ИСТОРИЧЕСКАЯ  ПЕРСПЕКТИВА В  АКАДЕМИЧЕСКОМ  ПРОЧТЕНИИ «ВОЗЛЮБЛЕННОЙ»  ТОНИ  МОРРИСОН

Игнатьева  Дарья  Сергеевна

магистрант  СПбГУ,  г.  Санкт-Петербург

E-mail: 

Делазари  Иван  Андреевич

канд.  филол.  наук,  доцент  СПбГУ,  г.  Санкт-Петербург

E-mail: 

Подвергнутое  влиянию  постиндустриальной  революции,  прошед­шее  через  трагические  перипетии  истории  минувшего  столетия  и  испытавшее  влияние  новейших  философских  и  лингвистических  концепций,  художественное  произведение  второй  половины  XX  в.  приобрело  форму  отточенного  многогранника,  преломившего  в  себе  всю  совокупность  уже  имевшихся  литературных  приемов,  мотивов  и  образов.  Таким  многогранным  романом,  по  признанию  Трудиер  Харрис,  профессора  Университета  Северной  Каролины,  является  роман  Тони  Моррисон  «Возлюбленная»,  ставший  своеобразным  «товарным  знаком»  писательницы.  По  мнению  Анжелетты  Гурдайн,  роман  вызвал  самые  неоднозначные  толки  и  «подвергся  обсуждению,  возможно,  в  большей  степени,  нежели  какой-либо  другой  роман  конца  XX  столетия»[1]  [7,  c.  13].  Подтверждение  тому,  что  произведение  имеет  множество  толкований,  все  же  связанных  между  собой  некой  единой  перспективой,  мы  можем  легко  обнаружить,  обратившись  к  академи­ческому  прочтению  данного  произведения.  Термин  академическое  прочтение,  подразумевающий  истолкование  художественного  произ­ведения  в  академической  среде,  введен  нами  для  удобства  работы  с  текстом  статьи.

Как  показывает  практика,  академическое  прочтение  «Возлюб­ленной»  разнонаправленно,  поскольку  исследует  роман  с  разных  точек  зрения  различных  научных  дисциплин  и  знаний:  психологии,  социологии,  гендерных  исследований,  литературоведения,  истории  и  т.  д.  В  частности,  Энциклопедия  Тони  Моррисон  под  редакцией  Элизабет  Энн  Бьюлью  содержит  ряд  аспектов  научного  анализа  творчества  писательницы,  среди  которых  есть  и  вышеупомянутые  дисциплины.  Для  большей  компактности  и  наглядности  результатов  академических  исследований  предлагаем  выделить  следующие  подходы  к  роману:  психоаналитический,  гендерный,  религиозный,  лингвистический  и  литературоведческий,  исторический.

Психоаналитический  подход  проявляется  тогда,  когда  возникает  дискурс  определенной  направленности,  а  именно:  описание  реакций,  проистекающих  из  подавленного  желания  и  процессов  бессозна­тельного,  связанных  неким  образом  с  травматической  памятью.  С  тех  пор  как  работы  З.  Фрейда  стали  неотъемлемой  частью  современного  научного  знания  о  природе  человека,  практически  любое  художественное  произведение  превратилось  в  материал  для  психо­анализа.  Роман  Тони  Моррисон  исключением  не  является,  так  как  в  основе  своей  содержит  конфликт,  вписанный  в  известный  проблематический  треугольник  «мать-дитя-отец».  Кроме  того,  по  мнению  Памелы  Барнетт,  роман  демонстрирует,  каким  образом  подавленное  либидо  и  угнетенный  репродуктивный  потенциал  целой  нации  превращаются  в  травматическую  память,  которая  в  состоянии  фрагментарной  матрицы  будет  неизбывно  преобладать  в  их  коллек­тивном  бессознательном  [2].  Идеи  Жака  Лакана  о  зеркальной  стадии  также  нашли  свое  отражение  в  анализируемом  романе  Тони  Моррисон,  где,  как  обращают  наше  внимание  исследователи,  главная  героиня  погибла  до  наступления  означенной  стадии,  следовательно,  не  имея  возможности  быть  спроектированной  в  собственном  сознании  как  связный  образ  со  здоровой  ортопедической  системой.  Именно  по  этой  причине,  по  мнению  критиков,  Возлюбленная,  вернувшаяся  в  мир  живых  в  телесном  облике,  ощущает  фрагментарность  своего  телосложения  и  столь  одержима  слиянием  с  матерью,  которая  необходима  ей  для  утверждения  собственной  идентичности.  Ссылаясь  на  идеи  Лакана,  Барбара  Шапиро  в  статье  «Узы  любви  и  границы  личности  в  «Возлюбленной»  Тони  Моррисон»  утверждает:  «Мать,  первый  жизненно  важный  другой  ребенка,  становится  ненадежной  или  недоступной  из-за  рабовладельческой  системы,  которая  отделяет  ее  от  ребенка»  [11,  c.  3].  Роман,  апеллируя  к  проблемам  взаимоотно­шений  матери  и  дитя,  выводит  проблему  самоидентификации,  решить  которую  можно,  прибегнув  к  формированию  так  называемого  «метисного  сознания»  (сознание,  возникающее  на  границе  взаимо­действия  двух  культур).  «Метисное  сознание»,  по  словам  Марии  Джейн  Суэро  Элиот,  есть  «способ  освобождения  от  национальной  травмы,  нанесенной  колонизаторским  прошлым»  [4,  с.  183].

