ОСОБЕННОСТИ РЕАЛИЗАЦИИ КЛЮЧЕВОЙ ЕДИНИЦЫ ОГОНЬ В РАННЕЙ ЛИРИКЕ А.А. АХМАТОВОЙ ( НА МАТЕРИАЛЕ ВТОРОЙ КНИГИ СТИХОВ «ЧЕТКИ»)

FEATURES OF IMPLEMENTATION OF CRUSIAL UNIT FIRE IN THE EARLY POETRY BY A.A. AKHMATOVA (BASED ON THE SECOND BOOK OF POEMS, “ROSARY”)

Natalia Segal

candidate of Philological Sciences, associate Professor, associate Professor of Russian, Slavic and General linguistics. Federal state Autonomous educational institution of higher education “Crimean Federal University V.I. Vernadsky” Taurida Academy (structural department),

Russia, Simferopol

Elena Borzykina

master of Slavic Philology and journalism (specialty “linguistics”).Federal state Autonomous educational institution of higher education “Crimean Federal University V.I. Vernadsky” Taurida Academy (structural department),

Russia, Simferopol

АННОТАЦИЯ

Статья посвящена исследованию особенностей реализации ключевой единицы «огонь» в ранней лирике А.А. Ахматовой. Выявляется специфика индивидуально-авторского переосмысления огненной стихии с учетом системы образных средств, эксплицирующих образ огня в художественном тексте.

ABSTRACT

The article is devoted to the study of peculiarities of implementation of key unit “fire” in the early poetry by A.A. Akhmatova. Reveal the specifics of the individual author's rethinking of the fire element with the reference system of figurative means, which reveal the image of fire in the fiction text.

Ключевые слова: индивидуально-авторская картина мира; образ огня; метафора; эпитет; коннотация.

Keywords: author’s individual world view; image of the fire;metaphor; epithet; connotation.

Изучение объектов неживой природы издавна привлекало внимание исследователей различных областей наук. Антропоцентрическая парадигма современной лингвистики определила значимую роль человека и окружающего его мира, выявила тенденции в исследовании культурных феноменов с лингвистической позиции. Целью данной статьи является определение языковых особенностей реализации ключевой единицы «огонь» в ранней лирике А.А. Ахматовой.

Как показал обзор научной литературы (работы Н.Д. Арутюновой, А.П. Бабушкина, Ю.Н. Караулова, В.В. Колесова, Д.С. Лихачева, Ю.С. Степанова, В.Н. Телия, Р.М. Фрумкиной и др.), стихии являются центральной категорией в научно-лингвистическом описании языкового отражения мира, помогающей вскрыть механизмы преломления в сознании человека объективной реальности. Исследователи отмечают высокую значимость первостихий как для русского национального сознания в целом, так и для отдельной языковой личности, что подтверждается постоянным вниманием художников слова к стихиям как субстанциональным началам в познании мира средствами языка.

Ключевая единица «огонь» занимает значимое место в живописи и музыке, фольклоре и литературе разных стран и эпох. Являясь универсалией мировой культуры, «огонь» приобретает и свою национальную специфику, воспринимаясь по-разному членами того или иного сообщества.

Индивидуально-авторское переосмысление огненной стихии рождает качественно новые смыслы, дополняющие образ, передающие особенности интерпретации стихийного первоначала через призму мировоззрения поэтов и писателей, обусловленные их социокультурным опытом, богатым спектром ассоциаций, творческим «Я».

Как и для любого носителя русской культуры, в языковом сознании А.А. Ахматовой «огонь» имел большое значение и весьма частотно использовался в художественных текстах, что обусловливает наличие и реализацию большого количества различных образов. Проведенный анализ ранней лирики А.А. Ахматовой позволил прийти к выводу о том, что ключевая единица «огонь» в рассмотренных текстах функционирует как в денотативном значении, так и на уровне вторичной номинации.

В сборнике «Четки» преобладают нравственно-философские темы прощания с прошлым, памяти, любви, веры, смерти, что обусловило индивидуально-авторскую интерпретацию данного образа.

Для языковой реализации стихии «огонь» во второй книге стихов А.А. Ахматовой используется 40 лексических единиц, зафиксированных в 28 контекстах. С точки зрения лексико-грамматической принадлежности слов среди наименований огненной стихии представлены имена существительные (65 %), имена прилагательные (15 %), причастия (2 %), глаголы (11 %), наречия (5 %), образные обороты (2 %). См. рис. 1.

