Телефон: 8-800-350-22-65
WhatsApp: 8-800-350-22-65
Telegram: sibac
Прием заявок круглосуточно
График работы офиса: с 9.00 до 18.00 Нск (5.00 - 14.00 Мск)

Статья опубликована в рамках: XXI Международной научно-практической конференции «В мире науки и искусства: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии» (Россия, г. Новосибирск, 18 марта 2013 г.)

Наука: Филология

Секция: Литература народов стран зарубежья

Скачать книгу(-и): Сборник статей конференции

Библиографическое описание:
Муратханов В.А. ЛИТЕРАТУРА В ПРОСТРАНСТВЕ КУЛЬТУРНОГО МНОГООБРАЗИЯ (ОПЫТ ПОСТСОВЕТСКИХ РЕСПУБЛИК ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ) // В мире науки и искусства: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии: сб. ст. по матер. XXI междунар. науч.-практ. конф. – Новосибирск: СибАК, 2013.
Проголосовать за статью
Дипломы участников
У данной статьи нет
дипломов
Статья опубликована в рамках:
 
 
Выходные данные сборника:

 

ЛИТЕРАТУРА  В  ПРОСТРАНСТВЕ  КУЛЬТУРНОГО  МНОГООБРАЗИЯ  (ОПЫТ  ПОСТСОВЕТСКИХ  РЕСПУБЛИК  ЦЕНТРАЛЬНОЙ  АЗИИ)

Муратханов  Вадим  Ахматханович

аспирант  2-го  года  (заочного)  обучения  факультета  культурологии  Государственного  академического  университета  гуманитарных  наук,  г.  Москва

E-mailkhanmurid@mail.ru

 

На  протяжении  нескольких  десятилетий  существования  СССР  культура  и  искусство  в  союзных  республиках  находились  в  сложных  отношениях  притяжения-отталкивания.  С  одной  стороны,  все  республики  в  той  или  иной  мере  прошли  через  опыт  «русификации»  —  мощное  воздействие  русской  культурной  традиции. 

На  примере  литературы  видно,  что  для  некоторых  республик,  где  современные  художественные  формы  были  к  началу  XX  века  еще  не  освоены,  это  мощное  влияние  было  скорее  плодотворным,  чем  разрушительным. 

В  частности,  киргизская  литература  на  момент  образования  Киргизской  ССР  была  в  большей  степени  устной.  В  течение  нескольких  столетий  сформировался  поистине  неохватный  эпос  —  «Манас»,  сложился  круг  его  исполнителей  —  манасчи.  Устное  творчество  акынов  пользовалось  в  народе  уважением  и  признанием.  Однако,  скажем,  жанр  романа  был  неизвестен  киргизам,  и  «Поднятая  целина»  Михаила  Шолохова  в  переводе  Мукая  Элебаева  или  пушкинский  «Евгений  Онегин»  в  переводе  Касымали  Баялинова,  а  также  другие  произведения  русской  классики  совершили  революцию  в  киргизской  литературе  [3].  Без  этой  прививки  едва  ли  оказалось  бы  возможным  впоследствии  появление  в  ней  такого  крупного,  известного  далеко  за  пределами  Киргизии  писателя,  как  Чингиз  Айтматов.  Равно  как  и  творчество  более  ранних  деятелей  киргизской  литературы  —  Аалы  Токомбаева,  Токтогула  Сатылганова  и  др.

В  то  же  время  элемент  насилия  в  межкультурных  отношениях  между  метрополией  и  колониями  после  1917  года  безусловно  присутствовал,  и  в  процессе  насаждения  соцреалистических  канонов  представители  альтернативных  течений  в  искусстве,  как  и  в  России,  подвергались  в  республиках  давлению  и  репрессиям  под  видом  борьбы  с  проявлениями  «мелкобуржуазного  национализма».  После  1991  года  и  вплоть  до  наших  дней  практически  во  всех  постсоветских  республиках  в  той  или  иной  мере  происходит  замалчивание  позитивных  плодов  влияния  русской  культуры.  Негативные  стороны  этого  влияния,  напротив,  подчеркиваются.  (Один  из  примеров  тому  —  открытый  31  августа  2002  года  в  Узбекистане  Музей  памяти  жертв  репрессий.)  Как  полагает  историк  Сергей  Абашин,  «ключевое  понятие,  через  которое  формируется  в  Узбекистане  коллективная  идентичность,  —  травма»  [1].  Есть  основания  полагать,  что  и  в  других  бывших  советских  республиках  национальная  идентичность  ныне  формируется  «от  противного»,  через  отрицание  общего  советского  прошлого,  что  проявляется  и  в  отношении  истории  искусства  и  культуры. 