Как  и  следовало  полагать,  гендерный  подход  основывается  на  различении  половых  признаков,  с  предпочтением  женскому  началу.  Поэтому  централизация  сильных  женских  образов  в  романе  не  была  обойдена  вниманием  критиков.  Трудиер  Харрис  («О  материнской  любви  и  демонах»)  концентрируется  на  коллективном  образе  черных  женщин,  чей  обряд  экзорцизма  по  отношению  к  Возлюбленной  есть  не  что  иное,  как  «восстановление  женского  статус-кво»  [9,  c.  163].  Памела  Е.  Барнетт,  Дебора  Айер  Ситтер,  Данна  Хеллер  и  другие  обращают  внимание  читателя  на  то,  как  Тони  Моррисон  разводит  маскулинное  и  феминное  восприятие  боли  и  каким  образом  подав­ленная  африканская  маскулинность  дислоцируется  в  закупоренной  банке  для  табака,  метонимически  сопрягающейся  с  памятью,  выход  из  которой  возможен  лишь  благодаря  женщине. 

Религиозный  подход  находит  свое  выражение  в  христианских  мотивах,  образах  и  символах,  эксплицитно  и  имплицитно  выраженных  в  романе,  а  также  во  влиянии  на  текст  африканского  спиритуализма.  Связь  с  христианством  начинается  с  эпиграфа  (послание  апостола  Павла  к  Римлянам  9,25  и  пророчество  Осии  из  Ветхого  Завета),  чье  обращение  к  народу  нелюбимому  сейчас,  но  возлюбленному  в  будущем  напрямую  связывается  с  современным  положением  афроамериканцев.  Дебора  Гут  в  статье  «Что  имел  в  виду  Бог:  диалог  с  христианством»  обозначает  основные  христианские  мотивы  Распятия  и  Воскресения,  которые  сопровождаются  определенной  христианской  символикой  (шрамы  на  лбу  и  на  ногах  Возлюбленной,  древо  жизни,  гротескно  зарубцевавшееся  на  спине  матери  Возлюб­ленной,  Сэти,  символ  креста,  выжженного  на  теле  матери  Сэти  и  др.).  Ввиду  отсутствия  мотивов  радости  и  облегчения,  логически  следующих  за  Воскресением,  Гут  приходит  к  выводу,  что  «текст  осуждает  идеологию  Христианства,  используя  его  же  собственный  язык  с  тем,  чтобы  продемонстрировать  остро  пародийное  несходство  идей  Христианства  об  утешении  с  историческим  опытом  черного  народа»  [8,  с.  88]. 

В  контексте  литературоведческого  и  лингвистического  подходов  необходимо  сказать  об  эстетической  специфике  данного  романа  и  его  языке.  Работы  большинства  исследователей  сосредоточены  на  особой  конфигурации  языка  Тони  Моррисон,  которую  Р.  Филд  условно  обозначает  как  «язык  отсутствия»  [6,  с.  12].  Такой  язык  работает  на  уровне  метафоры  и  аллегории,  не  позволяя  открыто  говорить  о  высокой  степени  боли  и  страдания,  какие  испытал  черный  народ,  однако  вовлекая  читателя  в  бессознательное  понимание  таковых.  Каяти  Абделлатиф,  исследуя  природу  языка  невыразимого,  указывает  также  на  специфический  синтаксис,  характерный,  по  ее  мнению,  для  африканского  повествования  историй  и  сказок,  в  котором  нарушены  все  виды  связей:  синтагматические,  парадиг­матические,  временные  [1].  Использование  подобной  формы  повест­вования,  согласно  Марте  Дж.  Картер,  преследует  и  другую  цель:  размывание  всяческих  границ  внутри  текста  делает  текст  открытым,  как  бы  вытаскивает  его  из  собственной  рамки  [3].  Текст  получает  возможность  двигаться,  обрастать  новыми  смыслами  и  каждый  раз  звучать  по-новому.  Достигается  это  и  за  счет  интертекстуальности,  которая  проявляет  себя  не  только  в  виде  многочисленных  связей  с  библейскими  мифами,  африканскими  сказками,  произведениями  Уильяма  Фолкнера  и  Вирджинии  Вульф,  но  и  перекличкой  образов  внутри  всего  творчества  Тони  Моррисон.  С  другой  стороны,  как  утверждает  Дж.  Морган,  подобная  взаимосвязь  есть  попытка  изображения  исторической  памяти,  которая  организуется  по  принципу  звучания  музыки  и  предлагает  народу,  чей  голос  остался  «невыска­занным,  неспособным  быть  выраженным  через  язык»  [10,  с.  13],  другой  медиум  —  акустический.