Рисунок 1. Частотность словоупотреблений языковых единиц, эксплицирующих стихию огонь в сборнике «Четки»

Как показывает анализ, в количественном отношении преобладает субстантивная лексика (существительные: огонь, костер, пламя, свеча, свет, луч, заря, солнце, луна, лампа, фонарь, камин, отсветы, дым, уголь, гарь, ад; производные субстантивной лексики: лампадка, дымок, зарница). Далее идет адъективная лексика (прилагательные: дымный, жгучий, угарная, тленная, нетленный, просветленно-злое, загорелых). На третьем месте по частотности употреблений находится глагольная лексика (глаголы: горят, погреться, гасить, гаснет, зажигают, загорается, трещит, дрожит). Адвербиальная лексика представлена наречиями жарко, жгуче, светло и чуть горя. Причастие гаснущих и метафорический развернутый эпитет голые красные черти используются один раз.

Анализ реализации языкового потенциала лексико-семантической группы «огонь» в сборнике «Четки» показал, что доминирующим является субстантивный способ экспликации со следующими интегральными семами: 1) источник огня (субстантивы огонь, костер, пламя, камин, пожар и др.); 2) источник света (заря, зоря, солнце, луна, свет, отсвет, фонарь, луч, свеча (свечка), лампадка, зарница и др.); 3) источник тепла (камин, солнце, жар и др.); 4) результат горения (дым, дымок, чад, гарь, запах табака и др.); 5) мифологические религиозные представления (ад, голые красные черти).

Адъективный способ экспликации образа огня представлен языковыми единицами с такими интегральными семами:1) наполненный дымом (дымный, угарный); 2) горячий (жгучий); 3) смертный (тленный (нетленный)); 4) качества человека (просветленно-злой, загорелый и др.).

Адвербиальный способ языковой экспликации стихии «огонь» представлен языковыми единицами с такими интегральными семами: 1) светло (светло, чуть горя); 2) тепло, пылко, страстно (жарко, жгуче).

Глагольный способ экспликации реализован языковыми единицами с такими интегральными семами:1) действия огня (гореть, загораться, гаснуть, дрожать, трещать); 2) действия человека по отношению к огню (гасить, зажигать, погреться).

Репрезентантами стихии «огонь» в пределах выделенных групп становятся синонимы, экспрессивная лексика, дериваты, передающие своеобразие индивидуально-авторской картины мира А.А. Ахматовой.

Образ огня в ранней лирике А.А. Ахматовой преимущественно представлен через языковые единицы на уровне вторичной номинации через эпитеты, сравнения, метафоры и другие образные средства.

Через стихию огня А.А. Ахматова передает различные чувства человека, его психоэмоциональные состояния. Это и состояния страстной всепоглощающей любви, сильного возбуждения, боли и безутешной скорби, волнения и сжигающего огня, пламени, жара.

Характерной чертой поэтического стиля автора является ориентация на прямое слово, резко преображенное контекстом. В ранней лирике А.А. Ахматовой Б.М. Эйхенбаум отмечает отсутствие специальных поэтических слов и словосочетаний. Основное значение слова ослабляется, появляются новые боковые смыслы, которые и придают слову особые смысловые оттенки. «Обрастание лирической эмоции сюжетом – отличительная черта поэзии Ахматовой. В ее стихах приютились элементы новеллы или романа. Ее стихи существуют не в отдельности, не как самостоятельные лирические пьесы, а как мозаичные частицы, которые сцепляются и складываются в нечто похожее на большой роман» [13, с. 433].

