном  потоке,  в  мире  без  границ  (своеобразная  глобализация).  «Древнерусский  человек  ощущал  себя  эхом  вечности  и  эхом  минувшего,  «образом  и  подобием»  прежде  бывших  персонажей  мировой  и  русской  истории  [4,  с.  108—109].  В  литературе  Средневековья  принцип  изображения  человека  не  был  антропоцентристским,  так  как  человек  ощущал  себя  частью  людской  массы  и  должен  был  осознавать  свою  миссию.  Кроме  того,  человек  не  отделяет  себя  от  природы,  от  окружающего  мира,  поэтому  не  способен  воспринимать  окружающее  эстетически.  Человек  становится  пространственно-временной  точкой,  в  которой  сплетаются  сиюминутное  и  вечное,  земное  и  сакральное.  Он  —  капля  в  океане  всеобщего  бытия,  капля,  отражающая  все  это  бытие.  Синкретичность  средневекового  мира  была  и  синкретичностью  человека  и  мира  [8].  Сознание  средневекового  человека  направлено  на  постижение  сущности  вещей.  Главное  —  разглядеть  за  существующим  сущностное.  Постижение  божественного,  сверхчеловеческого  —  цель  художественного  творчества. 

Категория  литературного  рода  является  центральной  в  словесно-художественном  искусстве.  Со  времен  античности  принято  соотносить  то  или  иное  произведение  словесности  с  основными  родовыми  номинациями  —  эпосом,  лирикой  или  драмой.  Сократ  и  Платон  в  качестве  различительного  признака  выделяли  тип  повествования,  характер  отношений  между  субъектом  и  объектом  высказывания:  для  лирики  характерно  говорение  от  первого  лица  в  форме  дифирамбов,  для  драмы  —  обмен  речами  между  героями,  в  эпосе  —  поэт  соединяет  свои  слова  с  речью  других  героев,  т.  е.  рассказ  о  произошедшем  ведется  без  прямого  привлечения  речи  действующих  лиц  и  подражания.

Аристотель  основывал  деления  на  роды  в  зависимости  от  способа  подражания:  рассказ  о  событии  как  о  чем-то  отдельном  —  свойство  эпоса,  в  лирике  подражающий  остается  самим  собой,  в  драме  обнаруживается  представление  изображаемых  лиц  как  действующих  [1,  45].  В  эпоху  романтизма  литературные  роды  стали  мыслится  в  качестве  типов  художественного  содержания,  а  не  как  словесно-художественные  формы.  В  основе  гегелевской  теории  родов  лежит  принцип  способов  отражения  действительности:  эпическая  поэзия  объективна,  лирическая  субъективна,  а  драма  совмещает  эти  два  начала.  С  точки  зрения  К.  Бюлера,  разделение  на  эпос,  лирику  и  драму  связано  с  основными  универсальными  речевыми  функциями  —  репрезентацией,  экспрессией,  апелляцией.  В  лирике  доминирует  речевая  экспрессия,  в  драме  акцентируется  апеллятивная,  действенная  сторона  речи,  в  эпосе  доминирует  репрезентативная  функция,  хотя  экспрессия  и  апелляция  тоже  широко  представлены,  что  свидетельствует  о  синкретизме  на  уровне  речевой  организации  текста.  С  этими  свойствами  речевой  ткани  лирики,  эпоса  и  драмы  органически  связаны  следующие  свойства  литературных  родов:  способы  пространственно-временной  организации  произведений,  образ  человека,  формы  присутствия  автора,  характер  обращенности  текста  к  читателю  [7,  с.  300].  Произведения,  относящиеся  к  одному  роду,  объединяются  познавательными  возможностями  —  направленностью  произведения  на  объект  или  субъект  речи  или  сам  акт  речевого  высказывания.  Каждому  литературному  роду  соответствует  определенный  тип  речевой  организации,  определенная  функция  слова:  информативная  (эпос),  экспрессивная  (лирика),  коммуникативная  (драма).  В.В.  Прозоров  утверждает,  что  три  литературных  рода  сопоставимы  со  сложнейшими  психологическими  законами  развития  личности.  Детский  период  связан  с  постижением  мира  в  эпической  парадигме,  так  как  ребенок  активно  в  это  время  осваивает  реальность,  подростковый  период  связан  с  лирической  составляющей  человеческого  развития,  потому  что  активизируется  «я-сознание»,  период  взросления  характеризуется  доминированием  драматической  составляющей  в  связи  с  развитием  диалогического  мышления,  определяемого  линией  «Я-другие».  Причем  лирическая,  драматическая  и  эпическая  доминанты,  дополняя  друг  друга,  способствуют  развитию  личности  в  целом.  Таким  образом,  три  антропологические  доминанты  определяют  разделение  литературы  на  роды  и  в  «совокупности  способствуют  развитию  человеческих  субъектно-объектных  связей  и  отношений»  [5,  с.  381—383].  Это  три  канала  информации,  три  модели  миропонимания:  мир  вне  меня,  мир  во  мне,  мер  между  разными  субъектами  реальности. 

