Телефон: 8-800-350-22-65
WhatsApp: 8-800-350-22-65
Telegram: sibac
Прием заявок круглосуточно
График работы офиса: с 9.00 до 18.00 Нск (5.00 - 14.00 Мск)

Статья опубликована в рамках: V Международной научно-практической конференции «В мире науки и искусства: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии» (Россия, г. Новосибирск, 09 ноября 2011 г.)

Наука: Филология

Секция: Русская литература

Скачать книгу(-и): Сборник статей конференции

Библиографическое описание:
ЧЕЛОВЕК ВО ВРЕМЕНИ В РОМАНЕ Л. ЮЗЕФОВИЧА «КАЗАРОЗА» // В мире науки и искусства: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии: сб. ст. по матер. V междунар. науч.-практ. конф. – Новосибирск: СибАК, 2011.
Проголосовать за статью
Дипломы участников
У данной статьи нет
дипломов

ЧЕЛОВЕК ВО ВРЕМЕНИ В РОМАНЕ Л. ЮЗЕФОВИЧА «КАЗАРОЗА»

Бобко Елена Ивановна

к. фил. н., доцент СГУ, г. Саратов

E-mail:bobko72@mail.ru

 

Критическая и исследовательская литература представляет диалог мнений о прозе Л. Юзефовича – отмечаются, с одной стороны, игра с жанрами, разрушение стиля как «лабораторный эксперимент, интересный лишь самому писателю» (И. Роднянская, Е. Селезнева), с другой – сложность архитектоники и нарративной структуры произведений писателя, их стилистическая яркость, метафизическая глубина и даже воспитательный потенциал (Л. Данилкин, Е. Иваницкая, З. Прилепин, А. Чанцев). Показательно также многообразие жанровых определений: ретродетективы, квазиисторические повествования, объективно-реалистические тексты, «реалистическая фантазия художника-историка» [3] и т. д.В контексте обозначенной полемики интересно обратиться к роману «Казароза». Т. Сотникова назвала его «напрасным детективом», подчеркивая, что «…по прочтении этой книги запоминаются не перипетии детективного сюжета, а какие-то едва уловимые даже не тона, оттенки жизни, увиденные автором», «детали человеческого самоощущения» [9]. По мнению исследовательницы, у писателя, долгое время воспринимавшегося в русле детективной литературы, «…даже очень хороший детективный сюжет, сталкиваясь с художественным типом повествования, не резонирует, а гасится» [9]. З. Прилепин  утверждает, что во всех произведениях Юзефовича детективный сюжет «по большому счету неважен <…> более всего важна удивительная, рифмующаяся, потайная структура мира», которую автор может «увидеть, разглядеть» [8]. Сам Л. Юзефович детективную интригу рассматривает как способ организации романного пространства, прием художественного психологизма, на первый план выводя проблемы мировидения и миропостижения: «Я всегда старался сделать так, чтобы на смену тайне детективной … возникло ощущение неисчерпанности мира» [6].

По определению автора, «Казароза» – «роман об уходящем времени, о том, как проходит время, как оно несет разочарования, о чувстве истории» [6]. В интервью З. Прилепину он сформулировал свою позицию, которая, на наш взгляд, реализована и в романе: «Я не мыслитель, и мое понимание жизни растворено в подробностях самой жизни. Мне проще рассказать историю – иногда подлинную, иногда придуманную, а чаще подлинную, но измененную. <…> такую историю из жизни, в которой отразилось бы время, то есть история общества. Я всегда хочу что-то сказать не столько о человеке как таковом, сколько о человеке во времени. <…> Что касается рифмовки событий, то это заложено в истории, как созвучия – в языке. <…> При этом важно не впадать в грех аналогий. Прошлое может многое сказать о настоящем не потому, что похоже на него, а потому, что в нем заметнее вечное» [8]. Детективный сюжет, в основу которого положена «подлинная, но измененная» история из прошлого, в «Казарозе» важен постольку, поскольку способствует созданию «веера возможностей» в постижении тех вопросов, которые можно обозначить в качестве основополагающих для романиста: выявление «в изломе жизни субстанциальных сил истории» [4, с. 122], «изменение человека в меняющихся временах» [5], константы исторического и человеческого существования. 

В данной статье сделан ряд наблюдений, касающихся некоторых аспектов авторской поэтики, связанных со своеобразием художественного осмысления проблемы, вынесенной в качестве центральной в название.

