ПРИНЦИПЫ  «НАТУРАЛЬНОЙ  ШКОЛЫ»  В  ТВОРЧЕСТВЕ  Г.Ф.  КВИТКИ-ОСНОВЬЯНЕНКО  (ОЧЕРК  «ЗНАХАРЬ»)

Бологова  Ксения  Олеговна

аспирант  Орловского  государственного  университета,  г.  Орел

E-mail: 

В  своем  художественном  развитии  Г.Ф.  Квитка-Основьяненко  прошел  сложный  путь.  Просветительские  иллюзии,  в  плену  которых  длительное  время  находился  Квитка,  все  более  корректировались  жизненными  впечатлениями,  повсеместно  наблюдаемой  социальной  несправедливостью,  что  способствовало  обращению  писателя  к  демократической  сфере,  сближало  его  с  «натуральной  школой».

Духовным  отцом  школы  был  Н.В.  Гоголь,  выступивший  с  «Петербургскими  повестями»  еще  в  середине  30-х  годов,  а  теоретиком  —  В.Г.  Белинский.  Одной  из  ранних  предпосылок  натуральной  школы  явился  альманах  «Наши,  списанные  с  натуры  русскими»  в  1841—1842  гг.  под  редакцией  А.П.  Башуцкого,  созданный  под  влиянием  восьмитомного  иллюстрированного  издания  П.  Кюрмера  «Французы  в  их  собственном  изображении».  Альманах  предваряет  натуральную  школу,  переходя  к  изображению  с  «натуры»,  и  характеризуется  началом  концентрации  социального  содержания,  тенденцией  к  тематическому  единству  (в  нем  преобладала  тема  «маленького  человека»).  В  этом  альманахе  и  был  опубликован  очерк  Квитки-Основьяненко  «Знахарь»,  в  котором  он  обратился  к  теме  изобличения  суеверий,  показав,  как  ловкие  бессовестные  люди  эксплуатируют  темных,  забитых  крестьян.  В.Г.  Белинский,  рассматривая  сборник,  выделил  в  нем  произведение  Основьяненко  как  одно  из  наиболее  удачных  и  назвал  его  истинным  кладом  для  любителей  легкого  чтения. 

Принципы  натуральной  школы  первоначально  были  выдвинуты  Белинским  в  его  статье  1835  г.  «О  русской  повести  и  повестях  г.  Гоголя»,  в  которой  он  отдает  предпочтение  «реальной  поэзии»,  воссоздающей  действительность  «в  ее  высочайшей  истине»,  в  противовес  поэзии  идеальной,  «пересоздающей»  действительность  в  соответствии  с  авторскими  идеалами.  Важнейшим  принципом  натуральной  школы  было  изображение  жизни  в  индивидуальных  и  типических  характерах,  в  которых  соблюдалась  социальная  (на  уровне  среды)  и  психологическая  (на  уровне  знания  «сердца  человеческого»)  достоверность.  Глубина  верности  изображения  определяла  и  степень  народности  писателя  и  произведения,  так  как,  по  словам  Белинского,  «что  верно,  то  и  народно».  При  этом  речь  идет  не  столько  об  описании  внешних  атрибутов  жизни  народа,  сколько  о  соответствующем  «угле  зрения»,  иначе  писатель  рискует  остаться  на  уровне  «простонародности».  Эти  положения  получили  свое  развитие  в  литературной  практике  40-х  —  50-х  годах  XIX  века.

В  статье  «Взгляд  на  русскую  литературу»  1847  г.  в  числе  основных  принципов  натуральной  школы  Белинский  называет  народность,  обращение  к  простому  человеку,  верность  действительности,  национальную  самобытность,  тесную  связь  с  современностью,  актуальность  и  злободневность  проблематики,  сатиру  на  социальные  верхи,  критику  политического  режима  России,  антикрепостническую  направленность.

