ПОВТОР  В  ОЧЕРКАХ  А.И.  КУПРИНА  «ЛИСТРИГОНЫ»

Викторина  Татьяна  Валентиновна

канд.  филол.  наук,  доцент  Хакасского  государственного  университета  им.  Н.Ф  Катанова,  г.  Абакан

E-mail: 

THE  REPETITION  IN  THE  A.I.  KUPRINS  SKETCH  «LISTRIGONY»

Viktorina  Tatiana  Valentinovna

candidate  of  Philology,  senior  lecturer,  Khakassian  State  University.  N.F.  Katanov,  Abakan

АННОТАЦИЯ

В  статье  описываются  основные  типы  повторов,  использованные  автором  в  анализируемом  произведении,  рассматриваются  их  функции  в  соответствии  с  художественно-эстетическими  задачами.  Выявлены  доминирующие  повторы  и  их  роль  в  создании  эмоционального,  поэтического  восприятия  созданного  мира  художественной  действительности. 

ABSTRACT

The  article  describes  the  main  types  of  repetitions  in  A.I.  Kouprin’s  sketch  “Listrigony”  and  examines  its  functions.  The  author  analyses  dominant  repetitions  creating  emotional  and  poetic  perception  of  the  world  of  art  reality.

Ключевые  слова:  повтор;  текст;  лингвистический  анализ;  идиостиль.

Keywords:  repetition;  text;  linguistic  analysis;  idiostyle.

В  «Листригонах»  —  очерках  о  балаклавских  рыбаках  —  рассказывается  о  «трудной,  но  радостной  жизни  простого  человека  в  его  единстве  с  природой»  [3,  с.  70],  описываются  мужественные,  сильные  люди.  Любовь  к  человеку  проступает  ясным  подтекстом  на  протяжении  всего  произведения.

Как  писал  К.  Паустовский,  «Листригоны»  —  удивительная  по  простоте  и  прелести  поэма  русской  прозы.  Двумя  –  тремя  лаконичными  фразами  Куприн  дает  тонкое,  эмоциональное,  если  можно  так  выразиться,  представление  о  Балаклаве»  [5,  488].  Поэтическое  описание  мужества,  бесстрашия  рыбаков,  их  отважную  борьбу  с  морской  стихией,  простую  жизнь  автор  изображает  с  помощью  различных  выразительных  языковых  средств,  среди  которых  немаловажное  значение  занимают  повторы.  Повторы  присутствуют  в  каждом  тексте  и  определяют  его  связность  и  целостность.  Они  выполняют  в  тексте  разные  функции,  а  их  творческое  применение  предопределяется  художественно-эстетическими  задачами  и  пристрастиями  автора. 

Значительное  место  в  анализируемом  тексте  занимает  повтор  ключевого  слова,  как  правило,  вынесенного  в  название  очерка.  Так,  например,  в  первом  очерке  тему  тишина,  заявленную  в  заглавии,  формируют  лексемы,  представляющие  точный  повтор  и  повтор  однокоренных  слов  с  наименьшим  изменением  семантики:  «…нигде  я  не  слушал  такой  глубокой,  полной,  совершенной  тишины,  как  в  Балаклаве.

Выходишь  на  балкон  —  и  весь  поглощаешься  мраком  и  молчанием.  Черное  небо,  черная  вода  в  заливе,  черные  горы.  Вода  так  густа,  так  тяжела  и  спокойна,  что  звезды  отражаются  в  ней,  не  рябясь  и  не  мигая.  Тишина  не  нарушается  ни  одним  звуком  человеческого  жилья.  Изредка,  едва  расслышишь,  как  хлюпнет  маленькая  волна  о  камень  набережной.  И  этот  одинокий,  мелодичный  звук  еще  больше  углубляет,  еще  больше  настораживает  тишину.  Слышишь,  как  размеренными  толчками  шумит  кровь  у  тебя  в  ушах.  Скрипнула  лодка  на  своем  канате.  И  опять  тихо.  Чувствуешь,  как  ночь  и  молчание  слились  в  черном  объятии».  Описание  тишины  поддержано  синонимическим  повтором,  точным  повтором  других  лексем,  в  том  числе  отрицательной  частицы  не,  подчеркивающей  отсутствие  движения.  Ощущение  тишины  усиливается  присутствием  в  тексте  синонимичных  лексем  с  семантикой  предельной  меры  признака  полной,  совершенной. 