Очевидно, что проза Л. Юзефовича отражает аксиологический, гносеологический, методологический плюрализм, специфику дискурсивных и нарративных стратегий, характерные для литературы последних десятилетий, в частности, открытость проблем, связанных с художественным воплощением прошлого. Писатель свой подход к истории называет «чисто поэтическим», его результатом является «не рациональное осмысление, а мерцание смыслов» [2]. Концептуальные для Юзефовича идеи неисчерпанности и многовариантности мира,  его «тайного единства» [13, с. 179], обнаруживающегося в разного рода «повторениях», «созвучиях», «рифмах», загадки человеческой души, которая «… и есть подлинная тайна бытия» [11], обуславливают своеобразие авторского осмысления проблемы «человек во времени». 

Показательно, что в романе, отличающемся точным и детальным воспроизведением конкретно-исторической ситуации, самоощущение человека во времени связано с подсознательной/бессознательной сферами. По замечанию М. Абашевой, в «Казарозе» создано «кинематографически яркое и вместе с тем призрачное пространство, сотканное из памяти и снов» [1]. Идейно-художественная функция снов героев в романе определена спецификой авторской гносеологии. Сон Вагина, начинающий роман, выполняет прогностическую функцию, предваряя события как исторического, так и частного характера, обозначая двуплановость художественного времени (действие происходит в 1920 и 1975 годах) и пространства (пересечение «параллельных пространств – земного и духовного»), образно-символическое поле, определяя регистр повествовательной интонации. Являясь сном-воспоминанием, он представляет собой образ времени, сформированный памятью героя, рефлексию, в которой сочетаются сознательное (рациональное) и подсознательное (иррациональное), исторически-конкретное и поэтическое, окрашенное личными чувствами и эмоциями. Можно утверждать, что сон героя задает авторский фокус изображения исторической эпохи: человек во времени и время через человека.

Сон-видение Свечникова завершает сюжетную линию, связанную с убийством Казарозы. В нем сходятся разные грани романной действительности, связываются сюжетные линии – в результате устанавливаются причинно-следственные связи, вбирающие в себя события, явления, мотивы, представляющие в своей совокупности срез эпохи в ее многоплановости: «Европа была залита кровью, на западе и востоке его (Заменгофа – Б.Е.) ученики убивали друг друга. <…> Эдем исчез под обломками новой Вавилонской башни, воздвигнутой из Надежды и Разума, но рухнувшей точно так же, как и первая. Огонь стеной шел по Каме, казаки с винтовками через правое плечо выезжали из вонючего дыма, в котором скрылся розовый домик. Чика умер, клетка с райской птицей была пустой, гипсовый пальчик, символизирующий еврейский народ, указывал на станцию Буртым. Там лежал маховик с валом кривошипа от двигателя внутреннего сгорания, поэтому шорник Ходырев очутился в тюрьме, Казароза – в могиле, а он, Свечников, – здесь, в темноте, пьяный, с мокрым от слез лицом» [14, с. 229]. Герой выходит за границы идеологического схематизма и лозунговости – тех типов мышления и языка, которые характеризуют в романе 20-е годы; его полусон – воплощение философско-поэтического постижения истории.

В композиции романа эти сны связаны системой мотивов, вводимых в том числе интертекстуально – через отсылку к стихотворениям М.Ю. Лермонтова «Сон» и «Воздушный корабль (Из Цедлица)». Представляется, что авторская интертекстуальная стратегиянаправлена на выявление не столько «рифмы событий», сколько «созвучия» самоощущения человека во времени, нашедшего выражение в лермонтовских текстах и характерного для периода, изображенного в «Казарозе».

Романс «Сон», который на эсперанто поет Казароза, несет в себе предсказание ее трагической гибели: «Пуля попала в грудь, и позднее невозможно было отделаться от чувства, что они, как заклинание, вызвали из тьмы и притянули к себе ее смерть. Стоило, казалось, выбрать что-то другое, она осталась бы жива» [14, с. 89] и разгадку детективной интриги: «Лежал или лежала, недвижим или недвижима – звучит одинаково. Важно, что с свинцом в груди» [14, с. 90]. Развитие сюжетной линии Свечников – Казароза напоминает зеркальную композицию «Сна», в котором герой и героиня видят сны о себе и друг о друге. Слушая Казарозу, Свечников переживает ситуацию, подобную той, в которой находится герой стихотворения: «Тепло и чисто звучал ее голос, и Свечников увидел лесную ложбину над Камой, где год назад он сам лежал со свинцом в груди, недвижим» [14, с. 60]; перед тем, как раздался выстрел, Казароза улыбнулась Свечникову « …так, будто вспомнила свой давний сон и поняла, наконец, почему ей снилась тогда ложбина, заросшая медуницей и иван-чаем, омытый ночным дождем суглинок, пятно крови на чьей-то гимнастерке» [14, с. 61]. У Юзефовича, как и у Лермонтова, ситуация, когда грань между реальностью и сном становится нечеткой, обнаруживает скрытое сходство между людьми, их сущностные связи. Хотя Свечников органичен изображаемому времени, а Казароза очевидно ему чужеродна, оба они одиноки. Одиночество героини делает казалось бы случайную ее смерть вполне закономерной: «Стоило только подумать о ней, как она превращалась в пятно пустоты. Тайна ее души таилась в загадке ее смерти» [14, с. 220]. «Выстрел роковой» из песни о лодочке, вызвавшей воспоминания об убийстве Казарозы, и спустя полвека отзывается в сердце Свечникова «мгновенным сознанием своего сиротства» [14, с. 172]. Как и в стихотворении Лермонтова, в «Казарозе» с мотивом сна связаны мотивы смерти, одиночества, поиска близкой души, которые характеризуют состояние героев в конкретных жизненных и исторических обстоятельствах.

