КВАЗИУТОПИЯ БУДУЩЕГО В РОМАНЕ Г. БЁША «КИОСК»

Селиванова Евгения Юрьевна

аспирант Казанского (Приволжского) федерального университета, г. Казань

E-mail: 

Г. Бёш — швейцарский писатель второй половины ХХ века, автор антиутопии «Киоск» (1978), входящей наряду с романами «Каркас» (1960) и «Мухоловка» (1968) в т. н. инженерную трилогию. Роман представляет собой историю жизни главного героя — продавца газетного киоска Бооса, прикованного к инвалидной коляске и наблюдающего за людьми через маленькое окошечко. Однако нас будет интересовать не столько история его жизни, сколько утопический проект по созданию идеального государства инженера Адриана, которому Боос в своих заметках уделяет достаточно много внимания.

Программа Адриана состоит из трех частей. Задача первой её части («Очищение мира»(Здесь и далее перевод мой — Е. С.) / “Reinigung der Welt”) — уничтожить всё ненужное и подготовить мир к возведению нового порядка. Вторая часть «Подводное государство» (“Unterwasserstaat”) отвечает за собственно возведение нового мироустройства. Принципы функционирования создаваемой системы изложены в третьей части программы «Всеобщее наблюдение» (“Totalschau”). Согласно проекту Адриана постоянным местом пребывания людей должны стать прозрачные капсулы-комнаты, «три на три метра, идеально оборудованные ячейки» [1, с. 93], которые будут располагаться под водой. В связи с невозможностью построить неограниченное количество подобных боксов предусматривается строгое регулирование рождаемости посредством впрыскивания в воздух особого пара, делающего женщин бесплодными [1, с. 393]. С целью всеобщего контроля за населением из жизни человека вытесняются эмоции и чувство надежды, поведение членов правительства программируется компьютером: «Мы запрограмми­ровали руководителей. Уже давно они думают то, что мы хотим, чтобы они думали» [1, с. 200]. Определяет же направление развития государства, мысли политиков, количество жителей непосредственно создатель программы — Адриан. Таким образом, может показаться, что мы имеем дело с типичной антиутопией постиндустриальной эпохи, для которой характерны такие явления, как тоталитарный режим со всеобщим контролем, ограничением свободы и культом личности, главенствующее место компьютера и машины в широком смысле слова, воспитание бесчувственных и безэмоциональных людей. Особенностью же проекта Адриана, отличающей его от многих других «рецептов» идеального государства, является сам способ достижения мечты. По Адриану любое желание может быть исполнено: «Человек не будет сидеть на стуле, если ему хочется сидеть на троне. Каждый сможет переносить абстрактные мечты конкретно на себя, а программа Всеобщего Наблюдения будет их воплощать» [1, с. 205]. Способ реализации заключается в исполь­зовании специально разработанной системы оптических линз, которая позволяет создавать объемную абсолютно реалистичную картинку в капсуле каждого человека: «Так каждый мог проснуться на Гавайях, потом на горнолыжном подъемнике проехать через Селерину и к вечеру оказаться около жертвенного камня в Мексике. Каждый мог быть охотником на диких животных или пастухом, ночным сторожем в районе трущоб или вторым водителем на крыше автобуса» [1, с. 126]. Этот принцип воплощения мечты касается абсолютно всего: человек мог видеть перед собой выбранное им правительство, встречаться и общаться только с приятными для него людьми, носить одежду, которая ему нравится, и питаться любимой пищей. Всё это обещало «наивысшую свободу, конец зависти и неполноценности» [1, с. 206]. Однако в основу подобного счастья была заложена иллюзия, ведь мечты исполняются лишь «как бы» и не имеют ничего общего с реальностью. Таким образом, основной категорией данного внешне утопического проекта становится иллюзорность и обман: «Человек должен был не только выбирать свою иллюзию, но и уметь управлять ею. Он должен был иметь власть. Как минимум мнимую» [1, с. 126]. Так создается «квазиутопическая реальность» [5], а «все категории человеческого существования воплощаются в симулякрах» [3]. В связи с этим мы можем говорить о квазиутопическом проекте, который в случае его реализации неминуемо приведет к созданию псевдореальности и весьма условного счастья.