  Описание  в  тексте  нередко  дается  через  отрицание,  отсюда  активность  повторяющихся  отрицательных  приставок  и  отрицательных  частиц.  Ср.:  Конечно,  Юра  Паратино  —  не  германский  император,  не  знаменитый  бас,  не  модный  писатель,  не  исполнительница  цыганских  романсов. 

С  помощью  антонимического  повтора  актуализируется  контрастность  описываемого  пространства:  «Только  вода  в  заливе  остается  жутко  черной  и  неспокойно  плещется  в  этой  белой  тихой  раме». 

А.И.  Куприн  также  прибегает  к  употреблению  синонимического  повтора,  который  используется  для  формирования  дополнительной  образной  информации,  акцентирования  сходных  смыслов.  Синонимический  повтор  может  быть  контактным,  например:  «до  самых  бортов  лодка  наполнена  белой,  серебряной  рыбой»,  так  и  дистантным:  «Ночь  так  темна,  что  мы  с  трудом  различаем  Христо,  который  уже  ждет  нас  в  лодке.  Какое-то  фырканье,  хрюканье,  тяжелые  вздохи  слышатся  в  заливе.  Эти  звуки  производят  дельфины,  или  морские  свиньи,  как  их  называют  рыбаки.  Многотысячную,  громадную  стаю  рыбы  загнали  в  узкую  бухту  и  теперь  носятся  по  заливу,  беспощадно  пожирая  ее  на  ходу»  —  и  через  абзац:  «Но  ночь  так  черна,  вздохи  и  хрюканье  дельфинов  так  возбуждают  страстное  охотничье  любопытство».  В  данном  примере  и  контактный  градационный  повтор,  и  дистантный  служат  усилению  описываемого  признака.  Синонимический  повтор  осложнен  интенсификаторами  адвербиального  типа,  которые  также  усиливают  степень  признака,  и  поддержан  точным  повтором  и  повтором  синтаксических  структур.

Повторы  синтаксических  конструкций  одной  структуры  или  их  частей  весьма  активны  в  анализируемом  литературном  тексте  и,  как  и  в  предыдущем  примере,  часто  усилены  точным  повтором.  Ср.,  например:  Никто  еще  не  мог  перепить  Юру,  и  никто  не  видел  его  пьяным.  Никто  не  сравнится  с  Юрой  удачливостью.  В  данном  случае  используется  анафорический  повтор,  который  в  целом  характерен  для  анализируемого  текста. 

В  начале  6  очерка  «Бора»  мы  наблюдаем  перифрастический  повтор:  «О,  милые  простые  люди,  мужественные  сердца,  наивные  первобытные  души,  крепкие  тела,  овеянные  соленым  морским  ветром,  мозолистые  руки,  зоркие  глаза,  которые  столько  раз  глядели  в  лицо  смерти,  в  самые  ее  зрачки!»,  который  включается  в  текст  для  формирования  автором  «определенного  художественного,  поэтического  образа  при  его  эстетической  нацеленности»  [4,  с.  68].  В  основе  перифраз  лежит  метонимия  и  синекдоха.  Подобное  стилизованное  обращение  способствует  активизации  особого  читательского  восприятия.  Дальнейшее  анафорическое  повторение  в  нескольких  абзацах  числительного  три,  имеющего  особое  символическое  значение,  в  разных  грамматических  формах,  продолжает  стилизацию  сказочной  манеры  повествования  и  кроме  того  акцентирует  внимание  на  длительности  времени,  протяженность  которого  увеличивается  психологически  из-за  напряженного  ожидания.  Ср.  начало  нескольких  абзацев  в  очерке  «Бора»:  «третьи  сутки  дует  бора»,  «третьи  сутки  дует  бора»,  «три  раза  со  своей  артелью»,  «в  эти  дни»  (в  данном  случае  числительное  заменяется  указательным  местоимением),  «а  вернулся  он  домой  только  через  трое  суток»,  «трое  суток  без  сна»,  «в  эти  трое  суток».  Подобную  манеру  повествования  можно  объяснить  характером  главных  действующих  персонажей  этих  очерков,  мужественных,  сильных  людей,  в  целом,  положительных  героев,  как  и  в  сказках.

