АДАПТАЦИЯ  ФРАНЦУЗСКИХ  ЗАИМСТВОВАНИЙ  В  РУССКОМ  ЯЗЫКЕ  НАЧАЛА  XVII  ВЕКА  (НА  МАТЕРИАЛЕ  ВЕСТЕЙ-КУРАНТОВ  1600—1639  ГГ.)

Дорота  Глушак

магистр  русской  филологии

Университет  Марии  Кюри-  Склодовской, 
Польша,  г.  Люблин

Е-mail:  gluszakdorota@gmail.com

ASSIMILATION  OF  FRENCH  LOANWORDS  INTO  THE  RUSSIAN  LANGUAGE  AT  THE  BEGINNING  OF  THE  17TH  CENTURY  (BASED  ON  VESTI-KURANTY  1600—1639)

Głuszak  Dorota

master  of  Arts  in  Russian  Studies

Maria  Curie-Sklodowska  University, 
Poland,  Lublin

АННОТАЦИЯ

Настоящая  статья  посвящена  процессу  освоения  французских  заимствований  в  русском  языке  первой  половины  XVII  века.  Материал,  являющийся  предметом  анализа,  извлечён  из  первых  рукописных  изданий  публицистического  жанра  в  переводах  на  русский  язык,  которые  списывались  в  1600—1639  годы.  Цель  исследований  —  охарактеризовать  процесс  освоения  иноязычной  лексики  на  фонетическом  и  морфологическом  уровнях,  обнаружить  графические  разновидности  и  определить  степень  устойчивости  слов,  попавших  в  русский  язык  или  непосредственно  из  французского  языка  или  в  случаях,  когда  французский  был  посредником  в  ходе  приспособления  лексики  из  других  языковых  групп.

ABSTRACT

The  following  article  is  devoted  to  the  process  of  adapting  French  loanwords  into  the  Russian  language  in  the  first  half  of  the  seventeenth  century.  The  material  which  was  subject  to  analysis  was  extracted  from  the  first,  handwritten  editions  of  Russian  translations  of  opinion  journalism  works  written  from  1600  to  1639.  The  purpose  of  the  article  is  to  present  the  process  of  absorbing  loanwords  on  the  phonetic  and  morphological  level,  investigate  graphic  variants  and  determine  the  degree  of  assimilation  of  words  that  have  been  transferred  into  Russian  directly  from  French,  or  in  cases  where  French  served  as  a  facilitator  during  the  adaptation  of  vocabulary  from  other  language  groups.

Ключевые  слова:  языкознание;  история  языка;  заимствования  из  французского  языка;  публицистика  XVII  века.

Keywords:  Linguistics;  history  of  the  language;  loanwords  from  French;  opinion  journalism  of  the  17^th  century. 

Лингвисты  согласны  в  том,  что  влияние  языков  друг  на  друга  является  результатом  контактов  между  народами,  характер  которых  значительно  шире,  чем  лишь  языковой.  Во  время  сосуществования  государств  и  таким  образом  людей,  принадлежащих  к  разным  этническим  и  языковым  группам,  происходят  языковые  контакты  [7,  с.  5].

Во  второй  половине  XVI  и  в  XVII  веке  в  русском  языке  появляются  термины  из  языков  Западной  Европы,  главным  образом  латинизмы  и  германизмы.  Кстати,  в  русский  язык  они  чаще  всего  попадали  посредством  польского.  Со  временем,  в  связи  с  тем,  что  Русское  государство  все  больше  развивало  всесторонние  связи  с  западными  странами,  пополнялся  и  состав  иноязычных  заимствований  в  русском  языке  [6,  с.  7].

Языковед  Х.  Рыбицка  обращает  внимание  на  то,  что  влияние  французского  языка  на  другие  языки  является  прямо  пропорциональным  тогдашней  позиции  Франции  на  международной  арене  [8,  с.  23]. 