А.А. Ахматова использует в книге «Четки» 16 % прямых номинаций стихии «огонь». Большая их часть используется в значении источника света, что совпадает с восприятием первостихии «огонь» в русском национальном сознании: … И на ступеньки встретить // Не вышли с фонарем [1, с. 66]; Под лампою зеленой, // С улыбкой неживой [1, с. 66]; В щелочку смотрю я: конокрады // Зажигают под холмом костер [1, с. 76]; Плотно сомкнуты губы сухие, // Жарко пламя трех тысяч свечей [1, с. 79]; Во дворце горят окошки, // Тишиной удалены [1, с. 87]; От роз струится запах сладкий, // Трещит лампадка, чуть горя [1, с. 88]. Среди них можно выделить подгруппу, обозначающую небесные светила луну, звезды и явление природы – зарницу, так часто встречающихся в народном творчестве. Например: Знаю я – у вас заведено // С кем попало целоваться под луной [1, с. 83]; В луче луны летит большая птица [1, с. 84]; Ты уже не понимаешь пенья птиц, // Ты ни звезд не замечаешь, ни зарниц [1, с. 85]. Меньшая часть прямых номинаций стихии «огонь» используется в значении источника тепла. После ветра и мороза было // Любо мне погреться у огня [1, с. 64]; В камине гаснет пламя, // Томя, трещит сверчок [1, с. 66]. В стихотворении «Здесь все то же, то же, что и прежде …» встречаем производное субстантивной лексики – дымок в значении результата процесса горения. И, пророча близкое ненастье, // Низко, низко стелется дымок [1, с. 76].

Рассмотрим подробнее образную реализацию наименований стихии «огонь» в поэзии А.А. Ахматовой на материале книги «Четки».

На оставшуюся долю (84 %) переносных словоупотреблений приходится 32 % эпитетов, 30 % метафор, 8 % олицетворений и 14 % других образных средств (сравнения, оксюморон), что представлено в следующей диаграмме. См. рис. 2.

Рисунок 2. Образная реализация наименований стихии огонь в языке поэзии А.А. Ахматовой (книга «Четки»)

Как показывает данная диаграмма, художественное мастерство А.А. Ахматовой в использовании наименований стихии «огонь» проявляется в выборе эпитетов, метафор. Для выражения внутреннего мира человека поэтом активно используются эпитеты, придающие стихии огня новые образные значения: Слагаю я веселые стихи // О жизни тленной, тленной и прекрасной [1, с. 75]. Как меня томила ночь угарная, // Как дышало утро льдом [1, с. 78]. Но, как прежде, жгуче объятье, // Тот же страх в огромных глазах [1, с. 82]. А у нас – светлых глаз // Нет приказу поднимать [1, с. 83]. А на жизнь мою лучом нетленным // Грусть легла, и голос мой незвонок [1, с. 83]. Что для нас, слепых и темных, // Светел Божий дом [1, с. 84]. Я пришла тебя сменить, сестра, // У лесного, у высокого костра», … [1, с. 85]. Ты пахнешь, как пахнет сирень, // А пришла по трудной дороге, // Чтобы здесь озаренной стать [1, с. 86]. Ни один не двинулся мускул // Просветленно-злого лица [1, с. 89]. Тихо в комнате просторной, // А за окнами мороз // И малиновое солнце // Над лохматым сизым дымом … // Как хозяин молчаливый // Ясно смотрит на меня! // Но запомнится беседа, // Дымный полдень, воскресенье // В доме сером и высоком // У морских ворот Невы [1, с. 90].

При использовании лексики, репрезентирующей стихию «огонь», А.А. Ахматова употребляет эпитеты, которые обогащают, дополняют данные образы. По семантическому параметру их можно разделить на группы:

1. Цветовые эпитеты: Тихо в комнате просторной, // А за окнами мороз // И малиновое солнце // Над лохматым сизым дымом … // Как хозяин молчаливый // Ясно смотрит на меня! [1, с. 89]; Под лампою зеленой, // С улыбкой неземной [1, с. 66].
2. Языковые единицы, апеллирующие к сходству с животными: в приведенном выше примере автор наделяет природное явление дымок качествами, которые присущи животным. Так, дымок становится у нее лохматым. Отметим, что в Толковом словаре русского языка под редакцией Д.В. Дмитриева значение слова лохматый представлено так: Лохматым называют животное, имеющее длинную, густую растрепанную шерсть. Лохматый медведь [3, с. 555].
3. Языковые единицы, апеллирующие к сходству с человеком. Сильней всего на свете // Лучи спокойных глаз [1, с. 69]. Или это ангел мне указывал // Свет, невидимый для нас? [1, с. 78]. Ты куришь черную трубку, // Так странен дымок над ней [1, с. 65].

