КОГНИТИВНЫЕ ПРИЗНАКИ КОНЦЕПТА «ДОБРО» В КАБАРДИНО-ЧЕРКЕССКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРЕ

Цеева Заира Арслангереевна

ассистент кафедры иностранных языков ФГБОУ КБГУ, г. Нальчик

E-mail: zaira.ceeva@mail.ru

Как известно, в лингвистике конца ХХ — начала ХХI вв. отмечается значительный интерес к проблемам  взаимодействия языка, этноса и культуры. Язык рассматривается как часть культуры, и в то же время как средство ее выражения он участвует в хранении, воспроизводстве и передачи культуры [11, с. 224].

В связи с этим актуализируется вопрос специфики восприятия, концептуализации действительности носителями различных лингвокультур. Об этом свидетельствует большое количество исследований по линговокультурологии, когнитивной лингвистике с привлечением материалов  как родственных, так и неродственных языков, которые отражают особенности мировоззрения, быта, нравов этносов. По мнению В. Т. Клокова, «развитие лингвокульторологи­ческого направления обусловливается стремлением к осмыслению феномена культуры как специфической формы существования человека и общества в мире» [5, с. 60].

В системе мировосприятия значительное место занимают этические концепты. Как утверждает Е. А. Мокрушина, «лежащие в их основе нравственные категории, будучи универсальными по своей природе, детерминируются культурно-исторически в рамках определенной языковой культуры, накладывающей также отпечаток на способы оформления концептов в языке» [8, с. 6]. Ключевыми среди них, на наш взгляд, в любом языке являются концепты «добро», «зло». Однако, несмотря на ряд исследований данных категорий [8; 6; 10; 13], недостаточно изученными, на наш взгляд, остаются проблемы репрезентации указанных концептов в  различных языках, в том числе и в кабардино-черкесском языке. 

В данной статье мы рассматриваем некоторые когнитивные признаки концепта «добро» в кабардино-черкесской лингвокультуре.

1.         Совершать добро бескорыстно. По мнению адыгов, добро необходимо совершать, не рассчитывая на благодарность, «чтобы, как пишет Б. Х. Бгажноков, не снизить, не уничтожить этим нравственную ценность поступков» [2, с. 130]: «ФIы щIэипсымхэдзэ» — «Сделай добро и брось в воду», нельзя отвечать на добро злом: «КъогуауэмшыгъупIастэкIэ егуэж» — «Кто тебя огорчит того и ты «огорчай» хлебом — солью», «ШымкнуткIэ уемыуэ, авоскIэ еуэ» — «Погоняй коня не кнутом, а овсом», добро возвращается добром: «ФIы пщIамэ, фIы ухуэзэжынщ — «Сделаешь добро, добро и встретишь», добрые дела не остаются без внимания:«ШкIэ IэфIыржэмитI я шэйофэ» — «Ласковый теленок двух маток сосет».

2.         Быть добрым, внимательным к гостю. Добрый человек внимателен к гостю: «ХьэщIэ щIалэщыIэкъым» — «Молодых гостей не бывает» (то есть независимо от возраста все гости достойны почета);«ХьэщIэфI и бысымыбжэ зэIухащ» — «Для хорошего гостя все двери открыты». Хан — Гирей в «Записках о Черкесии» писал: «Между разными племенами в Кавказе не было бы других отношений, кроме военных, если бы дружба и гостеприимство не производили между ними частных, но не менее прочных и для человечества полезных связей, кои отлучая злобу от меча, приглашают вражду к отдохновению» [12, с. 333-334]. Не зря адыги говорили: «ШыгъупIастэмхьэтыр иIэщ» — «Ради хлеба — соли много можно сделать».

3.         Быть мягким, кротким по отношению к Другому, Чужому. Такие качества человека, как мягкость, кротость присущи только доброму человеку, так как ласковый, мягкий человек не причинит зла другому (например, «ЩIалэхъэрзынэ цIыкIущ, шкIэ тIысакъимыгъэтэджыну цIыхуIэсэщ» — «Хороший паренек, настолько деликатный, что севшего теленка не потревожит»), поэтому, говоря о ласковом человеке, адыги используют языковую единицу Iэ щабэ (мягкая рука): Iэ щабэкIэ теIэбэн – букв.: трогать кого-либо мягкой рукой; Iэпэщабэ — мягкая рука (имеется ввиду,  что «мягкая» рука не причинит  зла и боли). Интересно и такое выражение, как «ЩхьэфэрлъэгущIыхь щIын (хуэщIын)» — «Отдать кому-то на подметки кожу собственной головы», свидетельствующее о том, что добрый человек может пожертвовать многим.

