INVERSION  DE  PERSPECTIVE  ИЛИ  «ВЗГЛЯД  С  ОБРАТНОЙ  СТОРОНЫ»

Серова  Любовь  Федоровна

канд.  филол.  наук,  доцент  Кемеровского  государственного  университета,  РФ,  г.  Кемерово

E-mail: 

INVERSION  DE  PERSPECTIVE  OR  “A  VIEW  FROM  THE  OTHER  SIDE”

Serova  Lyubov  Fyodorovna

candidate  of  Philology,  Associate  Professor  of  Kemerovo  State  University,  Russia  Kemerovo

АННОТАЦИЯ

В  статье  анализируется  стилистический  прием  inversion  de  perspective,  что  по-русски  можно  назвать  «взгляд  с  обратной  стороны».  Рассматриваются  такие  его  составляющие,  как  наличие  двух  участников  ситуации,  конверсия,  парадоксальность  высказывания,  олицетворение.  Фактологический  материал  взят  из  французского  и  русского  языков.

ABSTRACT

The  article  analyses  the  stylistic  device  inversion  de  perspective  (“a  view  from  the  other  side”)  and  discusses  its  components,  such  as  presence  of  two  participants  of  the  situation,  conversion,  paradoxicality  of  utterance,  personification.  Factual  material  is  taken  from  the  French  and  Russian  languages. 

Ключевые  слова:  стилистический  прием  ,  парадоксальные  высказывания,  стилистическая  конверсия.

Keywords:  stylistic  device,  paradoxical  utterance,  stylistic  conversion. 

Наше  внимание  привлек  один  экспрессивный  прием,  о  котором  в  своей  книге  Les  techniques  du  style  пишет  Жан  Кокельберг  [3,  с.  136—138],  называя  его  inversion  de  perspective  или  regard  «copernicien»,  а  также  changement  d’optique,  modification  de  perspective,  что  по-русски  можно  бы  назвать  «взгляд  с  обратной  стороны».  Как  пишет  автор,  прием  придает  динамику  описываемой  реальности  или  «очеловечивает»  ее,  и  чаще  всего  в  выражениях,  где  он  присутствует,  объект  действия  выдается  за  субъект  этого  действия,  что  иллюстрируется  следующими  примерами:

(1)Ce  meuble  a  peut-être  vu  la  reine  Marie-Antoinette  en  chemise  de  nuit  (M.  Pagnol)

(2)Une  odeur  d’étable  lui  sauta  au  visage  (T.  Owen)

(3)Mon  sac  ne  me  quitte  jamais

(4)La  pluie  tombait  avec  constance  et  détermination  (W.  Boyd,  traduction)

(5)A  l’angle  de  l’auberge  ,  à  côté  d’une  mare  où  naviguait  une  flotille  de  canards,  un  sentier  mal  pavé  s’enfonçait  dans  les  broussailles  (V.  Hugo)

Нам  кажутся  интересными  наблюдения  Ж.  Кокельберга,  но  не  со  всем,  что  им  представлено,  мы  можем  согласиться.  Думается,  что  приведенные  выражения  не  однотипны.  Так,  в  примере  №  4  есть  только  один  участник  ситуации  (la  pluie),  в  то  время  как  в  остальных  их  два  (ce  meuble  —  la  reine  Marie-Antoinette,  une  odeur  d’étable  —  lui,  mon  sac  —  me,  un  sentier  —  les  broussailles).  Среди  этих  последних  примеров  в  №  1,  №  2,  №  3,  фактически,  можно  поменять  субъект  и  объект,  вернув  реальность  «на  свое  место»,  чего  нельзя  сказать  о  высказывании  №  5,  где  это  невозможно  по  смыслу.  Все  это  натолкнуло  нас  на  размышления,  на  анализ  приведенных  автором,  а  также  найденных  нами  примеров  из  французского  и  русского  языков. 

В  данной  статье  мы  ставим  себе  целью  описать  характерные  черты  высказывания,  позволяющие  заявлять,  что  это  особый  стилистический  прием  «взгляд  с  обратной  стороны».