Важно отметить, что А.А. Ахматова использует индивидуально-авторский расширенный эпитет просветленно-злого лица, в котором метафорический компонент выражен сложным прилагательным. Одновременно этот эпитет является оксюмороном. В Словаре русского языка под ред. А.П. Евгеньевой видим: просветленный – ясный, радостный, светлый. // Выражающий радость, удовлетворение [4, с. 519]. А слово злой означает: 1) заключающий в себе зло; 2) сердит, исполнен злобы [6, с. 233]. Использованное А.А. Ахматовой сочетание рождает новый смысл, объединяющий два противоположных значения в одно. Такой эпитет оказывает сильное эстетическое воздействие на читателя, так как в его основе лежат необычные смысловые ассоциации автора.

В стихотворении «Умирая, томлюсь о бессмертье» также использован расширенный эпитет голые красные черти. Он дает читателю возможность ярко представить ад, преисподнюю, где обитают черти в ожидании своих жертв: Пусть хоть голые красные черти, // Пусть хоть чан зловонной смолы [1, с. 81].

В поэтических текстах, собранных в книге «Четки», особую образную значимость имеют метафоры. А.А. Ахматова использует как традиционные, так и индивидуальные, оригинальные метафоры. Традиционная метафора любовь – огонь приобретает новые оттенки. В связи с этим при описании психологического состояния лирической героини и ее видения состояния героя-возлюбленного появляются такие образы-метафоры: Горят твои ладони, // В ушах пасхальный звон, // Ты, как святой Антоний, // Виденьем искушен… [1, с. 69]; Как беспомощно, жадно и жарко гладит // Холодные руки мои [1, с. 73]; Что ты видишь, тускло на стену смотря, // В час, когда на небе поздняя заря?(в значении закат жизни, ее конец); Нет, я вижу стену только – и на ней // Отсветы небесных гаснущих огней [1, с. 75]; И, пророча близкое ненастье, // Низко, низко стелется дымок [1, с. 75]; Углем наметил на левом боку // Место, куда стрелять, // Чтоб выпустить птицу – мою тоску // В пустынную ночь опять [1, с. 77]; А на жизнь мою лучом нетленным // Грусть легла, и голос мой незвонок (олицетворение) [1, с. 83]; Ветер душный и суровый // С черных труб сметает гарь … (слово гарь употреблено в значении прошлого в составе олицетворения ветер сметает) [1, с. 86]; И в косах спутанных таится // Чуть слышный запах табака [1, с. 88]; И все чудилось ей, что пламя // Близко … бубен держит рука … (слово пламя употреблено в значении поэзии, вдохновения) [1, с. 86].

Анализ текстового материала позволяет говорить о взаимосвязи между разными тропами в поэтической речи А.А. Ахматовой. Эпитет в рамках одного контекста может взаимодействовать с метафорой, олицетворением и сравнением, что позволяет автору вносить в семантику образа дополнительные оттенки, добиваться большей выразительности: Было душно от жгучего света, // А взгляды его – как лучи [1, с. 62]. А скорбных скрипок голоса // Поют за стелющимся дымом: // Благослови же небеса – // Ты первый раз одна с любимым [1, с. 65]. Сильней всего на свете // Лучи спокойных глаз [1, с. 69]. Как беспомощно, жадно и жарко гладит // Холодные руки мои [1, с. 73]. Что ты видишь, тускло на стену смотря, // В час, когда на небе поздняя заря? [1, с. 75]. И, пророча близкое ненастье, // Низко, низко стелется дымок [1, с. 77]. И тебе, печально-благодарная, // Я за это расскажу потом, // Как меня томила ночь угарная, // Как дышало утро льдом [1, с. 77]. Умолк простивший мне грехи. // Лиловый сумрак гасит свечи, // И темная епитрахиль // Накрыла голову и плечи [1, с. 82]. А на жизнь мою лучом нетленным // Грусть легла, и голос мой незвонок [1, с. 83]. И все чудилось ей, что пламя // Близко … бубен держит рука. // И она как белое знамя, // И она как свет маяка [1, с. 86]. И глаза, глядевшие тускло, // Не сводил с моего крыльца. // Ни один не двинулся мускул // Просветленно-злого лица [1, с. 89]. И малиновое солнце // Над лохматым сизым дымом … // Как хозяин молчаливый // Ясно смотрит на меня! [1, с. 90].