Тексты,  известны  в  науке  как  вести,  вестовые  листы,  вестовые  письма  или  куранты,  являются  первыми  опытами  публицистического  жанра.  Куранты  сначала  писались  за  рубежом  и  привозились  в  Россию  иностранцами  из  других  земель  [1,  с.  4].  Именно  этим  следует  объяснять  широкое  попадание  заимствованной  лексики  в  состав  русских  сообщений,  так  как  влияние  других  языков  на  русский  является  здесь  прямым  последствием. 

Сведения  зарубежных  корреспондентов  и  путешественников,  иностранные  газеты,  брошюры,  грамоты,  статьи  международных  договоров  переводились  на  русский  язык  и  проверялись  царскими  корректорами  и  редакторами.  Cамые  ранние  Куранты  составлены  в  1600  году  в  Посольском  приказе.  Сначала  существовали  в  рукописном  виде,  печататься  стали  при  Петре  I  [1,  с.  5]. 

Заимствованные  слова  прошли  долгий  путь,  прежде  чем  укрепились  в  рус­ском  языке  в  их  конечном  виде.  На  протяжении  веков  внешняя  форма  слова,  фонетический  состав  и  морфологические  категории,  в  том  числе  различия  в  родовом  оформлении  существительных,  подвергались  значительным  изменениям.  Д.Э.  Розенталь  следующим  образом  характеризует  процесс  освоения  заимствований:  «Иноязычные  слова,  попадая  в  наш  язык,  постепенно  ассимилируются  им:  приспосабливаются  к  звуковой  системе  русского  языка,  подчиняются  правилам  русского  словообразования  и  словоизменения,  в  той  или  иной  степени  утрачивая,  таким  образом,  черты  своего  нерусского  происхождения»  [3].  По  мнению  Х.  Рыбицкой-Новацкой,  особенно  важно  рассматривать  не  только  внешнюю  форму  слова,  но  также  его  семантику,  так  как  во  многих  случаях  именно  значение  при  неизменном  фонетическом  составе  слова,  которое  попало  в  русский  язык,  может  возникать  под  влиянием  языка-посредника  заимствования  [9,  с.  9].

Приведенная  в  настоящей  статье  лексика  дает  возможность  проанализировать  и  определить  степень  освоения  французских  заимствований,  относящихся  к  языку  начала  XVII  века.  Как  известно,  в  процессе  заимствования  иноязычные  единицы  подвергаются  ассимиляции  согласно  законам  русского  языка.  Происходят  фонетические,  грамматические  и  нередко  семантические  изменения  в  заимствованном  слове.  В  основном  это  также  графическое  освоение  заимствования,  значит,  иноязычные  элементы  на  письме  передаются  при  помощи  кириллического  алфавита.

Цель  статьи  —  уточнить  время  заимствования^[1]  французских  единиц,  опираясь  на  языковой  материал,  извлеченный  из  Вестей-Курантов  1600—1639  гг.,  определить  степень  их  устойчивости,  обращая  внимание  на  процесс  освоения  данной  группы  иноязычной  лексики  на  фонетическом  и  морфологическом  уровнях,  т.  е.  показать  формы,  в  которых  употреблялись  французские  заимствования  в  русском  языке  первой  половины  XVII  века.

Материал,  являющийся  предметом  анализа,  учитывает  французское  происхождение  заимствованных  слов.  Все  приведенные  лексемы  или  пришли  в  русский  непосредственно  из  французского  языка,  или  их  проникновение  в  русский  язык  произошло  посредством  французского.  Надо  здесь  также  обратить  внимание  на  то,  что  французские  заимствования  часто  проникали  в  русский  язык  посредством  других  языков,  которые  могли  оказать  значительное  влияние  как  на  морфологические  категории,  так  и  на  фонетический  состав  слов.  Анализ  охватывает  те  фонетические  и  морфологические  признаки  французских  заимствований,  которые  указывают  на  степень  освоения  иноязычной  единицы.  При  этом,  на  что  указывалось  раньше,  принимаем  во  внимание  также  заимствования,  которые  в  русский  попали  через  французский  язык,  но  их  этимология  берет  начало  в  языках  других  языковых  групп.  Значит,  термин  заимствование  из  французского  языка  понимается  нами  широко:  им  обозначаются  все  лексемы,  которые  при  переходе  в  русский  в  какой-то  мере  на  своем  пути  столкнулись  с  французским  языком.  Анализ  охватывает  49  языковых  единиц  —  имен  существительных. 