Конечно,  главное  —  это  наличие  двух  участников  ситуации,  что  задано  уже  самим  словом  inversion  (в  связи  с  этим  обстоятельством,  возвращаясь  к  примеру  №  4,  можно  говорить  лишь  об  олицетворении,  что  отмечает  сам  Кокельберг).  При  этом  для  номинации  второго  участника  могут  использоваться  различные  языковые  формы.  Так,  в  приведенных  ниже  примерах  это  —  прямое  дополнение  “nous”  и  притяжательное  местоимение  «ее»  при  существительном  «одежда»  —  первом  участнике  ситуации.

(6)Nous  continuâmes  à  descendre  la  pente,  et  quand  nous  eûmes  fait  cent  pas,  je  constatai  avec  stupeur  que  la  batisse  nous  suivait  toujours  (  о  бесконечной  длине  здания  лицея)  (M.  Pagnol  Le  temps  des  secrets)

(7)Одежда  ее  не  поспевала  за  модой,  выглядела  бесформенной  и  одновременно  царственной  (Э.  Манро  пер.).

Порой  присутствие  второго  участника  ситуации  бывает  выражено  имплицитно,  становится  ясным  в  самом  контексте,  логически  выводится  из  него.  Например,  в  песне  А.И.  Дебюка  «Улица,  улица,  ты,  брат,  пьяна»  вторым  участником  является  сам  рассказчик,  который  идет  в  пьяном  состоянии  по  улице  и  «переворачивает»  реальность:

(8)Ты  что  за  рожи  там,  месяц,  кривишь,

Глазки  прищурил,  так  странно  глядишь,

Лишний  стаканчик  хватил,  брат,  вина;

Стыдно  тебе,  ведь  уж  ты  старина.

Левая,  правая  где  сторона?

Улица,  улица,  ты,  брат,  пьяна.

В  следующем  примере  дама-хозяйка  ,  обращаясь  к  дворецкому,  говорит:

(9)Не  стой,  неси  поднос  в  кухню;  поднос  не  дойдет  до  кухни  сам  (реплика  из  телефильма). 

В  данной  фразе  второй  участник  ситуации  (первый  —  поднос)  заявлен  повелительным  наклонением  глаголов  «стоять»  и  «нести».

Кроме  того,  отметим,  что,  по  сути,  такие  высказывания  базируются  на  конверсии,  которая  при  особом  вербальном  наполнении  фразы,  при  авторском  остроумии  становится  экспрессивным  приемом.

(10)Chaque  fois  que  nous  trouvons  qch  de  neuf  le  passé  nous  copie  (J.  Cocteau)

Правда,  два  участника  ситуации  не  всегда  представляют  собой  субъектно-объектные  отношения,  как  не  всегда  наблюдается  и  использование  лексических  конверсивов  типа  «купить»  —  «продать»,  «дать»  —  взять»  в  том  виде,  как  они  иллюстрируются  в  учебниках  и  словарях  по  лингвистике  (Рабочие  строят  дом.  —  Дом  строится  рабочими.  Il  m‘a  prêté  une  somme  d’argent.  —  Je  lui  ai  emprunté  une  somme  d’argent).  Да  и  сама  лингвистическая  организация  конверсионной  ситуации  много  сложнее.  В  высказываниях  приемы  могут  переплетаться,  как  в  нижеследующем, 

(11)Я  почувствовала,  что  (...)  сумка  моя  сама  собой  отделилась  от  ремешка  и  убегает  в  сторону  на  чьих-то  ногах  (журнал  «Путешествия»)

где  мы  видим  также  и  синекдоху:  за  частью  («ноги»)  скрывается  целое  («человек»,  «вор»),  что  и  позволяет  идентифицировать  второго  участника  событий.  И  даже  тот  факт,  что  глаголы  «убегать»  и  «уносить»  (подразумеваемый  в  подтексте)  не  являются  языковыми  конверсивами,  не  мешает  рассматривать  данный  контекст  как  конверсионный.