На  наш  взгляд,  разделение  на  роды  связано  также  с  внутренней  позицией  автора  по  отношению  к  действительности  и  его  способом  мышления.  Драма  как  синтетический  род  (по  своей  сути  сплав  лирики  и  эпоса)  заключает  в  себе  игровое  начало  и  детерминирована  развитием  конкретно-предметного  мышления.  Активное  жизнетворчество,  стремление  к  обновлению  и  достижению  идеала  активизирует  драматургический  подход,  помогающий  реконструировать  действительность.  Драматический  способ  постижения  действительности  и  синкретизм  мышления  —  синонимичные  понятия,  так  как  при  таком  подходе  автор  мыслит  себя  включенным  в  процесс  освоения  мира.  Умозрительное  постижение  действительности  в  ее  разнообразных  причинно-следственных  связях,  попытка  объяснить,  понять  происходящее,  целостно  запечатлеть  многообразие  жизненных  явлений,  логически  обосновать  суть  вещей  выражаются  в  эпическом  роде.  Эпос  отражает  развитие  интеллектуальной  сферы  личности,  абстрактного  мышления.  Лирика  как  род  запечатлевает  эмоциональный  порыв,  выражает  непосредственную  психофизиологическую  реакцию.  Лирика  определяет  главенство  эмоционально-волевой  сферы,  интуитивно-чувственного  мышления.  Эпико-лиро-драматический  синтез  характерен  для  синкретичного  сознания.

Явление  родового  синкретизма  обусловлено  синтезом  различных  родовых  признаков.  Каналами  межродовых  сращений  являются  тип  повествования,  характер  отношений  между  субъектом  и  объектом  высказывания,  речевая  доминанта,  способы  пространственно-временной  организации  текста,  формы  авторского  присутствия  в  тексте,  образ  человека  и  модель  мира  в  произведении,  антропологическая  доминанта,  особенности  авторского  мышления.

Родовой  синкретизм  —  органическое  единство  художественных  средств  и  образных  элементов  эпоса,  лирики  и  драмы  в  рамках  одного  произведения,  в  котором  воплощается  универсальная  способность  автора  эстетически  осваивать  действительность.  Родовой  синкретизм  связан  со  стремлением  показать  в  художественном  произведении  мир  и  человека  в  их  слитности  и  целостности,  воплотить  абсолютные  эстетические  ценности.  Присутствие  данного  явления  в  творчестве  поэтов  и  писателей  свидетельствует  о  связи  с  народнопоэтической  и  мифологической  традицией,  с  традицией  средневековой  литературы.  Актуализируется  явление  родового  синкретизма  в  литературе  в  связи  с  глобальными  изменениями  в  жизни  общества  на  всех  уровнях.  Оно  знаменует  поиски  «утраченного  первобытного  идеала»,  восстанавливая  из  духовного  хаоса  обновленную  модель  мироздания.  Возвращение  к  синкретичным  и  синтетичным  видам  искусства  знаменует  собой  стремление  обрести  этот  идеал,  подобно  тому,  как  человек  возвращается  мысленно  в  детство,  чтобы  восстановить  нравственную,  ментальную  шкалу  ценностей.  Кроме  того  детство  человечества  связано  с  синкретичным  искусством. 

Родовой  синкретизм  дуалистической  или  тринитарной  формы  предполагает  целостное,  объемное  изображение  действительности,  запечатлевает  мир  как  единую  систему  взаимосвязанных  элементов.  Коммуникативная  цель  синкретичных  родовых  номинаций  заключается  в  том,  чтобы  читатель  или  слушатель  ощутил  себя  сотворцом  действительности,  активным  участником  жизненного  процесса,  осознал  свое  место  в  мире.  Проблематика  выходит  за  пределы  узко  социального  понимания  жизненных  процессов  —  вечные  проблемы  стоят  в  центре  произведения.