В это же мотивное поле входит мотив мечты, который в романе Юзефовича показателен в аспекте изображения эпохи. Герой не только влюблен в Зинаиду Казарозу: «В детстве он с таким же чувством смотрел на соседскую девочку, мечтая не о том, чтобы когда-нибудь жениться на ней, а чтобы она каким-то чудом оказалась вдруг его сестрой» [14, с. 48]. Одно из основных понятий гомаранизма, о значении которого Свечников читает в словаре, – «амикаро» – актуально для него прежде всего в плане конспирологической версии гибели Казарозы, однако подлинная значимость этого понятия в романе – выражение мечты о человеческой общности как единой семье, дружестве единомышленников. Мечта о мировом человечестве, объединенном идеалами справедливости, братства и равенства, и практическое ее воплощение, превращающееся в идеологическое противостояние, жестокую борьбу, – то, что в эсперантизме «попадает в резонанс со временем» [11]. Л. Юзефович указывал, что в повествовании о кружке последователей эсперанто сочетаются факты и авторский вымысел, используется прием «сгущения реальности», направленный на то, чтобы показать эсперанто «как модель любой идеологии» [6]. Казароза, «райская птица», – вне идеологических «кодов» времени; сознание и «чувство истории» Свечникова, в выступлении которого эсперанто назван «боевым и грозным оружием в мозолистых руках пролетариата», отражают настоящее, в котором, по словам автора, партийные лозунги питаются человеческим духом. В романе деятельность эсперантистов в Перми в 20-е годы не только «фон, примета времени» [11], она дает представление о метанарративах эпохи, о сущностных процессах, происходящих в данное конкретное время с человеком и в человеке. «Порыв к мировому братству» [6] в «Казарозе» существует в противоречии его смыслов как идеологической декларации и как «состояния человека во времени» [8], рефлексии на его отчуждение от хода жизни и истории.

Строки из стихотворения Лермонтова «Воздушный корабль (Из Цедлица)» звучат в романе в качестве не лишенного иронии комментария к песне о Ермаке, которую поет бабушка Вагина. Наполеоновский миф стихотворения и образ Ермака в его фольклорном воплощении – своеобразные «двойники»: их сближает противопоставление героического прошлого псевдогероическому настоящему, что подчеркивает принципиальное сходство «чувства истории» людей разных эпох. Перекликаясь со стихотворением «Сон» (мотивы сна, одиночества, отражений/повторений), «Воздушный корабль» актуализирует в романе уровень философского осмысления проблемы «человек во времени».

Исследователи лермонтовского стихотворения отмечают, что в ней прием повторений, организующий формально-содержательное единство текста, актуализирует мысль, что тайна истории заключается в «необратимости, однонаправленности времени» [9]. К этой же мысли приводит читателя развитие как внутреннего, так и внешнего действия в романе Юзефовича, «мерцающая временная многослойность» [1]  которого образуется пересечением линий Свечникова, Вагина, Казарозы, которые, подобно лермонтовскому Наполеону, предпринимают – каждый свое – путешествие в прошлое. Свечников и Вагин, выбравшие разные типы исторически значимого поведения [7], ощущают особое родство, которое дают им общие воспоминания, в разговоре о Казарозе высказывают сближающее их одиночество людей, принадлежащих другому времени. Прошлое в романе предстает ярким, событийным, эмоционально насыщенным, а в изображении настоящего (для Казарозы – 20-х, для Свечникова и Вагина – 70-х годов) постоянно констатируется невосполнимость утрат, отмечаются приметы хода времени, неостановимого изменения жизни: «лицо Свечникова казалось не просто усталым  и очень старым, а странно пустым, словно из него прямо на глазах уходила жизнь» [14, с. 235].

