КОММУНИКАТИВНЫЕ И ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ЗАКОНОДАТЕЛЬНОГО ДИСКУРСА ФРАНЦИИ XVII—XXI ВЕКОВ

Бабич Галина Михайловна

преподаватель Академии МВД РБ, г. Минск

E-mail: appelle@mail.ru

Наряду с термином текст в лингвистике употребляется близкий ему термин дискурс. Попытки дать определение дискурсу предпринимались различными лингвистическими школами.

Французской школе изучения дискурса принадлежит целый ряд интерпретаций данного понятия, среди которых: дискурс трактуется как эквивалент понятия речь; как высказывание в глобальном смысле; как воздействие высказывания на его получателя; как беседа; как речь, присваиваемая говорящим и т. д. [8, с. 549].

Современная московская школа рассматривает дискурс как «коммуникативное событие», подразумевающее три аспекта: креативный (субъект коммуникативной инициативы — автор), референтный (предметно-смысловая сторона высказывания) и рецептивный (адресат) [9, с. 24].

Волгоградская школа опирается на определение дискурса, подразумевающее два аспекта анализа (коммуникативный и когнитивный): «Дискурс (…)— связный текст в совокупности с экстралингвистическими — прагматическими, социокультурными, психологическими и др. факторами; текст, взятый в событийном аспекте; речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей, в механизмах их сознания (когнитивных процессах)» [1, с. 136—137].

Французский исследователь Ж. Корню проводит разграничение понятий текст закона (textedelaloi) и законодательныйдискурс (discourslégislatif). Текст представляется им как модель дискурса (unmodèledediscours), в структуре которой присутствуют признаки специфического акта коммуникации [13, с. 266].

Процедура провозглашения закона (провозгласить — торжественно объявить, произнести [6, с. 558]) происходит в официальных органах печати путем его опубликования. Несмотря на письменную форму объявления закона, его исходной базой является речевое действие, речевой акт, который квалифицируется как минимальная коммуникативная единица, выступающая в функции целенаправленного действия говорящего (пишущего) для достижения взаимопонимания между участниками коммуникации.

Дж. Остин выделил три сущности речевого акта: локутивный акт — собственно акт говорения, рассматриваемый с точки зрения пропозиции и ее языкового состава; иллокутивный акт — речевой акт, как цель и условия ее реализации; перлокутивный акт — речевой акт, как результат воздействия на адресата [7].

Возможность использования языка для совершения различных действий позволила Дж. Остину выделить констатирующие и перформативные типы речевых актов [там же]. Первые представляют собой констатацию какого-либо поступка, вторые — равносильны самим поступкам.

В юридической лингвистике существует мнение, озвученное, в частности, П. Амселеком, о том, что законодательная коммуникация осуществляется при помощи перформативных речевых актов [18, с. 390]: «…nousdéclaronslesassembléesillicitesetséditieuses, sujettes à lamêmepeine …» [17] («… мы объявляем собрания незаконными и бунтарскими, подлежащими такому же наказанию … »). Осуществлению социально значимого действия в тексте закона способствует и неперформативный глагол, для которого функция речевого действия не является основной. Ср.: «Le Conseil de la République siège en même temps que l’Assemblée Nationale» [12] («СоветРеспубликизаседаетвтожевремя, чтоиНациональноесобрание»).

Основными параметрами перформативного речевого акта являются, как известно: Я (адресант) — ты/вы (адресат) и глагол в 1 лице единственного числа настоящего времени изъявительного наклонения.

Проблематика адресанта как участника речевого действия интересует многих современных ученых.Мы придерживаемся мнения тех исследователей, которые считают, что при прагматическом подходе, учитывающем все тонкости отношений между участниками коммуникативного акта и предметом речи, адресант  расщепляется на три сущности: протагониста (исполнителя действия), говорящего и источник информации (автора высказывания) [3, с. 762].

Для обозначения адресанта в юридической лингвистике используется термин законодатель [5], [10]. Законодатель представлен не первым лицом («Я»), а третьим лицом, указывающим на источник речевого действия — субъекта, занимающего определенную социальную позицию; либо на орган власти, занимающийся законотворчеством, например: leRoi-Король, l’AssembléeNationale-Национальное собрание, leGouvernement-Правительство и т. д.

Для обозначения второго участника коммуникации используется общепринятый термин адресат. Фактор адресата представляет собой совокупность данных, которые законодатель обязан учитывать как инициатор общения и организатор речевого действия, направленного на достижение определенных целей.

Адресат может быть коллективным или массовым. Встречаются такие законы, где законодатель обращается к каждому без исключения (прежде всего конституция, гражданский и уголовный кодексы): «Chacun est responsable du dommage qu'il a causé …» [11] («Каждый несет ответственность за нанесенный им ущерб …»); а также к определенным слоям населения: «Enjoignonsauxlieutenantscriminelsettousautresjugesd'observeretfaireobserverlesrèglementsci-dessus» [16] («Приказываем королевским судьям по уголовным делам и всем остальным судьям соблюдать самим и заставлять других соблюдать вышеуказанные постановления»). Адресат выражен третьим лицом единственного или множественного числа. Он находится в неприоритетной позиции и не обладает правом решать вопрос о выполнении/невыполнении предписываемого действия.