Исторический  подход  оказывается  наиболее  гибким  среди  прочих,  так  как  единовременно  охватывает  множество  понятий  и  имеет  своеобразный  выход  к  каждому  из  подходов.  Касаясь  истории,  он  захватывает  одиночное  действительное  событие,  положенное  в  основу  создания  романа  (убийство  чернокожей  рабыней  Маргарет  Гарнер  своего  двухлетнего  ребенка),  исторический  трагедийный  опыт  афроамериканцев  и  историю  США  в  целом.  В  последнем  случае  роман  «Возлюбленная»  характеризуется  не  только  как  определенная  страница  американской  истории,  но  как  специфическая  ее  черта. 

Однако,  по  меньшей  мере,  один  элемент  исторического  подхода  можно  обнаружить  во  всех  вышеуказанных  работах,  поскольку  каждая  из  них  имеет  непосредственное  отношение  к  истории:  будь  то  травматическая  память  о  подавленной  сексуальности,  инверти­рованные  идеи  христианства  или  язык,  неспособный  рассказать  о  боли  и  насилии.  Так  или  иначе,  все  описанное  есть  последствие  рабства,  которое  является  историческим  фактом  и  занимает  краеугольное  положение  в  причинно-следственных  цепях  в  романе  Тони  Моррисон.  Таким  образом,  оказывается,  что  каждый  подход  оборачивается  вокруг  единой  оси,  упирающейся  в  историческое  прошлое  и  сохраняющей  за  собой  ореол  невидимости  и  недосягаемости.

Следует  заметить,  что  к  понятиям  история,  историчность,  память  апеллируют  практически  все  художественные  тексты  афроамериканцев,  что  неслучайно:  будучи  перевезенными  с  одного  континента  на  другой,  они  утратили  память  о  своей  исторической  родине,  сохранив  лишь  отдельные  фрагменты  воспоминаний  о  ней.  Вместе  с  потерей  исторической  памяти  произошла  утрата  идентичности.  В  своей  работе  «История  и  память  в  афроамериканской  культуре»  Ж.  Фабре  отмечает  существенную  разницу  между  прибытием  европейцев  в  Новый  Свет  и  перевозом  туда  порабощенных  африканцев.  Если  европейцы  направлялись  на  континент,  имея  при  себе  определенные  установки,  связанные  с  поиском,  так  назы­ваемого  Града  на  Холме,  то  африканцы  не  имели  возможности  даже  знать,  куда  они  направляются,  с  какой  целью  и  чем,  в  сущности,  они  отныне  являются  [5].  Будучи  вычеркнутыми  из  большинства  письменных  исторических  очерков  об  Америке,  афроамериканцы  испытывают  своего  рода  исторический  голод  и,  подобно  Ричарду  Райту,  пытаются  найти  историю  своему  народу,  пусть  и  связав  ее  с  историей  белых  колонизаторов:  «История  негров  —  это  история  Америки,  записанная  живыми  и  кровавыми  письменами»  [5,  с.  4]. 

Ж.  Фабре  и  П.  Норра  указывают  на  то,  что  слово  history  (история)  в  некоторых  языках  также  обозначает  story  (рассказ,  повествование),  точно  так  же  и  слово  historians  (историки)  может  подразумевать  под  собой  story-tellers  (рассказчики  историй).  Таким  образом,  история  становится  не  чем  другим,  как  памятью,  зафиксированной  в  виде  письма,  где  автор  постарался  подобрать  нужные  ему  слова  для  описания  случившегося  [5].  Данное  опреде­ление  отсылает  нас  к  идеям  Нового  Историзма,  где  сама  история  превращается  в  нарратив.  При  эксплуатации  такого  подхода,  воссоздание  исторического  прошлого  народа  становится  возможным.  Именно  поэтому  в  эссе  «Местонахождение  памяти»  Тони  Моррисон  настаивает  на  ответственности  афроамериканских  писателей  за  реконструкцию  своего  прошлого:  «Воображение  связано  с  памятью.  Воображение  может  помочь  заполнить  пробелы,  открыть  незаме­ченные  или  умалчиваемые  аспекты»  [5,  с.  5]. 