В  этой  связи  не  кажется  удивительной  слабость  интеграционных  процессов  и  межкультурного  взаимодействия  между  республиками,  в  том  числе  соседями  по  региону.  Можно  допустить,  что  эти  контакты  подспудно  воспринимаются  политиками  и  курирующими  культуру  чиновниками  независимых  государств  как  продолжение  исторического  вектора,  прерванного  1991  годом.  Художники,  музыканты,  литераторы,  режиссеры  Армении  и  Азербайджана  или,  например,  Узбекистана  и  Таджикистана  по-прежнему  чаще  встречаются  друг  с  другом  в  третьей  стране.  В  большинстве  случаев  ею  оказывается  Россия.

В  литературе  скудость  совместных,  межгосударственных  проектов  и  форумов,  которые  бы  способствовали  интеграции  соседей  по  региону,  проявляется  особенно  четко.  Например,  на  региональном  уровне  за  20  лет  постсоветской  истории  можно  отметить  лишь  несколько  относительно  заметных  форумов  и  инициатив,  благодаря  которым  пересекались  литераторы  из  центральноазиатских  стран.

В  первую  очередь  стоит  выделить  основанную  в  начале  2000-х  годов  Фондом  Сороса  международную  конференцию  «Творческое  взаимодействие  писателей  Центральной  Азии  в  новом  тысячелетии».  Конференции  под  этим  названием  прошли  в  Кыргызстане,  Таджикистане  и  Казахстане.  По  итогам  каждой  были  выпущены  коллективные  сборники  «Все  мы,  Азия,  твои  дети...».  Писатели  Узбекистана  участвовали  в  первой  конференции.  Представителей  Туркменистана  не  было  ни  на  одной  из  состоявшихся  встреч.

Два  других  тесно  связанных  между  собой  центральноазиатских  проекта,  также  возникших  на  рубеже  1990—2000-х  годов,  —  это  узбекско-российский  альманах  «Малый  шелковый  путь»,  на  страницах  которого  помимо  текстов  авторов-узбекистанцев  публиковались  стихи  поэтов  из  Казахстана  и  Кыргызстана  (подборки  Бахытжана  Канапьянова,  Лили  Калаус  (Казахстан),  Вячеслава  Шаповалова  (Кыргызстан))  [5],  и  Ташкентский  открытый  фестиваль  поэзии,  проходивший  в  столице  Узбекистана  с  2001  по  2008  годы  (в  IV  фестивале  приняли  участие  поэты-казахстанцы  Б.  Канапьянова  и  Л.  Калаус). 

Все  эти  проекты  осуществлялись  усилиями  частных  лиц,  общественных  организаций,  негосударственных  гуманитарных  фондов.  Отношение  к  ним  государственных  структур  можно  обозначить  как  настороженно-нейтральное.

Вместе  с  тем  в  некоторых  постсоветских  странах  все  эти  годы  шел  поиск  новых  партнеров  для  культурного  взаимодействия  за  пределами  СНГ. 

Так,  для  Таджикистана  после  1991  года  таким  партнером  естественным  образом  стал  Иран.  Две  страны  связывает  не  только  языковая  близость,  но  и  уходящие  в  глубину  веков  исторические  и  культурные  связи.  Активное  культурное  сотрудничество  между  Ираном  и  Таджикистаном  развернулось  начиная  с  1992  года  в  сфере  театра,  кино,  литературы.  Важным  аспектом  «эффективного  сотрудничества  двух  стран  является  издание  произведений  таджикских  писателей  и  поэтов  в  Иране.  Если  в  1990  году  в  Тегеране  были  изданы  всего  два  или  три  произведения  таджикских  авторов,  то  в  годы  независимости  Таджикистана  в  Иране  большими  тиражами  были  выпущены  в  свет  более  двухсот  наименований  книг  поэтов  и  писателей  Таджикистана»  [4].