Атмосфера иллюзии и обмана создается не только на идейно-тематическом уровне, но и на сюжетно-композиционном, а именно посредством использования автором элементов театрализации. Программа Адриана, согласно которой любое даже мимолетное желание человека незамедлительно визуализируется на уникальном многомерном экране, очень напоминает крупномасштабную театральную постановку, в которой одна сцена сменяется другой. Об этом говорит и сам автор проекта, называя проецируемые картины-мечты общемировым театром (Allerwelttheater) [1, с. 129]. Театра­лизация, будучи «действом строго срежиссированным, управляемым мудрым хорегом, умело распределяющим роли» [4], требует наличия режиссёра, которым, безусловно, является сам Адриан. Имея возможность управлять поведением каждого человека и строить его жизнь, ранее обычный инженер возводится в ранг творца и становится Адрианом Всемогущим [1, с. 395]. Остальные действую­щие лица романа оказываются полностью в его власти и воспринимаются даже не как актёры — живые люди, а как бездушные куклы-марионетки, воплощающие его замыслы: «Мы сами, по крайней мере, периодически всего лишь жалкие фигуры в шоу Адриана» [1, с. 228]. Так, в реальном отношении большинства людей к Боосу ощущается стремление следовать задачам первой части программы — Очищение мира от навоза (“Ausmisten”) [1, с. 122]. Один из его соседей по прозвищу Невежа организовывает поджог киоска с целью убийства, сопровождая свои действия словами: «Мы вычистим тебя!» (“Wir misten dich aus!”) [1, с. 109]. Стоит отметить, что этот план удаётся выполнить со второй попытки, что собственно и составляет завязку романного действия: издатель помогает ликвидировать последствия пожара, во время чего находит уцелевшие дневники Бооса и решает опубликовать их. Однако принцип театрализации используется не только с целью демонстрации условности утопического проекта и его абсурдности, не только с целью предостережения от ужасов тоталитарного режима, но и с целью пародирования и критики современной автору действительности. Неоднократное упоминание марионеток отсылает нас к истории создания и роли кукольного театра. В Средневековье и эпоху Возрождения куклы-марионетки в образе шутников и весельчаков являлись выразителями общественного мнения и критики. Наиболее излюбленным персонажем становится шут, за дурачествами которого скрывается острая, но зачастую не замечаемая цензурой сатира на современное общество. Главного героя своего романа, а также некоторых второстепенных персонажей, положительно относящихся к Боосу и негативно к Адриану, Г. Бёш неоднократно называет шутами, используя при этом добрую снисходительную иронию. Тем самым автор наделяет этих персонажей функцией выражения мнения большинства. Именно поэтому взгляд на действия Адриана и описание его проекта даны с точки зрения Бооса — носителя, подобно средневековому шуту, не только общественной, но и авторской позиции. Следует отметить, что перечисленные выше принципы театрализации возникли в литературе вследствие ее карнавализации — явления, которое глубоко исследует в своей известной работе «Проблемы творчества Достоевского» М.М. Бахтин [2]. Наряду с наличием шутов, одной из важнейших характеристик карнавала является пародия, в широком смысле — профанация. Программа Адриана — чистого рода пародия на настоящее человеческое счастье, которое он стремится заменить искусственным эрзацем, что позволяет нам говорить о его проекте как о квазиутопии. Кроме того, план по спасению человечества является также пародией на священный текст Библии. В романе имеется прямая отсылка к библейскому сказанию о Ноевом Ковчеге: неоднократно автор называет проект Адриана Адриановым Ковчегом (Adrians Arche) [1, с. 90]. Подобно Ною Адриан берёт с собой в спасительное Подводное государство лишь небольшое количество людей и несколько пар специально выращенных для этого голубей. Пародируются также и политические идеологии прошлого и настоящего. Равноправная и справедливая жизнь в Подводном государстве однажды именуется как «рай под водой, божественный колхоз» [1, с. 122], что явно является иронической отсылкой к социалистической идеологии и практике строительства социализма. Автором проекта, также с целью критики, вводится новое понятие демократии: «Каждый может свободно в любое время переизбирать госсовет, по своему настроению и потребностям. Демократия приобретает новые масштабы» [1, с. 214]. Разрабатывая проект по созданию идеального государства, инженер Адриан моделирует квазиутопическую политическую реальность с категориями псевдо­страна, псевдоармия, псевдородина [1, с. 222]. Тем самым автор обличает современное политическое устройство, в котором нивели­руются такие важные понятия как страна, армия, родина.