Позитивное отношение к окружающим на Кавказе закладывалось с детства: воспитание детей сосредоточивалось вокруг бинарной оппозиции добро — зло (фIырэ — ерэ), которая включала в себя понятия приличный — неприличный (екIу — емыкIу), стыдливый — бесстыдный (укIытэ — укIытэншэ), совестливый — бессовестный (напэ — напэншэ), благочестивый — грешный (псапэ — гуэнэхь) и т. д.

4.         Быть дипломатичным, сдержанным. Адыги всегда старались урегулировать конфликт мирным путем, о чем свидетельствует пословица: «ЛIыгъэипэакъыл» — «впереди мужества стоит разум». В. Х. Пшемурзов считает, что она свидетельствует о том, «предпочтение отдавалось искусству дипломатии перед силовым решением проблемы» [9, с. 90]. В связи с этим он приводит высказывание Дж. Лангворта: «В стране, где ружье, пистолет и кинжал составляют неотъемлемую часть национального костюма каждого мужчины, сознающего всю гордость и независимость, которыми это оружие призвано его облекать, понимание общественной ответственности таково, что оно порождает умиротворяющее воздействие» [9, с. 91]. Таким образом, среди адыгов высоко ценились такие качества, как дипломатичность, сдержанность и умение уступать друг другу: «IуащхьитзэмыкIуалIэ щхьэкIэ, цIыхуитIзокIуалIэ» — «Гора с горой не сходятся, а человек с человеком сойдутся»; «Щэным я нэхъыфIдыдэртэмакъкIыхьщ» — «Самое драгоценное из всех черт характера— это выдержка».

5.         Быть толерантным. В работе С. К. Башиевой и А. И. Геляевой «Толерантность и норма как основа этнического мировидения народов Кавказа (лингвокульторологический аспект)» толерантность определяется как путь к добру [1, с. 91], то есть в кавказской этнокультурной системе понятие добро тесно связано с понятием толерантность, так как толерантность воспринимается как следствие сдержанного, доброго, терпимого отношения к другим. Примером тому служит кабардино-черкесская паремия: «Зымзыр фIэмылIыкIтэмэ, лIы укIыным кIэ иIэнтэкъым» — «Если бы (люди) не прощали друг другу, то не было бы конца убийствам».

Говоря о толерантном взаимоотношении адыгов, необходимо упомянуть об «искусстве находиться среди людей» (цIыхухэтыкIэ). Под данным выражением Б. Х. Бгажноков понимает «прежде всего социальный ум, то есть умение правильно строить отношения с людьми…» [2, с. 250]. Так, о человеке, умеющем ладить с людьми, адыги говорят: цIыхухэтыкIэ ещIэ. Эта фраза «звучит как похвала, указание на разумность, социальную надежность и состоятельность личности, на умение налаживать и поддерживать добрые отношения с людьми» [2, с. 250]. По мнению ученого, такая позиция, как «готовность понять и принять жизненный мир другого человека, действовать с учетом его интересов, желаний, целей …. стимулирует позитивные и подавляет негативные цели, желания, поступки» [2, с. 251].

Ученый приводит еще одну лексему «дэчых», одно из значений которого — «свернуть с прямой дороги», «пойти или проехать другим, обходным путем». При каком-либо споре конфликтующим сторонам советуют: «Дэфчыхынхуейщ. АпхуэдэуузэпэщIэувэкIэ мыхьэнэкъикIкъым — лIыгъихэлъкъым, уинапэри текIынкIэ мэхъу» («Нужно уступить, пойти на сближение позиций; нельзя упрямо стоять на своем, в этом нет мужества и так можно лишь потерять честь»). По мнению ученого, «так внушается мысль о настоятельной необходимости ценить и сохранять добрые отношения, взаимно приспосабливаясь, подавляя тщеславие, гордыню, излишнюю строгость и категоричность» [2, с. 249].