На  начальном  этапе  развития  натуральной  школы  первое  место  принадлежит  физиологическому  очерку.  Он  имеет  свои  жанровые  признаки:  «дагерротипность»,  аналитический  метод  изображения,  слабовыраженный  сюжет  (главное  —  колоритно  описать  тип,  сознательно  сосредотачиваясь  на  отрицательных  сторонах  действительности).  Физиологический  очерк  тяготел  к  герою  толпы,  каких  много,  внимание  обращалось  на  социальные  истоки  поведения.  В.И.  Кулешов  выделяет  такие  признаки  физиологического  очерка:  «Ведущее  начало  в  физиологических  очерках  открыто  переходило  от  героя  к  среде.  При  всей  отрывочности,  «точечности»  его  предмета  очерк  должен  быть  внутренне  завершен.  В  нем  не  обязателен  сюжет,  но  есть  система  доказательств,  логика  развертывания  материала,  поэтому  хороший  очерк  «округл»  по  композиции  и  остроумию  доказательств,  строится  на  повторении  мотивов»  [4,  с.  87].  Очеркисты  зачастую  нарочито  выбирают  темные,  грязные,  удручающие  стороны  жизни.  Нередко  писатели  обращались  и  к  жизни  крепостной  деревни,  и  в  их  произведениях  можно  найти  «прямые  выпады  против  пошлости  в  жизни  народа,  привитой  ему  крепостничеством»  [4,  с.  191].  Для  физиологического  очерка  типичен  подход  к  человеку  как  к  определенной  социальной  «особи».  «При  таком  подходе  к  действительности,  —  отмечает  А.Г.  Цейтлин,  —  авторы  русских  физиологических  очерков  нуждались  не  столько  в  разработке  сюжета,  сколько  в  подробном  описании  избранного  ими  объекта  и  особенно  в  глубокой  и  разносторонней  характеристике  его  внутренних  качеств.  Сюжет  играет  лишь  второстепенную  роль  в  структуре  физиологического  очерка,  в  центре  которого  обычно  находится  социальная  характеристика.  Последняя  имеет  своею  целью  как  раскрытие  внутренних  качеств  объекта,  так  и  установление  его  общественной  функции»  [6,  с.  111—112].  Еще  одной  особенностью  является  то,  что  писатели  стремились  воссоздать  разнообразные  этапы  жизненного  пути  типажа.  С  особым  вниманием  останавливались  они  на  начальных  его  этапах.  «Повествуя  о  жизненном  пути  своего  героя,  русские  «физиологи»  40-х  годов  обыкновенно  оттеняют  поворотные  пункты  его  биографии.  Наконец,  последний  период  жизни  героя  «физиологисты»  постоянно  связывают  с  сегодняшней  профессией  персонажа  и  особенностями  его  личной  биографии»  [6,  с.  199—200]. 