Необходимым параметром законодательного дискурса является соблюдение общепринятой структуры текста закона, представляющей локутивный компонент законодательной коммуникации. К элементам  структуры закона относятся: наименование органа, принимающего закон; название закона; преамбула закона; юридическое содержание закона; последствия несоблюдения закона; отмена законом других юридических предписаний; сведения об опубликовании закона и вступлении его в силу; подпись законодателя [2, с. 119]. Преамбула является эксплицитно выраженной пропозицией закона как юридического акта, которая «может отходить от канонов делового документа» [4, с. 36]: nosbonssujetsetlesmauxparticuliers-наши добрые подданные и отдельные злые (1599 г.), cetempiretyrannique-эта тираническая империя (1789 г.) и т. д.

Иллокутивный компонент формируется интенцией законодателя, которая подразумевает установку на конкретную ответную реакцию адресата. В законодательной коммуникации иллокутивный компонент реализуется как предписание: «Закон — установленное высшей государственной властью предписание, применяемое ко всем и определяющее права и обязанности каждого; совокупность таких предписаний» [15, с. 872]. Общий термин предписание включает в себя разные цели законодателя: приказ, разрешение, запрет, обязательство, постановление и т. д. Иллокутивное назначение закона передается, преимущественно, перформативными глаголами prescrire, ordonner, enjoindre, arrêter и т. д.

Направленность предписания на будущее может находить свое выражение в названии закона: «Loin° 2005-380 du 23 avril 2005 d'orientationetdeprogrammepourl'avenirdel’école» [14]. При этом немедленное осуществление перлокутивного эффекта не предполагается.

Таким образом, в основе текста закона как модели законодательного дискурса лежит  речевой акт, необходимыми компонентами которого являются законодатель и адресат. Приоритетная позиция законодателя (должностного лица или органа) по отношению к адресату способствует осуществлению коммуникации, обуславливает лингвистические особенности законодательного дискурса .

Список литературы:

1.        Арутюнова Н. Д. Дискурс / Н. Д. Арутюнова // Языкознание: большой энцикл. слов. / гл. ред. В. Н. Ярцева. — 2-е (репр.) изд. — М., 1998. — С. 136—137.

2.        Гавриленко В. Г. Правоведение: термины, понятия, определения / В.Г. Гавриленко, Н. И. Ядевич, В. П. Изотко. — Минск: Право и экономика, 1998. — 486 с.

3.        Гак, В. Г. Языковые преобразования / В. Г. Гак. — М.: Шк. «Яз. рус. культуры», 1998. — 736 с.

4.        Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования / И. Р. Гальперин. — 3-е изд., стер. — М.: Едиториал УРСС, 2005. — 137 с.

5.        Голев Н. Д. Юридизация естественного языка как юрислингвистическая проблема / Н. Д. Голев // Юрислингвистика-2: рус. яз. в его естеств. и юрид. бытии: межвуз. сб. науч. тр. / Алт. гос. ун-т; отв. ред. Н. Д. Голев. — Барнаул, 2000. — С. 9—45.

6.        Ожегов С. И. Словарь русского языка: ок. 57000 слов / С. И. Ожегов. — 12-е изд., стер. — М.: Рус. яз., 1978. — 847 с.

7.        Остин Дж. Л. Слово как действие / Дж. Л. Остин // Новое в зарубежной лингвистике: сб. ст.: пер. — М., 1986. — Вып. 17: Теория речевых актов / общ. ред. Б. Ю. Городецкого. — С. 22—129.

8.        Серио П. Анализ дискурса во Французской школе (Дискурс и интердискурс) / П. Серио // Семиотика: антология / сост. и общ. ред. Ю.С. Степанова. — 2-е изд., испр. и доп. — М.; Екатеринбург, 2001. — С. 549—562.

9.        Тюпа В. И. Аналитика художественного: введ. в литературовед. анализ / В. И. Тюпа. — М.: Лабиринт: Рос. гос. гуманитар. ун-т, 2001. — 192 с.

10.     Charaudeau P. Langage et discours: éléments de semiolinguistique, theorie et pratique / P. Charaudeau. — Paris: Hachette, 1983. — 175 p.

11.     Code civil [Electronic resource]. — Mode of access: http://www.legifrance.gouv.fr/WAspad/UnCode?code=CCIVILL0.rcv. — Date of access: 04.06.2010.

12.     Constitution de la IV République (4 octobre 1958) [Electronic resource]. — Mode of access: http://www.conseil-constitutionnel.fr/textes/constit.htm. — Date of access: 06.06.2010.

13.     Cornu G. Linguistique juridique / G. Cornu. — Paris: Montchrestien, 1990. — 412 р.

14.     Loi № 2005-380 du 23 avril 2005 d'orientation et de programme pour l'avenir de l'école [Electronic resource]. — Mode of access: http://droit.org/jo/textes/ld.html. — Date of access: 06.06.2009.

15.     Nouveau dictionnaire de français / Larousse. — Paris: Le Grand livre du mois, 2006. — 1650 p.

16.     Ordonnance criminelle du mois d’août 1670 [Electronic resource]. — Mode of access: http://ledroitcriminel.free.fr/la_legislation_criminelle/anciens_textes/ordonnance_criminelle_de_1670.htm. — Date of access: 04.06.2009.

17.     Ordonnance du Roi concernant la discipline de l’Eglise et l’état et qualité des nègres esclaves aux îles de l’Amérique, mars 1685 [Electronic resource]. — Mode of access: http://www.cesaire.org/expo/les_articles_du_code_noir.htm. — Date of access: 04.06.2009.

18.     Тhéorie des actes de langage, éthique et droit / publ. sous la direction de P. Amselek. — Paris: Presses univ. de France, 1986. — 252 p.