В антиутопиях, как правило, ярко противопоставляются мечта и мрачная действительность, в романе же Г. Бёша данная оппозиция претерпевает существенные изменения. В связи с введением категории иллюзорности, счастье, на достижение которого направлен утопи­ческий проект Адриана, превращается в псевдосчастье, действитель­ность же приобретает не только негативную, но и положительную окраску. Для чёткого разграничения трёх составляющих — псевдосчастья, мрачной реальности и реальности счастливой — автор использует особые виды хронотопа, закреплённые за каждой категорией. Так, счастье настоящее связано у героев с нахождением в открытом, незамкнутом пространстве — на природе, в саду, в то время как мрачная действительность и ощущение угнетённости ассоциируется с изоляцией и замкнутостью. Боос, после прогулки с Альбертиной, своей знакомой, которая показала ему норы животных, проводит параллель с людьми и приходит к выводу, что у каждого человека в этом мире есть своя нора, ограничивающая его свободу: «Мак в своей норе, в своём панцире из гипса. Я в своей норе, в своём киоске» [1, с. 31]. Такой «норой» для Бооса является также его кресло-каталка, для всех действующих лиц — корпус, в котором они живут, работают, питаются, стирают и даже будут захоронены. Находясь в своей «норе», никто не чувствует себя счастливым, именно поэтому Боос так часто смотрит в окно и вспоминает светлые моменты своей жизни, связанные с работой в горах. Аналогично состоянию настоящего счастья жители подводного государства, по мнению Адриана, должны ощущать себя счастливыми во время мысленных визуализированных путешествий в любую точку земного шара, когда они могут почувствовать себя абсолютно свободными на Гавайях, в Швейцарии или где-либо ещё. Рассматривая проект Адриана как квазиутопический, можно говорить о характерном для категории псевдосчастья особом хронотопе, объединяющем время будущего и пространство псевдоприроды. Указанием же на искусственность такой счастливой жизни вновь служит упоминание замкнутого пространства, в частности стеклянных клеток, и сравнение жизни людей в Подводном государстве с жизнью в бутылке с пробкой: «Общество в бутылке, почтовой бутылке. Хорошо запеча­танной» [1, с. 169].

Итак, в основе романа Г. Бёша «Киоск» лежит квазиутопический инженерный проект по созданию якобы идеального государства. Важнейшими характеристиками программы являются условность и иллюзорность, которые пронизывают все сферы жизни человека в псевдоидеальном мире. Ощущение недостоверности и искусствен­ности достигается не только на идейно-тематическом, но и на худо­жественном уровне — посредством использования ряда приёмов, таких как театрализация, элементы карнавала, введение особого хронотопа. В целом квазиутопию будущего в романе «Киоск» следует рассматривать не только как характерное для антиутопии предостережение от последствий компьютеризации и призыв к ответственности учёного за свои открытия, но и как острую критику современной автору социально-политической действительности.

Список литературы:

1. Boesch H. Der Kiosk. — Zürich, München: Artemis Verlag, 1978. — 408 S.
2. Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского. — Киев: Next, 1994. — 509 с.
3. Воробьева А.Н. Русская антиутопия ХХ — начала ХХI веков в контексте мировой антиутопии Автореф. дис. док. филол. наук [Электронный ресурс]. — Режим доступа. — URL: http://www.dissers.ru/avtoreferati-dissertatsii-filologiya/a473.php
4. Легг О.О. Театральность как тип художественного мировосприятия в английской литературе XIX—XX вв.: на примере романов У. Теккерея «Ярмарка тщеславия», О. Уайльда «Портрет Дориана Грея», С. Моэма «Театр»: Дис. … канд. филол. наук [Электронный ресурс]. — Режим доступа. — URL: http://www.dissercat.com/content/teatralnost-kak-tip-khudozhestvennogo-mirovospriyatiya-v-angliiskoi-literature-xix-xx-vv-na-
5. Шадурский М. Литературная утопия от Мора до Хаксли [Электронный ресурс]. — Режим доступа. — URL: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Literat/shadurs/03.php