Вот  именно  физиологическим  очерком  и  является  небольшое  произведение  Квитки  «Знахарь».  Очерк  имеет  особое  начало.  Автор  описывает  нам,  кто  такой  знахарь,  представляя  социальную  характеристику  героя:  «Великое  дело  знахарь!  Почетнее  его  нет  не  только  в  том  селе,  где  он  живет,  но  и  в  целом  околотке.  Что  ваш  атаман,  что  ваш  голова!  Да  чего?  Сам  пан  писарь  волостной,  перед  которым  голова,  встречаясь  с  ним  на  улице,  за  три  шага  торопиться  снимать  шапку,  упреждая  его  поклоном  и  накрывая  голову  гораздо  после  него,  когда  пан  писарь  едва  только  приподымет  свою  шапку  да  поскорее  и  наденет  снова,  —  так  вот,  и  эта  важная  персона,  пан  писарь,  говорю  я,  перед  знахарем  —  ничто!»  [3,  с.  555].  Знахарь  Радивонович  имеет  огромное  влияние  на  людей.  «Всякий,  кто  б  ни  был,  непременно  почувствует  на  себе  гнев  знахаря  за  непочтение;  если  не  в  то  же  время,  так  на  другой,  на  третий  день.  Беда  придет,  пожалуй  и  через  месяц,  а  все  же  придет,  так  уж  не  минет!  Ого!  Великий  человек  знахарь!  Опасно  прогневать  его!»  [3,  с.  555].  Знахарь  хитер,  умен,  знает  психологию  людей,  умеет  влиять  на  их  сознание,  но  связано  это,  конечно  же,  не  с  какими-то  потусторонними  силами,  а  с  обычными  человеческими  качествами,  просто  он  умеет  то,  чего  не  умею  другие,  а  именно  простые  люди,  крестьяне,  которые  легко  поддаются  убеждению.  Квитка  пишет  о  своем  герое:  «Знахарь  вполне  понимает  свою  силу,  потому-то  и  размеряет,  на  кого  как  взглянуть,  кому  что  и  как  сказать.  Он  редко  выходит  из  дому,  но  уже  не  сделает  и  шага,  не  рассчитанного,  не  продуманного  прежде»  [3,  с.  557].  Сюжет  в  произведении  ослаблен,  количество  событий,  представленных  читателю,  минимально.  Писатель  обращает  внимание  на  самого  главного  героя,  подробно  описывает  его  характер,  не  забывает  указать  и  социальные  истоки  возникновения  такого  характера,  указывая  в  то  же  время  на  его  типичность.  Таких  людей,  как  знахарь,  очень  много,  и  причины  этого  кроются  в  сознании  народа,  который  сам  порождает  таких  людей:  «Так-то  много  значит  в  целой  волости  один  знахарь!  А  каждая  из  них  во  всех  наших  губерниях  имеет  своего,  состязающегося  в  славе  с  другими…  Народ  так  привык  верить,  что  непременно  в  куче  их  есть  один,  «знающий  слово»,  могущий  наслать  беду,  отвратить  успех  в  предпринятом  деле,  помешать  свадьбе,  испортить  скотину  или  напустить  болезнь…  Народ  так  привык,  говорю  я,  что  если  нет  охотника  на  такую  славу,  то  придадут  ее  кому-нибудь  против  воли…»  [3,  с.  561].  Что  же  нужно,  чтобы  стать  знахарем?  «Сметливому  и  расчетливому  человеку  немного  стоит  сделать  такую  славу.  Не  нужны  ему  ни  опыт,  ни  учение,  ни  сверхъестественные  действия;  все  при  маленькой  хитрости  придет  само  собой»  [3,  с.  561].  Нашего  героя  знахарем  нарек  случай,  которым  он  не  преминул  воспользоваться.  Смешная  шутка  определила  судьбу  будущего  знахаря.  Парубок  Данило  решил  пошутить  над  задремавшими  старухами  и  поставил  покойника,  около  которого  они  сидели  ночью,  к  двери,  вложив  ему  в  руку  кочергу,  а  потом  «спас»  перепугавшихся  женщин,  с  помощью  «заговоров»  уложив  покойника  на  место.  С  особым  вниманием  изображает  Квитка  этот  этап  жизни  героя,  так  как  он  является  начальным  и  определяет  дальнейшую  судьбу  знахаря. 

Все  беды  люди  связывали  со  знахарем,  даже  если  они  происходили  много  лет  спустя.  А  он  умело  пользовался  своим  положением.  Знахарь  имел  изощренный  ум,  говорил  загадками.  А  «темные»  люди  понимали  его  слова  так,  как  им  было  удобно  (рукой  махнул  на  ребенка,  а  мать  думает,  что  ее  малыш  умрет,  если  ребенок  выздоравливал,  мать  считала,  что  знахарь  знал,  что  так  будет,  поэтому  не  дал  лекарства).  Все  несли  знахарю  «благодарности»,  за  счет  которых  он  и  жил,  кроме  того,  деревенские  крестьяне  еще  и  землю  ему  обрабатывали,  работая,  как  на  барина,  потому  что  боялись  его  гнева.  Радивонович  и  помещиков  лечил.  Он  всегда  выкручивался,  даже  если  больной  умирал  (всю  ответственность  перекладывал  на  докторов,  прежде  лечивших  умершего,  или  говорил,  что  знал  о  предстоящей  смерти,  но  не  хотел  заранее  расстраивать  близких). 