Все  анализируемые  нами  примеры  в  той  или  иной  степени  заключает  в  себе  оригинальную  мысль,  противоречащую  обычной  логике,  а  порой  и  здравому  смыслу;  то  есть  это  —  парадоксальные  высказывания  [1].  «Парадоксальными  принято  называть  любые  неожиданные  высказывания,  особенно  если  неожиданность  их  смысла  выражена  в  остроумной  форме»  [2,  с.  461]. 

(12)Dès  que  l’endroit  où  je  m’arrêtais  commençait  à  s’attacher  à  moi,  à  me  retenir  dans  l’agréable  routine  de  ses  jours,  il  fallait  déjà  m’en  aller.  (А.  Makine)

Хотя  в  следующей  фразе  даже  смена  ролей  двух  участников  заданной  автором  ситуации  создает  метафору,  расшифровка  которой  за  читателем.

(13)Une  cage  s’en  fut  à  la  recherche  d’un  oiseau  (F.  Kafka,  traduction) 

Заметим,  что  в  подавляющем  большинстве  встретившихся  нам  примеров  участники  ситуации,  описываемой  в  высказывании,  представляют  собой  пару  существительных,  из  которых  одно  —  одушевленное,  а  второе  —  неодушевленное,  и  именно  это  второе,  по  воле  авторов,  выступает  субъектом  какого-либо  действия  или  состояния.  Таким  образом,  можно  предположить,  что  прием  «взгляд  с  обратной  стороны»  чаще  всего  сопряжен  с  олицетворением.  Но  он  отличается  от  последнего  обязательной  бинарной  структурой,  которая  для  олицетворении  не  является  определяющей  (ср.  Буря  воет.  Зима  злится).  Кроме  того  попадаются  и  иные  высказывания,  например:

(14)Благословился  Кирилл  Михеич,  туго  всунул  голову  в  шляпу  (Вс.  Иванов)

Среди  двух  участников-перевертышей  («шляпа»  и  «голова»)  ни  один  не  производит  действия,  которое  в  данном  высказывании  выполняет  традиционный  одушевленный  субъект  «я».  Парадоксальность  ситуации  здесь  в  том,  что  обычно  шляпу  надевают  (натягивают)  на  голову,  а  не  наоборот.

(15)Накрашенные  губки,  колени  ниже  юбки, 

А  это,  несомненно,  вредный  факт  (городской  романс)

В  примере  №  15  также  нет  олицетворения.  Участники  ситуации  в  высказывании  («колени»  и  «юбка»)  —  неодушевленные  существительные.  Внимание  привлекает  нарушение  привычного  порядка  в  описании.  Принято  говорить  «юбка  выше  колен».

Как  показывает  материал,  экспрессивный  прием  «взгляд  с  обратной  стороны»  встречается  в  различных  жанрах,  например,  в  прозе:

(16)Я  лег  в  постель,  принял  свою  любимую  позу,  подушка  обняла  мою  голову,  (…)  (Е.  Гришковец)

(17)Ma  tête  a  passé,  j'peux  dire,  entre  les  éclats,  mais  tout  juste,  (rasibus,  et  les  esgourdes  ont  pris  )  (  H.  Barbusse  ) 

в  поэзии:

(18)Мне  нравится,  что  вы  больны  не  мной

Мне  нравится,  что  я  больна  не  вами, 

Что  никогда  тяжелый  шар  земной 

Не  уплывет  под  нашими  ногами...  (  М.  Цветаева)

в  песнях:

(19)И  фонари  так  неясно  горят, 

Смирно  на  месте  никак  не  стоят, 

Так  и  мелькают,  туда  и  сюда, 

Эх,  да  вы  пьяные  все,  господа. 

Левая,  правая,  где  сторона?

Улица  ,  улица,  ты,  брат,  пьяна!  (А.  Дебюк). 