Здесь  можно  было  бы  отметить  и  столь  же  тесное,  построенное  на  схожих  основаниях  взаимодействие  между  культурными  институциями  Румынии  и  Молдовы.

Языковой  фактор,  способствующий  сближению  культур  между  названными  странами,  в  последние  годы  становится  все  более  ощутимым  препятствием  для  взаимодействия  между  литературами  центральноазиатских  стран.  До  недавнего  времени  роль  языка  межнационального  общения  для  них  выполнял  русский.  После  распада  СССР,  с  одной  стороны,  были  во  многом  утрачены  традиции  художественного  перевода;  с  другой  —  русский  язык  вследствие  эмиграции  русскоязычной  творческой  интеллигенции  и  культурной  изоляции  от  бывшей  метрополии  начал  постепенно  деградировать. 

Редактор  отдела  поэзии  журнала  «Дружба  народов»  Галина  Климова,  побывавшая  в  2011  году  в  Ташкенте,  пообщавшаяся  с  местными  авторами  и  познакомившаяся  с  их  текстами,  пришла  к  выводу,  что  русский  язык  там  —  «другой».  «Их  литературный  русский,  —  считает  она,  —  законсервировался,  он  —  из  Серебряного  века  и  диктует  всю  поэтику  того  времени...  В  стихах  двуязычных  поэтов  ощущается  дефицит  полутонов,  нюансов,  оттенков,  придающих  тексту  необходимую  экспрессию...  Сужение  активного  словаря  нивелирует  перепады  высот,  усредняет,  сглаживает  текст...»  [6].

Показательно,  что  в  единственной  за  два  постсоветских  десятилетия  двуязычной  антологии  узбекской  поэзии  «Анор»  из  13  переводчиков  на  русский  язык  10  представляют  Россию  и  только  3  —  Узбекистан  [2]. 

Намечающаяся  тенденция  такова,  что  русский  язык  постепенно  перестает  быть  посредником  в  межлитературных  связях  внутри  центральноазиатского  региона.  В  ближайшие  годы  —  при  благоприятной  политической  ситуации  —  можно  ожидать  более  активного  прямого  взаимодействия  между  не  пишущими  на  русском  литераторами  центральноазиатских  республик. 

В  то  же  время  у  нового  бытования  русского  языка  в  регионе  есть  и  обратная  сторона.  Ряд  специалистов  указывают  на  то,  что  русский  язык  в  Центральной  Азии  не  только  сдает  свои  позиции,  но  и  причудливо  видоизменяется.  Искусствовед  и  культуролог  Юрий  Подпоренко  пишет:  «Тенденция  к  обеспечению  присутствия  и  даже  преобладанию  интонационно-контактной,  настроечной,  ладовой  составляющей  языка  над  информационной  в  последний  период  отчетливо  проявляется  в  русском  языке  Узбекистана  и  характеризует  определенные  изменения  в  строе  мышления  и  поведения  местных  русских»  [8].  Он  отмечает  усиление  фатической  составляющей  в  русском  языке  под  влиянием  узбекского.

Можно  предположить,  что  с  этим  феноменом  отчасти  связано  появление  на  литературной  арене  в  постсоветский  период  ряда  литераторов,  которые  пишут  на  русском,  но  с  внутренним,  ментальным  «акцентом»,  обусловленным  влиянием  узбекского  строя  мышления  и  речи.  «Даже  если  автор  не  позиционирует...  свое  отмежевание  от  русской  литературной  традиции,  причислить  к  корпусу  русской  литературы  некоторые  написанные  на  русском  тексты  иногда  бывает  затруднительно.  Препятствуют  этому  не  столько  словарь  писателя,  тематика  произведений,  восточные  реалии  в  них,  сколько  своеобразный  синтаксис,  отраженный  в  тексте  менталитет,  совокупнось  культурных  ценностей,  опора  на  приемы,  характерные  для  литературной  традиции  Востока»  [7].