Художник  пытается  представить  сущность  явлений,  бытописание  перестает  быть  актуальным.  В  связи  с  этим  в  художественной  ткани  должны  реализовываться  мотивы,  отражающие  подобные  сдвиги.  Так  образуются  семантические  оппозиции:  земное-небесное,  вещное-вечное,  жизнь-смерть,  любовь-ненависть,  добро-зло,  свет-тьма,  низ-верх  и  др.  Конфликт  представлен  на  социально-философском  уровне.  Жизнеутверждающий  пафос  становится  ведущим.  Реализуется  антропологический  принцип  «я  во  всем»  и  «все  во  мне».  Образы  героев  становятся  многофункциональными.  Герои-миссионеры  должны  уподобляться  мифологическим  персонажам,  психологизм  и  конкретность  уступает  место  тенденциозности  и  условности  в  построении  образов.  В  произведении  выстраивается  некая  модель  мира,  матрица  с  четкой  системой  координат  (низ-верх,  реальное-ирреальное,  сознательное-бессознательное),  что  характерно  для  мифологического  сознания,  синкретичного  по  своей  сути.  Четкие  пространственно-временные  границы  упраздняются,  так  как  процесс  жизни  ощущается  как  сопричастность  не  только  определенному  моменту,  но  и  мировому  бытию  вообще.  Повествовательная  перспектива  отличается  подвижностью,  динамической  и  разнохарактерной  сменой  изобразительных  планов,  что  позволяет  уловить  жизнь  во  всем  многообразии.  Образ  автора  или  лирического  героя  становится  полифункциональным.  Эмоционально-чувственное  восприятие  окружающего,  желание  уловить  причинно-следственные  связи  бытия  и  представить  мир  в  аудиальных,  визуальных,  кинестетических  образах  (для  разыгрывания  или  переигрывания  действительности)  одновременно  определяет  «внутренний  нерв»  произведения,  динамизм,  напряженность.  Произведение  представляет  в  данном  аспекте  некую  «формулу  мира»,  «концентрат»,  поэтому  экспрессионизм  и  импрессионизм  в  изображении  действительности  становятся  ведущими  тенденциями,  что  предопределяет  смешение  лексики  разных  стилистических  пластов  (от  грубо-просторечной,  площадной  до  возвышенно-поэтической).  Авторские  неологизмы  являются  знаком  перевоссоздания  и  обновления  действительности  в  сознании  художника  и  отражают  напряженный  драматизм,  которым  пронизан  мир.  Высокая  степень  обобщенности  и  условности  предполагает  определенный  набор  стилистических  элементов.  Они  позволяют  лаконично,  ярко,  «глобально»  представить  реальность.  Среди  них  ведущими  являются  метафорические  фигуры,  метонимии,  образная  символика,  градационные  ряды,  антитезы,  параллелизм,  звуковой  символизм  (синестезия).  Требуются  также  графические  изобразительно-выразительные  средства  для  изображения  многомерности  бытия  и  стирания  границ  между  реальным  и  ирреальным  (например:  гипербола,  гротеск,  оксюморон,  асиндетон,  хиазм,  алогизм,  парадокс  и  т.  д.). 

Такова  матрица  синкретичного  художественного  текста,  которая  позволяет  определить  границы  традиции  и  новаторства  в  литературном  произведении.

Античная  драма,  мениппея,  обрядовая  поэзия,  средневековые  мистерии,  феерии,  миракли,  народный  театр  Петрушки,  балаган,  школьная  драма,  реализуют  принцип  родового  синкретизма  тринитарной  формы,  являются  эстетическим  «жанровым  идеалом»,  ориентиром  для  авторских  новаций  и  экспериментов  в  области  жанра.  В  то  же  время  установка  на  всеохватывающее  воссоздание  действительности  предполагает  синкретизм  мышления,  который  в  полной  мере  характерен  для  фольклорной  и  мифологической  традиции,  что  актуализирует  обращение  к  жанровым  структурам  сказки,  легенды,  притчи,  пословицы  и  др.  В  рецепции  читателей,  слушателей  художественное  произведение  должно  восприниматься  как  откровение,  свойственное  религиозным  текстам.

Список  литературы:

1.Аристотель.  Об  искусстве  поэзии  (перевод  с  древнегреческого  В.Г.  Аппельрота.  Ред.  Пер.  и  комментарии  А.С.  Ахмановой  Ф.А.  Петровского).  М.:  Гослитиздат,  1957,  —  183  с.  —  С.  45.

2.Бройтман  С.Н.  Историческая  поэтика.  М.:  Академия,  2001,  —  358  с.  —  С.  15—18.

3.Гуревич  А.Я.  Категории  средневековой  культуры.  М.:  Искусство,  1972,  —  350  с.  —  С.  153—154.

4.Лихачев  Д.С.,  Панченко  А.М.,  Понырко  Н.В.  Смех  в  Древней  Руси.  Л.:  Наука,  1984,  —  296  с.  —  С.  108—109.

5.Прозоров  В.В.  Герменевтика  литературных  родов  и  феномен  современных  масс-медиа.  //  Сб.  ст.  Герменевтика  литературных  жанров.  Ставрополь:  изд-во  Ставропольского  государственного  университета;  Ставропольское  книжное  издательство,  2007,  —  392  с.  —  С.  381—383.

6.Фрейденберг  О.М.  Поэтика  сюжета  и  жанра.  М.:  Лабиринт,  1997,  —  448  с.  —  С.  248.

7.Хализев  В.Е.  Теория  литературы:  учеб.  для  студ.  высш.  учеб.  заведений.  М.:  Академия,  2009,  —  432  с.  —  С.  300.

8.Черноиваненко  Е.  Литературный  процесс  в  историко-культурном  контексте.  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/chernoiv/05.php/. 

Дата  обращения  —  23.12.2013  г.