Метафорическая переинтерпретация (сравнение) у А.А. Ахматовой связывает взгляд любимого с лучом с целью создания интегральной семантики чувства, эмоционального состояния. Было душно от жгучего света, // А взгляды его – как лучи [1, с. 62]. Во втором примере муза приходит к героине, чтобы отнять у нее земное, всем, кроме художника, доступное счастье, поэзия ассоциируется с «высоким костром»: чтобы родился стих, поэт должен отлюбить, отстрадать, а значит – сгореть. Я пришла тебя сменить, сестра, // У лесного, у высокого костра. Для поэзии любовь уже не «костер», охраняемый одним человеком, а «белое знамя», «свет маяка», который горит для всех, указывает людям путь. В Толковом словаре русского языка под редакцией Д.Н. Ушакова дается толкование значения слова маяк: 1) Башня с сигнальными огнями на берегу моря, острове для ориентировки проходящих судов. 2) Символ, эмблема надежды. Спасительный маяк [10, с. 656]. Данный факт позволяет сделать вывод, что муза-сестра занимает место отстрадавшей женщины, становится ее двойником, живет ее жизнью: Мои одежды надень, // Позабудь о моей тревоге, // Дай ветру кудрями играть [1, с. 86]. Героиня уступает Музе свой «костер» безропотно, потому что понимает: самое страшное для нее – «тишина». В последней строфе образы неуловимо сливаются воедино; путь один – судьба художника, который отрекается от личного счастья ради того, чтобы освещать дорогу другим. Мы видим в третьем примере: И все чудилось ей, что пламя // Близко … бубен держит рука. // И она как белое знамя, // И она как свет маяка [1, с. 86].

Четвертый пример. В стихотворении «Не будем пить из одного стакана» чувства, возникающие между лирической героиней и любимым, названы костром. О, есть костер, которого не смеет // Коснуться ни забвение, ни страх [1, с. 70].

По структуре сравнительные конструкции являются простыми, построенными на установлении тождества между двумя предметами или явлениями по общему у них признаку. Сравнения, включающие огненную лексику, имеют в основном такой синтаксический способ выражения – сравнительный оборот с союзом как. Как показывает анализ фактического материала, состав сравнительного оборота, выражающего тождество между двумя понятиями, у А.А. Ахматовой представлен:

• одним компонентом (существительным костер в четвертом примере);
• одним компонентом (существительным луч в первом примере с союзом как);
• двумя компонентами (прилагательное у высокого + существительное костра без союза во втором примере);
• двумя компонентами (прилагательное белое + существительное знамя, существительное свет + существительное маяка во втором примере).

Отметим, что в ранней лирике А.А. Ахматовой внутренний мир героини, несчастной в своей любви, страдающей, показан противоречиями, которые возникают в душе женщины. Для этого А.А. Ахматова использует оксюморон. В рассмотренном выше стихотворении «Не будем пить из одного стакана» использовано это средство. В строках Ты дышишь солнцем, // Я дышу луною, // мы видим яркий контраст. Но, читаем далее: Но живы мы любовию одною, где противопоставление перерастает в оксюморон. Луна и Солнце, женщина и мужчина (два противоположных начала) соединяются. В результате этого рождается прекрасное чувство – любовь.

Стихотворение «Смятение», открывающее книгу «Четки», заканчивается такими строками: Отошел ты, и стало снова // На душе и пусто и ясно [1, с. 62]. Слово ясно образовано от ясный. В Толковом словаре русского языка под редакцией С.И. Ожегова, Н.Ю. Шведовой данное слово имеет значение ничем не омраченный, светлый, спокойный [6, с. 915], а пустой толкуется как бессодержательный, нравственно опустошенный, не способный к деятельности [6, с. 631]. Соединяясь, эти слова приобретают новый смысл. Лирическая героиня испытывает пустоту и, одновременно, душевное спокойствие, радость: после ухода любимого она осталась одна, и на душе ее пусто. Но она понимает, что эта любовь сковала ее, отняла возможность творить. Освобождаясь от этого чувства, она снова обретет возможность писать. В душе ее находятся вместе и покой, и пустота.

