ОБ ОСОБЕННОСТЯХ ОРКЕСТРОВОГО СТИЛЯ ТУРЕЦКОГО КОНЦЕРТА МУСТАФО БАФОЕВА

Закирова Венера Мансуровна

преподаватель Государственной консерватории Узбекистана, г. Ташкент

E-mail: z.venera-10@mail.ru

В инструментальном творчестве Мустафо Бафоева — талант­ливого узбекского композитора современности, автора целого ряда инструментальных концертов для различных составов, Турецкий концерт «Волны Средиземного моря» для гобоя и симфонического оркестра занимает особое место. В этом сочинении при помощи различных приемов оркестрового письма раскрывается образ сказочного пейзажа. Колоритные картины восточной природы обусловили наличие ведущего приема в оркестровке — драматургии тембров, традиции которого ведут к симфоническим сочинениям Н. Римского-Корсакова, К. Дебюсси, М. Равеля, О. Респиги и других.

Композитор очень рационально использует инструменты, поручая им определенную роль в музыкальном действии. При этом с первых тактов ощущается богатство и красочность сочетаний разных тембров, в мелодико-интонационном оформлении создающих специфический колорит. Несмотря на сжатую форму (концерт имеет одночастную структуру), Бафоев не спешит показать все их свое­образие. Инструменты оркестра вместе с ведущим гобоем постепенно раскрывают свой потенциал в соответствии с динамикой развития музыкального процесса.

Давая название своему произведению — «Волны Средиземного моря», Бафоев обратился к широко развитой теме в творчестве композиторов — «Природа в музыке» (как ее однажды обозначил в своей книге «Я — композитор» А. Оннегер) [2, с. 52]. Достаточно вспомнить «Пасторальную симфонию» Л. Бетховена, «Шелест леса» из оперы «Зигфрид» Р. Вагнера или «Фонтаны Рима» О. Респиги, знаменитые три симфонических эскиза «Море» К. Дебюсси. Восточная природа также нередко привлекала к себе внимание композиторов, как в случае с симфонической картиной «В Средней Азии» А. Бородина или симфонической сюитой «Шехерезада» Н. Римского-Корсакова. Надо заметить, что последнее сочинение и Концерт для гобоя «Волны Средиземного моря» М. Бафоева имеют ряд общих черт. Это морская тематика, только увиденная по-разному, восточный колорит, образы восточных темпераментных мужчин и грациозных женщин, а также музыкальная характеристика падишаха, имеющая место в обоих произведениях. Бафоеву близок и принцип разнообразия тембров оркестровки Римского-Корсакова, отмеченные английским композитором и музыковедом Адамом Карсом, в частности, «необыкновенный блеск, буйство красок, а также изощренность, почти скрывающую основание, на котором зиждется его стиль» [1, с. 263].

Связывая программу сочинения со средиземноморской страной, Бафоев не мог обойти стороной особенности музыкальной культуры Турции, которые заключаются в многообразии локальных стилей, имеющих свои исторические корни. Бафоев, глубоко прочувствовав особенности турецкой музыки, смог создать сочинение, в котором объединились не только разные стилевые черты и техники письма, но и глубокий взгляд на турецкую и, конечно, мировую музыкальные культуры.

На раскрытие идейного замысла сочинения направлены все необходимые средства оркестрового письма. Интересен состав оркестра, тройной с большим количеством ударной группы, полной струнно-смычковой группой, а также арфой и фортепиано, составляющих самостоятельную группу. Музыкальный материал в партиях арфы и фортепиано в большинстве случаев настолько близок друг другу, что в отельных разделах формы Бафоев выписывает для них единую строчку партитуры. Родство этих инструментов обнаруживается в манере звукоизвлечения, где используются переборы по струнам или клавишам, что дает в целом один эффект звуковых переливов, красочных гармонических последовательностей. В результате возникает необычное тембровое сочетание струнно-щипкового и струнно-ударного инструментов, объединяющихся в органичный музыкальный комплекс.

Для наиболее точной передачи колорита Бафоев избрал в качестве солирующего инструмента гобой, который трактуется и как классический европейский инструмент, и как один из тради­ционных инструментов Турции, такого как кувал, или гувал, имеющего определенный колорит звучания. Удивительный по красоте тембра, экспрессивный и богатый обертонами солирующий гобой демонстрирует на протяжении всего сочинения тонкие грани интонационной выразительности. Он то вторит голосам оркестра, вливаясь в их состав, то одиноко поет в сольной каденции, отдаляясь от окружающих масс. Как известно, гобой в разных регистрах и при определенной динамической силе способен извлекать специфи­ческие по характеру звуки от грубых носовых в низком регистре, до сладковатых носовых в среднем и резко напряженных неестественного тембра в высоком регистре на forte [4, с. 85; 3, с. 21—22].

Тематизм партии солирующего гобоя состоит из двух коротких мотивов, включающих по три группы шестнадцатых в каждой. Два мотива — это своего рода имитация звуков природы, отголоски пения птиц над морскими просторами, шелест листвы, далекое эхо. Скачки на широкие интервалы мелкими длительностями в относительно быстром темпе создают легкие, еле уловимые интонации свирели — древнего предка гобоя.

Тема сольной партии звучат на фоне вибрирующего звукового пространства, олицетворяя все живое вокруг. Следует отметить, что музыкальная тема солирующего инструмента отличается богат­ством нюансировок, где преобладает множество трелей, создающих эффект вибрации, хроматических опеваний основных устоев, что характерно для восточного мелодизма, большое количество пассажей мелкими длительностями (чаще тридцать вторыми), и, конечно, разнообразием ритмических формул, которыми славится турецкая музыка.