О. А. Михайлова считает, что в понятии толерантность «актуализирован психологический аспект понятия: способность относится к числу высоких душевных качеств личности наряду с такими близкими категориями, как великодушие, добро, сердечность, чуткость, отзывчивость, душевность, мягкость, готовность помочь [7, с. 103].

Таким образом, можно полагать, что в готовности делать добро заложена ориентация человека на бесконфликтное сосуществование, то есть толерантное отношение в значительной степени предопределено поведенческими характеристиками человека, поэтому с уверенностью можем утверждать, что в основе толерантности как концептуальной категории лежит способность делать добро или зло. Как подчеркивают С. К. Башиева, А. И. Геляева, «идея ненасилия, стало быть, толерантности, получила своеобразное преломление с представлениями о добре и зле» [1, с. 92]. Исследователь концепта толерантность в русской и испанской лингвокультурах С. Н. Богатырева приводит результаты психолингвистического эксперимента, проведенного ею. Информаторы на вопрос: «Что в вашем понимании есть толерантность?» указали следующие качества человека: выдержка, терпение, доброта, терпимость, милосердие, ум, лояльность, сдержанность, мягкость, ответственность, хороший, бесконфликтность, сердечный, равнодушие, грубость, строгость, спокойствие и т. д.» [3, с. 151—152]. В ответах 37 % респондентов ценностная составляющая концепта толерантность отражает когнитивные признаки концепта добро, что существенно расширяет понятийный слой толерантности. «Доброжелательность коммуникации заключается прежде всего в ее ориентации на интересы адресата и в предоставлении ему преимущественных прав выбора, когда возникает возможность и/или необходимость выбирать», — считает В. Е. Гольдин [4, с. 522].

Таким образом, в кабардино-черкесском языке концепт «добро» имеет несколько когнитивных признаков, отражающих особенности мировидения адыгов.

Список литературы:

1.        Башиева С. К., Геляева А. И. Толерантность и норма как основа этнического мировидения народов Кавказа (лингвокультурологический аспект).// Век толерантности. — Вып. 6. — М., 2003. — С. 90—94.

2.        Бгажноков Б. Х. Основания гуманистической этнологии. — М.: Изд-во РУДН, 2003. — 272 с.

3.        Богатырева С. Н. Диахронический аспект концепта толерантность в разных лингвокультурах (на материале испанского и русского языков): автореф. канд. дис. филолог.наук. — Пятигорск, 2010. — 33 с.

4.        Гольдин В. Е. Толерантность как принцип культуры речи//Философские и лингвокультурологические проблемы толе­рантности: Коллективная моногр. / Отв. ред. Н. А. Купина и М. Б. Хомяков. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2005. — 515—532.

5.        Клоков В. Т. Основные направления лингвокультурологических исследований в рамках семиотического подхода// Теоретическая и прикладная лингвистика. Вып. 2. Язык и социальная среда. — Воронеж: Изд-во ВГТУ, 2000. С. 60—67.

6.        Лотря Л. В. Концептуальная оппозиция «добро — зло» в этноязыковой картине мира: дис… канд. филолог.наук. — Чебоксары, 2004. — 237 с.

7.        Михайлова О. А. Толерантность и терпимость: взгляд лингвиста //Философские и лингвокультурологические проблемы толе­рантности: Коллективная моногр. / Отв. ред. Н. А. Купина и М. Б. Хомяков. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2005. — С. 99—111.

8.         Мокрушина Е. Ю. Концепт «добрый» как этический феномен лингвокультуры: дис. канд. филолог.наук. — Кемерово, 2008. — 196 с.

9.        Пшемурзов В. Х. Основополагающие принципы адыгской ментальности и воспитание студенческой молодежи КБГУ // Толерантность и поликультурное общество. — М.: Аспект Пресс, 2003. — С. 87—94.

10.     Сафонова Н. В. Ментальная и языковая репрезентация концепта Благо — Добро в русском языковом сознании: дис. д-ра филолог.наук. — Тамбов, 2004. — 497 с.

11.     Телия В. Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологические аспекты. — М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. — 288 с.

12.     Хан-Гирей. Записки о Черкесии. — Нальчик: Изд. центр «Эль-фа», 2008. — 362 с.

13.     Шатилова Л. М. Лексико — семантическая репрезентация концепта «добро» в немецком и русском языках: дис. канд. филолог.наук. — Тамбов, 2006. — 179 с.