СИНТАКСИС И СЕМАНТИКА КОНВЕРСАЦИОННЫХ ИМПЛИКАТУР

Баркинхоева Зейнап Багаудиновна

ассистент кафедры английского языка ИнгГУ, Ингушетия, г. Магас

E-mail: zifakatieva@mail.ru

Несмотря на то, что зарубежные прагмалингвисты  уделяют значительное внимание проблеме импликатур в целом и особенно конверсационным, мы не располагаем на сегодняшний день ни одной специальной работой,  в которой была бы дана характеристика, во‑первых, синтаксических и, во-вторых, семантических особенностей конверсационных импликатур.

В соответствующих исследованиях таких лингвистов, как Ст. Левинсон, Мейбауэр, Эрнста и многих других, мы находим указание, что конверсационные импликатуры зависят от соответствующего коммуникативного контекста; пресуппозиций говорящих, а также они опираются, как правило, на вербализованную импликатуру [5; 9].

Изначально основоположник теории максим П. Грайс связывал функционирование импликатур с нарушением той или иной максимы, но никаких практических рекомендаций относительно оформления импликатур не предложил [6, c. 112].

Ст. Левинсон считает, что импликатуры суть неотъемлемая часть речевого общения, и предполагает, что прагмалингвистика должна располагать хотя бы приблизительным списком синтаксических образований, именуемых импликатурой [9 c, 110].

Анализ коммуникативных контекстов на материале английского и немецкого языков показывает, что импликатуры во многих случаях имеют аналогичные синтаксические репрезентации, что и неимпликатурные высказывания.

Рассмотрим их вкратце на примерах, заимствованных у Дж. Мэя.

1)        — What time is it?

— The bus just went by.

2)        — When Aunt Rose’s birthday?

— It’s sometime in April.

3)        Anna: Und wie geht`s Charlie in seinen neunen  Job?

Berta: Bisher gut, im Gefängnis ist er noch nicht gelandet. 

Во всех приведенных иллюстрациях–диалогах импликатуры–высказывания выделены.

Обратимся к примеру (1). Здесь инициирующий собеседник своим вопросом преследует цель — узнать текущее время. Обычная, неимпликатурная реакция выглядела бы приблизительно так: 5 minutes to 18.

Но импликатурная реакция, тематически спровоцированная вопросом, не называет точного времени, а отсылает адресата к другому действию — «Автобус только что отошел».

Ясно, что синтаксическая структура импликатурного высказывания не продиктована адресантом или имеет характер завершенной синтаксической структуры.

На какие факторы опирается реагирующий, строя подобную конструкцию, и как можно истолковать ее смысл?

Этот диалог мог состоятся где-нибудь на остановке автобуса (там, где автобусы курсируют точно по расписанию) либо на автовокзале. При этом оба собеседника знают, что автобус N отходит, скажем, 7.50, следовательно, на основе импликатуры адресант приходит к заключению, что в момент говорения — 7.52.

Реагирующий дает такой ответ, что адресант без труда делает вывод о текущем времени. Но ни в коем случае мы не может говорить, что собеседник уклоняется от ответа или нарушает правило коммуникативного сотрудничества.

В диалоге (2) адресант не может вспомнить, когда день рождения тети Розы — отсюда вопрос. Но на вопрос не следует точного ответа, пресуппозиция адресанта такова, что он помнит, что ее день рождения где-то (sometime) в апреле, и сказать точно дату не может.

«Где-то в апреле» означает, строго говоря, что он (день рождения) может быть в любой день апреля, т. е. с 1 по 30-е число. Но импликатура дает все-таки ориентацию на то, что это, возможно, в начале или самом конце месяца.

И здесь для реагирующего широкий выбор дней, устанавливаемых на основе активации мышления. Возникает вопрос, игнорирует ли адресант вопрос спрашивающего? Нет. У него такой фонд знаний, по крайней мере в момент ведения диалога.

Обратимся к диалогу (3). Здесь обе собеседницы — Анна и Берта знают, что у Чарли новая работа. Анна своим вопросом хочет установить, как у Чарли идут дела на новой работе.

Реакция Берты в двух конструкциях: эллиптической, полносоставной информирует адресанта о том, что в буквальном понимании первой части реакции у Чарли дела идут, а собственно импликатурное высказывание настораживает, и может быть так, что Чарли потенционально нечестный человек, возможно, даже совершает криминальные действия. «Оказаться в тюрьме» имплицирует именно этот дополнительный смысл.

Как видим, во всех иллюстрациях импликатуры представлены реализацией моделей полносоставных структур.

Следующими способами репрезентации импликатурных высказываний являются метафорические обозначения, т. н. тавтологические номинации типа N1 — V — N1 и фразеологические единицы. Рассмотрим их вкратце в своей последовательности.

Далее проанализируем метафоры-импликатуры.

5)        — Wie war der Chef gelaunt?

— Der Löwe brüllte.

6)        – You are impossible. A monster!

— Is that why you will not marry me?

7)        — «Do not drop those books, stupid», said her voice sharply.

 The fact is I shall have to make use of you. You are a poor tool!

 «I am a miserable tool» said Marvel.

Диалогические контексты, где функционируют импликатуры-высказывания, в случаях (5, 7) представлены полносоставной реализацией модели, а в примере (5) метафора–импликатура, хотя и синтаксически отделена от предыдущей двусоставной реализации модели, но она семантически соотнесена с агенсом — you — monster.

При функционировании импликатур–метафор не всегда точно удается установить, на основе ассоциации с каким признаком возникает импликатура: на основе внешних признаков адресата (или адресанта), характера действий или поведения адресата или метафора мотивируется характером реакции партнера по речевому общению. Как бы то ни было, в случае метафоры–импликатуры перед говорящим встает задача — разгадать, почему же его партнер прибегает к образу и что в этом образе является доминантой.