«Двойники» лермонтовского воздушного корабля в романе Юзефовича – челнок из «Баркаролы» Шуберта во сне Вагина, в котором прошлое предстает как идиллический хронотоп, и лодочка из песни, услышанной Свечниковым на вечере, посвященном эсперо, символ временного вектора человеческой жизни: «Все умерли, он один остался в лодочке, сносимой неумолимым течением <…> впереди все было темно, во мраке слышался гул уже близкого моря, и дувший оттуда соленый ветер наполнял рот кровью» [14, с. 236]. На наш взгляд, для автора «Казарозы» концептуально значим нашедший выражение в «Воздушном корабле»  опыт осмысления констант исторического и человеческого бытия, актуализированный размышлениями о созидательном/разрушительном характере времени: «Единственное, что неизменно в зыбком, призрачном мире, – тепло естественной человеческой привязанности» [9]. Не случайно сюжетная линия Вагина, начинающаяся сном, в котором живы его родители, завершается «рифмующейся» с ним сценой примирения героя с семьей сына, а полусон Свечникова, завершающий хронотоп  20-х годов, явно «рифмуется» с финальным эпизодом романа, передающим самоощущение героя в историческом и биографическом времени как ожидание воссоединения с «амикаро»: «Поезд летел в ту бездну, где бесплотные тени без слез оплакивали … великую и благую надежду доктора Заменгофа. Свечников слышал их голоса. Его место было среди них. Все они прошли туда, как проходят по земле тени облаков – не меняя рельефа. Настал и его черед» [14, с. 236].

Предложенный мотивный анализ позволяет утверждать: художественное осмысление проблемы «человек во времени» в романе Л. Юзефовича «Казароза» осуществляется путем синтеза психологического, научно-исторического, философского, поэтического дискурсов, диалогического подключения к интеллектуальному и духовному опыту культуры.

 

Список литературы:

  1. Абашева М. Тайны Леонида Юзефовича // Новый мир.-2004.-№5. [электронный ресурс] – Режим доступа. – URL: http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2004/5/abash.
  2. Дьякова Е. Комплекс очевидца. Л.Юзефович – о 1990-х и новом романе: интервью с Л. Юзефовичем // Новая газета. - 2009. 25 февраля.  
  3. Иваницкая Е. Все связано со всем // Дружба народов.- 2003.- № 7. [электронный ресурс] – Режим доступа. – URL: http://magazines.russ.ru/druzhba/2003/7/ivan/html.
  4. Кирпотин В. Типология русского романа. – М.,1974.
  5. Кочеткова Н. Писателю Юзефовичу больше всего интересен самозванец поневоле: интервью с Л. Юзефовичем. [электронный ресурс] – Режим доступа. – URL: http://www.izvestia.ru/.
  6. Кузнецов А. Эксклюзивное интервью с Леонидом Юзефовичем // REGo.-2004.-№6. [электронный ресурс] – Режим доступа. – URL: http://e-novosti.info/blog/15/01/2005/1/comments.
  7. Орловская-Бальзамо Е. Человек в истории: Солженицын и Ипполит Тэн / Перевод Д. Румянцевой // Новый мир.-1996.-37.С. 195-212.
  8. Прилепин З. Именины сердца: разговоры с русской литературой. [электронный ресурс] – Режим доступа. – URL: http://lib.rus/tc/d/222666/read.
  9. Сотникова Т. Напрасный детектив. [электронный ресурс] – Режим доступа. – URL: http://literra/wersib.ru/volsky/text.htm?250.
  10. Усок И.Е. Наполеоновский цикл // Лермонтовская энциклопедия. [электронный ресурс] – Режим доступа. – URL: http://feb-web.ru/fcb/lermenc/lre-abc/
  11. Шушарин И. Юзефович Л. «Мир прост. В нем нет никакой мистики»: интервью с Л. Юзефовичем. [электронный ресурс] – Режим доступа. – URL: hhtp://www.fontanka.ru/2006/03/28/161032/print.html.
  12. Юзефович Л. «Вы не меняетесь»: интервью. [электронный ресурс] – Режим доступа. – URL: hhtp://ru/rusio/info/2010/05.
  13. Юзефович Л. Журавли и карлики: роман.-М.:АСТ:Астрель,2009.-477 с.
  14. Юзефович Л. Казароза.-М.;Зебра-Е;Эксмо: Деконт, 2005.-240 с.
Проголосовать за статью
Дипломы участников
У данной статьи нет
дипломов

Оставить комментарий

Форма обратной связи о взаимодействии с сайтом
CAPTCHA
Этот вопрос задается для того, чтобы выяснить, являетесь ли Вы человеком или представляете из себя автоматическую спам-рассылку.