В стихотворении «Я научилась просто, мудро жить» в строках Слагаю я веселые стихи // О жизни тленной, тленной и прекрасной [1, с. 75] также использован оксюморон. Лексическое значение слова тленный в Толковом словаре русского языка под редакцией С.И. Ожегова, Н.Ю. Шведовой – подверженный тлению, разрушению, не вечный [6, с. 797]. А слово тлеть имеет значение гнить, разлагаться, сгорать [6, с. 797]. То, что сгорело, жить уже не может. Лирическая героиня свою жизнь называет одновременно и тленной, и прекрасной. Она слагает веселые стихи о тленной жизни, что рождает явный контраст: о сгорающей, потухающей жизни можно писать лишь печальные, грустные стихи.

Таким образом, исследованный материал позволил выявить особенности языковой реализации образа огня в ранней лирике А.А. Ахматовой. Перспективой дальнейшего исследования является детальный анализ образа «огня» в индивидуально-авторской картине А.А. Ахматовой.

Список литературы:

1. Ахматова А.А. Стихотворения. Поэмы / Анна Ахматова; сост., вступ. ст. и коммент. И. Сухих. – Белгород: ООО «Книжный клуб «Клуб семейного досуга», 2014. – 432 с.
2. Багдасарян В.Э., Орлов И.Б., Телицын В.Л. Символы, знаки, эмблемы: Энциклопедия / Авт.-сост. д-р ист. наук, проф. В.Э. Багдасарян, д-р ист. наук, проф. И.Б. Орлов, д-р ист. наук В.Л. Телицын; под общ.ред. В.Л. Телицына. – 2-е изд. – М.: ЛОКИД-ПРЕСС; РИПОЛ классик, 2005. – 490 с.
3. Дмитриев Д.В. Толковый словарь русского языка: Ок. 7000 словар. ст.: Свыше 35000 значений: Более 70000 иллюстрат. примеров / Под ред. Д.В. Дмитриева. – М.: ООО «Издательство Астрель»: ООО «Издательство АСТ», 2003. – 1582 с.
4. Ефремова Т.Ф. Современный словарь русского языка три в одном: орфографический, словообразовательный, морфемный: около 20 000 слов, около 1200 словообразовательных единиц. – М.: ACT, 2010. – 699 с.
5. Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В.М. Кожевникова, П.А. Николаева. Редкол.: Л.Г. Андреев, Н.И. Балашов, А.Г. Бочаров и др. – М.: Сов. энциклопедия, 1987. – 752 с.
6. Ожегов С.И. Словарь русского языка: 70000 слов / Под ред. Н.Ю. Шведовой. – 22-е изд., стер. – М.: Рус. яз. 1990. – 921 с.
7. Словарь русского языка: в 4-х т. / АНСССР, Ин-т рус.яз.; / Под ред. А.П. Евгеньевой. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Т. 3. П – Р., 1983. – 752 с.
8. Современный русский язык: учебник для студ. учреждений высш. образования. В 2 ч. Ч. 1. Фонетика и орфоэпия. Графика и орфография. Лексикология. Фразеология. Лексикография. Морфемика. Словообразование / [Е.И. Диброва, Л.Л. Касаткин, Н.А. Николина, И.И. Щеболева]; под. Ред. Е.И. Дибровой. – 5-е изд., стер. – М.: Издательский центр «Академия», 2014. – 480 с.
9. Тихонов А.Н. Энциклопедический словарь-справочник лингвистических терминов и понятий. Русский язык: в 2-т. / А.Н. Тихонов, Р.И. Хашимов, Г.С. Журавлева и др. – М.: Флинта: Наука, 2008. Т. 1 – 839 с.; Т. 2. – 813 с.
10. Толковый словарь русского языка: В 3 т. Т. 1. А – М / Под ред. проф. Д.Н. Ушакова. – М.: Вече, Мир книги, 2001. – 704 с.
11. Толковый словарь русского языка: В 3 т. Т. 2. Н – П / Под ред. проф. Д.Н. Ушакова. – М.: Вече, Мир книги, 2001. – 688 с.
12. Шмелев А.Д. Русский язык и внеязыковая действительность / А.Д. Шмелев. – М.: Языки, 2002. – 481 с.
13. Эйхенбаум Б.М. О прозе. О поэзии. Сб. статей / сост. О. Эйхенбаум; Вступ. ст. Г. Бялого. – Л.: Худож. лит., 1986. – 456 с.