Дважды  в  произведении  повторяется  описание  Балаклавы  в  начале  первого  и  последнего  очерка.  Сравните:  1)  В  конце  октября  или  в  начале  ноября  Балаклава  —  этот  оригинальнейший  уголок  пестрой  русской  империи  —  начинает  жить  своеобразной  жизнью.  Дни  еще  теплы  и  по-осеннему  ласковы.  Но  по  ночам  стоят  холода,  и  земля  гулко  звенит  под  ногами.  Последние  курортные  гости  потянулись  в  Севастополь  со  своими  узлами,  чемоданами,  корзинами,  баулами,  золотушными  детьми  и  декадентскими  девицами.  Как  воспоминание  о  гостях,  остались  только  виноградные  ошкурки,  которые,  в  видах  своего  драгоценного  здоровья,  разбросали  больные  повсюду  —  на  набережной  и  по  узким  улицам  —  в  противном  изобилии,  да  еще  тот  бумажный  сор  в  виде  окурков,  клочков  писем  и  газет,  что  всегда  остается  после  дачников.

И  сразу  в  Балаклаве  становится  просторно,  свежо,  уютно  и  по-домашнему  деловито,  точно  в  комнатах  после  отъезда  нашумевших,  накуривших,  насоривших  непрошеных  гостей.

2)  В  Балаклаве  конец  сентября  просто  очарователен.  Вода  в  заливе  похолодела;  дни  стоят  ясные,  тихие,  с  чудесной  свежестью  и  крепким  морским  запахом  по  утрам,  с  синим  безоблачным  небом,  уходящим  бог  знает  в  какую  высоту,  с  золотом  и  пурпуром  на  деревьях,  с  безмолвными  черными  ночами.  Курортные  гости  —  шумные,  больные,  эгоистичные,  праздные  и  вздорные  —  разъехались  кто  куда  —  на  север,  к  себе  по  домам.  Виноградный  сезон  окончился. 

Точный  и  синонимический  повтор,  которые  лежат  в  основе  этих  описаний  вначале  формируют  и  затем  активизируют  восприятие  читателями  этого  прелестного  уголка  Земли,  который  так  полюбил  А.И.  Куприн. 

Анализируемый  текст  насыщен  точными  повторами,  которые  способствуют  актуализации  необходимых  для  интерпретации  произведения  смыслов,  создают  определенную  «градацию  усиления  признака»  [4,  с.  62],  например:  «черное  небо,  черная  вода  в  заливе,  черные  горы».  Они  используются  как  контактно,  так  и  дистантно.  В  то  же  время,  по  мнению  И.  Голуб,  именно  точные  повторы  характерны  для  эмоционально  окрашенной  речи,  а  потому  «часто  встречаются  в  поэзии»  [1,  с.  24].

Таким  образом,  наблюдения  над  использованием  повторов  речевых  средств  позволяют  сделать  вывод  о  том,  что  наряду  с  разнообразными  функциями,  которые  они  выполняют  в  тексте,  повторы  в  данном  произведении  являются  одним  из  средств  создания  эмоционального,  поэтического  восприятия  описываемого  мира  художественной  действительности.

Список  литературы:

1.Голуб  И.Б.  Стилистика  русского  языка.  М.:  Айрис-пресс,  2002.  —  448  с.

2.Куприн  А.И.  Сочинения.  В  2-х  т.  М.:  Худож.  лит.,  1981.  Т.  2.  Романы;  Рассказы.  1981.  —  398  с. 

3.Лилин  К.  Александр  Иванович  Куприн.  Л:  Просвещение,  1975.  —  112  с.

4.Папина  А.Ф.  Текст:  его  единицы  и  глобальные  категории:  Учебник  для  студентов-журналистов  и  филологов.  М.:  Едиториал  УРСС,  2002.  —  368  с.

5.Паустовский  К.  Поток  жизни  (Заметки  о  прозе  Куприна)//Собрание  сочинений.  В  9  т.  Т.  7.  Сказки;  Очерки;  Литературные  портреты.  М.:  Худож.  Лит.,  С.  470—492.