Импликатура, как уже отмечалось, возникает на основе двойных номинаций одного и того же предмета, признаков, соединяемых глаголами-связками (тип N 1 — V — N 1), которые в традиционной лингвистике не вполне корректно именуются тавтологией. Наш анализ показывает: конструкции типа N 1 — V — N 1, не выражают избыточную информацию, а выполняют, как показывает материал, аргументирующую или оценочную функцию, которая проявляется в конкретных коммуникативных ситуациях.

Й. Майбауэр приводит следующий примечательный пример:

8)        A: Der Fritz hat die alle total abgezockt.

 B: Geschäft ist Geschäft.

Из этого диалога на основе импликатуры и инициации может быть сделан следующий дополнительный смысловой вывод: «Конечно, это может быть и не совсем корректно (хорошо), но такова уже жизнь в бизнесе».

Не высказывая прямо своей оценки деятельности Фрица как бизнесмена, собеседник прибегает к конструкции с двойной номинацией, призывая собеседника делать самому соответствующий вывод.

Следующим способом репрезентации импликатуры является в обоих германских языках номинация существительного, как правило, в функции реакции. Уже отмечалось, что функционирование существительного в качестве импликатуры опирается прежде всего на пресуппозиции обоих собеседников. Рассмотрим это на примерах, заимствованных из романа Ст. Мейер «Twilight» и из романа немецкого писателя Шнейдара «Abenfenes». Ср:

9)        — Why do you keep this here?

Nostalgia.

10)     — Why do you have cars like that at all?

An indulgence. We all like to drive fast.

11)     — Why won’t you and Alice take this seriously?

Confidence.

12)     — Orkan im Anzong

·          Wiesto?

·          Eifersucht.

Как видим, в большинстве случаев вопрос о причине (why, wieso) раскрывается лаконичной номинацией существительного в начальном падеже в обоих языках, которые представляют собой емкие и абстрактные обозначения.

В диалоге (9) речь идет о кресте, который девушка хранит у себя и который достался ей от дедушки. Дополнительный смысл импликатуры раскрывается лишь на фоне развертываемого контекста.

В диалоге (10) молодой парень, любитель быстрой езды, лаконично объясняет через импликатурную номинацию — indulgence, что это — потакание, проявление его слабостей.

В диалоге (11) собеседница на вопрос о том, почему они (она и Алиса) не принимают эти действия всерьез, также реагирует импликатурным высказыанием — Confidence, смысл которого раскрывается в контексте — «Мы, поступаем так, потому что мы доверяем друг другу».

В иллюстрации (12) инициация — Orkan im Anzug — метафорически передает надвигающийся гнев персонажа, следует вопрос — А почему? Диалог завершает номинация абстрактного и емкого Eifersucht — ревность.

Дополнительный смысл импликатуры может быть «вычитан» следующим образом: персонаж находится в состоянии сильного гнева (ураган), потому что он очень сильно ревнует.

Материал обоих языков, следовательно, показывает, что импликатурные однословные номинации–существительные отнюдь не чужды диалогической коммуникации, ибо емкость их семантической структуры дает возможность собеседникам с опорой на контекст и пресуппозиции совершать познавательные операции и выводы и вычитывать дополнительные смыслы.

Таким образом, анализ синтаксической структуры импликатурных высказываний дает основание делать вывод о том, что  синтаксические способы представления импликатур весьма разнообразны. Они представлены реализацией полносоставных моделей до однословных номинаций. Но в тех и других случаях дополнительный смысл не может быть «вычитан» без опоры на другие факторы: пресуппозиции говорящих, контекста коммуникации и семантически прикрепляемого к нему импликатурного высказывания.

Отметим, что однословные номинации существительных, как правило, представляют собой емкие и абстрактные языковые единицы. Именно семантическая емкость последних позволяет выводить, в конечном счете, дополнительные смыслы. Однако, оторванные от контекста и без опоры на пресуппозиции, эти номинации показывают недостаточную степень их коммуникативности.

Мы убедились в том, что во многих случаях смысл импликатуры не вытекает из сложения смыслов реализованных языковых единиц. Но импликатура имеет несколько проекций: в сторону контекста, пресуппозиции адресанта, пресуппозиции адресата.

Тезис об упрощении содержания импликатуры требует, на наш взгляд, ряда фундаментальных исследований, а при функционировании емких по своей семантической структуре существительных вообще не приходится говорить.

Список литературы:

1.        Адмони В. Г. Синтаксис современного немецкого языка. Л., Наука, 1973.

2.        Попова З. Д., Стернин И. А. Когнитивная лингвистика. М.: Восток. Запад, 2007.

3.        Уфимцева А. А. Семантика слова// Аспекты семантических исследований. М., Наука, 1980.

4.        Чакоян Л. П. Синтаксис диалогической речи современного английского языка. М.: Высшая школа, 1979.

5.        Ernst P. Pragmalinguistik. Grundlagen, Anwendengen, Probleme. Walter de Grueter Berlin, New York, 2002. 210 s.

6.        Grice H.P. Presupposition and conversational implicature || Radical Pragmatics. Ed. By P. Cole — New-York: Academic Press, 1981.

7.        Jule J. Pragmatics. Oxford University Press, 1996.

8.        Konsalik H. Öl –connection. Blauvalet, 2000. 432 s.

9.        Levinson S.C. Pragmatics. Cambridge:Cambridge University Press, 1983. 110 p.

10.     Meibauer J. Pragmatik, Stauffenburg — Verlag, // Tübingen, 2001. 203 s.

11.     Meyer St. Twilight London, Atom, 2008. 434 p.