В  очерке  появляется  еще  один  тип.  Это  Одарка,  которую  знахарь  выбрал  себе  в  жены:  «Девка  была  чернявая,  полная,  здоровая,  веселая  и  проворная,  но  к  работе  она  была  неохотна.  Все  бы  ей  пересмехать  других,  примечать  за  всеми,  осуждать,  кто  на  глаза  попадется;  а  как  она  была  на  речи  бойкая,  то  никто  и  не  думай  ее  переговорить»  [3,  с.  571].  Лучшей  соратницы  в  своем  деле  знахарю  не  найти!  Не  забывает  автор  упомянуть  и  о  счастливой  семейной  жизни:  «Супруги  зажили  себе  отлично.  Каждый  из  них  исправлял  свое  дело,  как  должно.  Через  проворство  и  сметливость  жены  слава  мужа  увеличилась  еще  более.  Все  знает  он,  все  поразведает  бойкая  жена  его»  [3,  с.  572].

В  своем  очерке  Квитка  следует  таким  принципам  натуральной  школы,  как  народность,  обращение  к  простому  человеку  (в  центре  произведения  человек  из  народа,  простой  парубок  Данило),  верность  действительности,  изображение  с  «натуры»,  тесная  связь  с  современностью,  актуальность  и  злободневность  проблематики.  Автор  вскрывает  социальные  истоки  поведения  своего  героя,  показывает  нам  четкую  историю  становления  образа-типа  и  в  финале  произведения  предлагает  нам  вывод,  указывающий  на  типичность  происходящего:  «Так  доживает  свой  век  знахарь  и  оставляет  место  другому,  равно  сметливому  и  знающему  …  людскую  натуру.  Вот  верное  изображение  сельского  знахаря,  лица  во  всех  отношениях  достойного  внимания.  Замечают,  будто  бы  знахари  изводятся,  будто  их  менее  ныне  в  селах  —  не  ошибка  ли  в  выражении?  Не  переводятся  ли  они?  Не  увеличивается  ли  их  число  вне  сел?  Конечно,  знахари  высшего  разряда  и  высшего  положения,  в  частностях  действий  —  не  то,  что  эти…  Большому  кораблю  большое  и  плавание;  но  в  основах  натуры  своей?..  Сравните  и  судите»  [3,  с.  572].  В  этом  выводе  Квитка  выходит  далеко  за  рамки  своего  очерка,  тем  самым  расширяя  проблематику  произведения  и  углубляя  его  злободневность,  он  заставляет  нас  задуматься.  Здесь  уже  речь  идет  не  только  о  сельском  знахаре,  а  вообще  о  людях,  которые,  зная  человеческую  натуру  и  обладая  рядом  способностей,  ищут  собственной  выгоды,  обманывая  простодушных  и  доверчивых.

Список  литературы:

1. Белинский  В.Г.  Полное  собрание  сочинений:  В  13  т.  —  М.:  Издательство  АН  СССР,  1953  —  1959.  —  Т.  1—3.
2. Зубков  С.Д.  Русская  проза  Г.Ф.  Квитки  и  Е.П.  Гребенки  в  контексте  русско-украинских  литературных  связей.  —  Киев:  Наукова  думка,  1979.  —  271  с.
3. Квитка-Основьяненко  Г.Ф.  Повести.  —  Киев:  Радянський  письменник,  1954.  —  592  с.
4. Кулешов  В.И.  Натуральная  школа  в  русской  литературе  XIX  века.  —  М.:  Просвещение,  1982.  —  224  с.
5. Манн  Ю.В.  Философия  и  поэтика  «натуральной  школы».  //  Проблемы  типологии  русского  реализма  /  под  редакцией  Н.Л.  Степанова  и  У.Р.  Фохта.  —  Москва:  Наука,  1969.  —  С.  241—305.
6. Цейтлин  А.Г.  Становление  реализма  в  русской  литературе.  Русский  физиологический  очерк.  —  М.:  Наука,  1965.  —  322  с.