в  рекламе:

(20)            Приобрету  семью  в  рассрочку.  Молодая  порядочная  квартира. 

в  афоризмах:

(21)Первое,  что  бросается  в  лицо  при  выходе  из  ресторана,  —  это  асфальт.

в  анекдотах:

(22)Один  итальянец  спрашивает  у  другого:  —  Как  поживает  твоя  жена?  Слышал,  что  она  учится  водить  машину.  Есть  успехи?  —  Еще  какие!  Дороги  постепенно  начинают  вести  туда,  куда  она  хочет  ехать.

Приведенные  примеры,  в  основном,  представляют  собой  инкрустации,  отдельные  употребления  данного  приема.  Тот  же  прием  производит  более  мощное  воздействие  на  читателя  в  отрывке  из  романа  М.  Пруста  «В  сторону  Свана»,  где  автор  описывает  детские  ощущения  при  виде  двух  освещенных  закатным  солнцем  куполов  мартенвильской  церкви,  которые  движение  экипажа  и  извилины  дороги  заставляли  непрерывно  менять  место:

(23)Nous  poursuivîmes  notre  route  ;  nous  avions  déjà  quitté  Martinville  depuis  un  peu  de  temps  et  le  village  après  nous  avoir  accompagnés  quelques  secondes  avait  disparu,  que  restés  seuls  à  l’horizon  à  nous  regarder  fuir,  ses  clochers  et  celui  de  Vieuxvicq  agitaient  encore  en  signe  d’adieu  leurs  cimes  ensoleillées.  Parfois  l’un  s’effaçait  pour  que  les  deux  autres  pussent  nous  apercevoir  un  instant  encore  ;  mais  la  route  changea  de  direction,  ils  virèrent  dans  la  lumière  comme  trois  pivots  d’or  et  disparurent  à  mes  yeux.  Mais,  un  peu  plus  tard,  comme  nous  étions  déjà  près  de  Combray,  le  soleil  étant  maintenant  couché,  je  les  aperçus  une  dernière  fois  de  très  loin  qui  n’étaient  plus  que  comme  trois  fleurs  peintes  sur  le  ciel  au-dessus  de  la  ligne  basse  des  champs.  Ils  me  faisaient  penser  aussi  aux  trois  jeunes  filles  d’une  légende,  abandonnées  dans  une  solitude  où  tombait  déjà  l’obscurité  ;  et  tandis  que  nous  nous  éloignions  au  galop,  je  les  vis  timidement  chercher  leur  chemin  et  après  quelques  gauches  trébuchements  de  leurs  nobles  silhouettes,  se  serrer  les  uns  contre  les  autres,  glisser  l’un  derrière  l’autre,  ne  plus  faire  sur  le  ciel  encore  rose  qu’une  seule  forme  noire,  charmante  et  résignée,  et  s’effacer  dans  la  nuit.  (M.  Proust) 

Каков  же  эффект  от  данного  экспрессивного  приема?  Как,  я  надеюсь,  заметили  читатели,  «взгляд  с  обратной  стороны»  чаще  вызывает  улыбку  благодаря  комическому  (юмористическому)  описанию  ситуации,  но  также  может  придавать  и  особую  отточенность  фразе  в  контекстах  глубокого,  философского  содержания.  Главное  в  том,  что  он  не  остается  незамеченным  в  тексте,  запоминается  в  силу  своей  нетривиальности  и  смелости  выражения. 

Список  литературы:

1.Грузберг  Л.А.  Парадокс  /  //  Филолог:  научно-метод.,  культурно-просв.  журнал  Пермского  гос-го  пед-го  ун-та.  ––  Электрон.  журн.  —  2003.  —  Выпуск  №  3  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://philolog.pspu.ru/module/magazine/do/mpub_3_623  (дата  обращения  20.11.2013). 

2.Философский  энциклопедический  словарь.  М:  Советская  энциклопедия,  1989.  —  816  с. 

3.Kokelberg  J.  Les  techniques  du  style  .  P:  Nathan,  1993.  —  256  p.