Таким  образом,  исторический  голод  и  необходимость  восстанов­ления  исторической  памяти  (как  индивидуальной,  так  коллективной),  посредством  которой  можно  вновь  воссоздать  утраченную  идентич­ность,  приводят  к  созданию  текстов,  базирующихся  на  понятиях  памяти  и  истории.  Афроамериканские  писатели  по-разному  подходят  к  решению  данной  задачи:  Ричард  Райт  —  путем  создания  реалистического  описания  судьбы  черного  народа,  Ральф  Эллисон  —  через  попытку  создания  эффекта  «беспрерывного»  чтения,  Элис  Уолкер  —  сквозь  метафорические  образы.  Тони  Моррисон  пробует  разные  грани  языка,  и,  определяя  степень  его  открытости  и  замкнутости,  она  создает  «язык  отсутствия»,  который  напрямую  сообщается  с  сознанием  читателя,  требуя  от  него  известного  труда  восстановить  имплицитные  смыслы  и  достроить  картину  прошлого  такой,  какой  реализует  ее  наше  сознание  во  время  прочтения.  Такой  индивидуальный  труд  становится  одновременно  трудом  коллек­тивным,  а  столь  часто  повторяющиеся  в  изложенных  выше  подходах  слова  memory/remembrance  (память,  воспоминание),  rememory  (повтор­ное  воспоминание),  history  (история),  past  (прошлое)  превращаются  в  опорные  слова  исторической  перспективы  академического  прочтения  романа  «Возлюбленная».

Список  литературы:

1. Abdellatiff  Khayati.  1999.  Representation,  Race,  and  the  "Language"  of  the  Ineffable  in  Toni  Morrison's  Narrative,  African  American  Review,  Indiana  State  University.  —  Vol.  33.  —  №  2  313—324  —  pp.,  Stable  [Электронный  ресурс].  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.jstor.org/stable/290128.  Web.  04.01.2013
2. Barnett  Pamela  E.  1997.  Figurations  of  Rape  and  the  Supernatural  in  Beloved,  Modern  Language  Association.  —  Vol.  112.  —  №  3,  —  pp.  418—427.
3. Cutter  Martha  J.  2000.The  Story  Must  Go  on  and  on:  The  Fantastic,  Narration,  and  Intertextuality  in  Toni  Morrison's  Beloved  and  Jazz,  African  American  Review.  —  Vol.  34.  —  №  1  2000.  —  pp.  61—75.  —  Indiana  State  University.  Stable  [Электронный  ресурс].  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.jstor.org/stable/2901184  Web.  03.  01.2012.
4. Elliott  Mary  Jane  Suero.  2000.  Postcolonial  Experience  in  a  Domestic  Context:  Commodified  Subjectivity  in  Toni  Morrison's  Beloved,  MELUS.  —  Vol.  25.  —  №  ¾.  —  Revising  Traditions  Double  Issue.  —  pp.  181—202.  Stable  [Электронный  ресурс].  —  Режим  доступа.  —  URL:  www.jstor.org/stable/468242  .  Web.  04.01.  2013.
5. Fabre  Geneviève.1994.  History  and  Memory  in  African-American  Culture,  Oxford  University  Press:  New  York.  —  pp.  326.
6. Field  Robin  E.  2007.  Tracing  Rape:  The  Trauma  of  Slavery  in  Toni  Morrison’s  Beloved,  Women  Writing  Rape.  Stable  [Электронный  ресурс].  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://blogs.warwick.ac.uk/women-writing-rape/entry/robin_e_fields/  Web.  10.02.  2013.
7. Gourdine  Angeletta  Km.  1998.HearingReading  and  Being  "Read"  by  Beloved,  NWSA  Journal.  —  Vol.  10.  —  №  2.  —  pp.  13—31.
8. Guth  Deborah.  1994."Wonder  What  God  Had  in  Mind":  "Beloved's"  Dialogue  with  Christianity,  The  Journal  of  Narrative  Technique.  —  Vol.  24.  —  №  2.  —  pp.  83—97.
9. Harris  Trudier.  1988.  Of  Mother  Love  and  Demons,  The  Johns  Hopkins  University  Press,  Callaloo.  —  №  35.  —  pp.  387—389.  Stable  [Электронный  ресурс].  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.jstor.org/stable/2930972  Web.  04.09.2012.
10. Morgan  Jody.  2008.  The  Aural  in  Beloved,  University  of  North  Florida,  [Электронный  ресурс].  —  Режим  доступа.  —  URL-stable  http://digitalcommons.unf.edu/ojii_volumes/12,  Web.  04.01.2013.
11. Schapiro  Barbara  A.  1992.  The  Bonds  of  Love  and  the  Boundaries  of  Self  in  Toni  Morrison's  "Beloved",  Rhode  Island  College,  Faculty  Publications.  Paper  205,  Stable  [Электронный  ресурс].  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://digitalcommons.ric.edu/facultypublications/205  Web.  03.01.2013.