В  ряду  таких  авторов  в  первую  очередь  следует  назвать  поэтов  и  прозаиков  Хамида  Исмайлова  и  Сухбата  Афлатуни  (Узбекистан).  В  качестве  иллюстрации  см.  ниже  фрагмент  повести  С.  Афлатуни  «Ночь  коротка»: 

«В  перерыве  между  могилами  возили  в  столовую.  Мне  ничего  не  давали,  боялись,  что  это  из  меня  все  обратно  выпрыгнет.  Сунули  лепешку:  иди.  Сижу  во  дворе,  лепешку  в  арыке  мочу,  хотя  она,  наверное,  и  так  мягкая,  городская  все-таки.  Потом  вспомнил  пустыню,  отца  —  лепешка  из  руки  выпала,  давай  по  арыку  плыть.  Я  за  ней  погоню  устроил,  обидно  все-таки,  что  обед  уплыть  пытается.  Сколько  бегал  за  лепешкой  —  час,  наверное.  У  людей  спрашиваю:  лепешка  не  проплывала?  Лепешка,  говорят,  какая  лепешка?  —  и  идут  дальше. 

Тогда  арык  кончился.  В  месте,  где  кончился,  должно  было  быть  море.  Арыки  должны  в  море  впадать,  так  я  думал.  И  я  там  утону,  человек  —  не  рыба»  [9].

В  приведенном  отрывке  художественный  текст  на  русском  языке  калькирует  узбекский  синтаксис  (повторы  слов,  сказуемое  в  конце  предложения)  и  узбекскую  лексику.

Последний  феномен,  на  который  хотелось  бы  обратить  внимание  в  данной  статье,  —  появление  в  литературах  республик  так  называемых  «двойных  иерархий».  Внутри  одной  из  них  высоко  котируются  местные  авторы,  творящие  в  русле  советской  культурной  инерции.  Они  пользуются  авторитетом  и  активно  публикуются.  Вторая  иерархия  задается  Москвой  и  определяется  востребованностью  автора  в  столичных  изданиях,  литературных  салонах,  на  фестивальных  площадках.  Причем  эти  две  иерархии  пересекаются  достаточно  мало.

В  течение  двух  истекших  с  момента  распада  СССР  десятилетия  культурная  ситуация  в  бывших  советских  республиках  меняется  на  глазах,  и  процессы  дезинтеграции  происходят  активней,  нежели  интеграционные  процессы.  Деятельность  представителей  культуры  и  искусства  в  этих  странах  по-прежнему  в  той  или  иной  мере  ориентирована  на  бывшую  метрополию,  однако  общая  картина  в  сфере  культуры  и  искусства  выглядит  сейчас  значительно  сложнее,  чем  20  лет  назад,  и  продолжает  стремительно  меняться  под  воздействием  новых  очагов  и  центров  культурного  влияния.

 

Список  литературы:

  1. Абашин  Сергей.  Мустакиллик  и  память  об  имперском  прошлом:  проходя  по  залам  ташкентского  Музея  памяти  жертв  репрессий.  //  Неприкосновенный  запас.  2009.  №  4  (66).
  2. Анор-Гранат.  Современная  поэзия  в  Узбекистане  /  Под  ред.  С.  Янышева.  —  М.:  Изд-во  Р.  Элинина;  ООО  «Изд.  Центр  «Новая  Юность»,  2009.
  3. Богданова  Мединэ.  Киргизская  литература.  —  М.:  Советский  писатель,  1947.
  4. Захери  Мохназ  Мухаммад  Али.  Современная  культура  Таджикистана  в  зеркале  иранской  прессы.[Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.pandia.ru/text/77/151/6139.php
  5. Малый  шелковый  путь.  Выпуск  4.  Ташкент:  Издательство  «Фан»  АН  РУз,  2003.
  6. Межконтинентальность  поэзии.  Круглый  стол.  //  Интерпоэзия.  2012.  №  4.
  7. Муратханов  Вадим.  Русская  литература  в  Узбекистане:  история  с  продолжением.  //  Литературная  газета.  2011.  29  июня.  №  26  (6328).
  8. Подпоренко  Юрий.  Бесправен,  но  востребован.  Русский  язык  в  Узбекистане.  //  Дружба  народов.  2001.  №  12.
  9. Сухбат  Афлатуни.  Ночь  коротка.  М.:  АНО  «Редакция  журнала  «Дружба  народов»,  2008.
Проголосовать за статью
Дипломы участников
У данной статьи нет
дипломов

Оставить комментарий

Форма обратной связи о взаимодействии с сайтом
CAPTCHA
Этот вопрос задается для того, чтобы выяснить, являетесь ли Вы человеком или представляете из себя автоматическую спам-рассылку.