Принцип незаметного подключения гобоя в звучание симфони­ческого оркестра можно наблюдать в разных разделах формы концерта. Бафоев таким образом уменьшает соревновательный харак­тер между оркестром и солистом, акцентируя внимание на повество­вательной и в особенности звукоизобразительной стороне сочинения.

Отдельного внимания заслуживает сольная каденция [ц. 21], достаточно развернутая и богатая по своему мелодизму. Здесь гобой представлен как живой персонаж с богатым внутренним миром. Если на протяжении всего музыкального процесса гобой ведет диалог с оркестром или его отдельными группами, не раскрывая всего, о чем хочет поведать, то в сольной каденции он получает такую возможность и разворачивает перед слушателями свою глубоко личную историю.

Партия сольного инструмента насыщена волнообразными пассажами в стиле Шопена, напоминающими небольшие всплески воды, трелеобразными оборотами, в результате чего возникают картины живописной природы и размышления одинокого путника, погрузившегося в свой мир, в окружающую его природу, ставшего частью этой природы, настолько выразительно он передает ее звуки.

Поддерживает общее настроение и ладовая основа сольной каденции. Трихордовые и тетрахордовые последовательности соединяются в звукоряд минорного наклонения с характерной увеличенной секундой и ее обращением. Н. Римский-Корсаков в «Основах оркестровки» отметил, что в минорных мелодиях тембр гобоя воспринимается как «трогательно-печальный» [3, с. 24]. Бафоев же усилил этот характер, придав ему одинокость, некоторую отстраненность звучания.

Струнные инструменты также представлены в разных качествах. В одних случаях они создают вибрирующее звуковое пространство, в других приближаются к манере игры на ударных или духовых, когда мелодия скачет из одной октавы в другую, как мы это видели у гобоя-соло или колокольчиков, с которыми струнные сливаются в едином потоке [ц. 5]. В целом, все приемы, используемые композитором при оркестровке концерта, направлены на создание красочной колоритной картины, образы которой нашли воплощение в темати­ческом материале произведения.

Группа ударных представлена довольно широко: здесь имеются как классические инструменты симфонического оркестра (литавры, тарелки, колокольчики, большой барабан), так и специфические (там-там, бонги, бубен, виброфон, деревянная коробочка — Wood block). Каждый из этих инструментов ярко передает настроение, создаваемое в музыке. Нередко композитор использует прием имитации звучания одного ударного инструмента другим. Например, литавры имитируют узбекскую дойру [ц. 6, 27, 30], большой барабан с поддержкой нескольких ударных напоминает звучание гонга [ц. 31]. Часто партия одного ударного инструмента во время игры сменяется на другой (на это указывают многочисленные ремарки mutain…).

Неизменный восточный колорит создается за счет включения в состав оркестра бонгов, а также множества мелизмов, исполняемых духовыми и струнными, что в совокупности образует музыкальное полотно, наполненное микрохроматикой. Подобным приемом композитор достигает медитативного характера музыки, который ярки контрастирует с праздничными образами, яркими, солнечными, а также образом сказочного правителя, тема которого неоднократно встречается в концерте.

Расцвеченный всеми цветами радуги блистает оркестр в разработочном разделе формы, где в ряде танцевальных тем, напоминающих дивертисменты в операх, проносятся образы восточ­ных людей. В эпизоде, связанном с экспрессивным и динамичным мужским танцем звучит почти весь состав оркестра, за исключением флейты, флейты-пикколо и большого барабана, чтобы не утяжелять музыкальную фактуру [ц. 23]. Сменяющий его эпизод, представ­ляющий женский образ, нежный, воздушный, неуловимый и загадочный как сама восточная красавица, строится исключительно на струнной группе с арфой, фортепиано и ксилофоном, дублирующими друг друга, а также легкой, прозрачной поддержкой там-тама и треугольника [ц. 24].

Живописно и эмоционально-выразительно завершается произве­дение. В четырехкратном увеличении в оркестре звучит первый мотив ведущей темы сочинения, который подхватывает гобой, в последний раз проводя ее в двукратном увеличении. Музыкальная ткань постепенно растворяется, оставляя лишь короткие «взлетающие» вверх интонации у виброфона и выдержанный органный пункт на педали арфы и фортепиано. Солирующий гобой «произносит» свои последние обрывистые чуть уловимые интонации, будто всплески воды, исчезающие в морской глади.

Концерт Бафоева — сочинение удивительно цельное, несмотря на множество эпизодов. Единство композиции придает тематический материал, проникающий во все музыкальные характеристики. В моменты, когда достигается кульминация или в разделах, где звучит полный состав оркестра, композитору всегда удается сохранить легкость и динамичность музыкального развития. Даже самый мощный звуковой поток в произведении воспринимается очень естественно, органично, как органична сама природа, которую воспевает в музыке Бафоев.

Опираясь на лучшие традиции оркестрового письма компози­торов разных стран и эпох, используя собственный многолетний опыт создания крупных симфонических полотен, Мустафо Бафоеву удалось во всем великолепии передать дух Средиземного моря и его побе­режья, ауру восточной страны, ее удивительную природу. Концерт «Волны средиземного моря» стал поистине музыкальным воплощением сказочного мира, созданного современным узбекским композитором.

Список литературы:

1. Карс А. История оркестровки. — М.: Музыка, 1990. — 304 с.
2. Оннегер А.О музыкальном искусстве: Пер. с фр./Коммент. В.Н. Александровой, В.И. Быкова. — Л.: Музыка, 1979. — 264 с.
3. Римский-Корсаков Н. Основы оркестровки. Берлин, М., СПб.: Российское музыкальное издательство, 1913. — 180 с.
4. Чулаки М. Инструменты симфонического оркестра. М.: Музыка, 1972. — 175 с.