Сразу  следует  обратить  внимание  на  заимствованную  из  французского  языка  лексему  куранты  [<франц.  соurаnt  ‘бегущий’],  которая  служит  наименованием  жанра  исследуемых  нами  текстов.

Проанализированные  заимствованные  лексемы  можно  отнести  к  следующим  тематическим  группам:  морская  терминология  (в  том  числе  названия  судов,  например:  галера,  галион),  титулы  командующих  (адмирал,  командор),  военные  термины  (компания,  здесь  также  военные  звания  и  степени:  сержант,  маршал,  капитан),  войсковые  части  (например:  регимент,  рота,  драгуны),  оружие  (т.  е.  в  общем  —  арсенал,  а  также:  пика,  мушкет,  пистолет,  петарда,  пинарда),  титулы,  официальные  звания  (например:  барон,  маркиз,  виконт,  принц,  дама),  религиозная  лексика  (например:  кардинал),  профессии  (банкир,  инженер,  гувернёр),  меры  веса  (квинтал),  количество  (миллион).

При  каждой  лексеме  указываются  конкретные  реализации  слова  в  текстах  1600—1639  гг.,  графические  варианты,  количество  употреблений  данного  слова,  а  также  объяснение,  взятое  из  словаря,  в  котором  слово  определяется  как  заимствованное  из  французского  языка  [в  скобках].

Явление  графической,  и  тем  самым  фонетической,  вариантности  заимствованной  лексемы  можно  показать  на  примере  взятого  из  французского  языка  слова  инженер  [<франц.  ingenieur],  которое  в  вестях  выступает  7  раз  как:  ингениор,  например:  ѣхал  из  Галанскои  емли  ингениор  имянем  Яган  Корнилевъ;  по  тово  ингениора  что  у  нас  в  городе  Риге  был  (...)  писали;  посол  сказывал  тому  ингениору;  ингениоров  добрых  приняти,  а  также:  тот  тениор  (так  в  ркп.,  вм.  ингениор?).  Французское  сочетание  трех  гласных  –ieu-  пытались  передать  на  письме  как  –io-.  Графическое  оформление  заимствования  позволяет  сделать  вывод  о  том,  что  слово  попало  письменным  путем.

Интересным  показалось  в  курантах  название  корабля,  исходной  формой  которого  считается  галион  [<франц.  galion].  Анализ  обнаружил  две  формы:  против  (...)  дву  салионов  (вм.  галионов?),  ωдново  салионенина  (вм.  галионенина?).  Возможно,  данные  формы  возникли  как  результат  непонимания  писцом  иноязычной  лексемы.

Смешение  звуков  ц:с:к  выявлено  при  записи  лексемы  цитадель  [франц.  citadellе],  в  текстах:  ситаделла,  китаделла,  а  также  сетадела.  Как  замечает  М.  Фасмер,  форма  на  с-  получена  из  французского  citadelle,  а  на  ц-  через  польское  суtаdеlа  из  итальянского  citadella  [5].  Весьма  странным  показалось  восприятие  данного  слова,  т.  е.  названия  крепости  внутри  города,  в  качестве  собственного  имени.  По-видимому,  здесь  произошла  ошибка,  иноязычная  лексема  оказалась  для  переводчика-переписчика  непонятной.  По  этой  причине  в  Курантах  находим:  в  тѣ  поры  гсдин  китаделла  на  их  млстъ  здалса  и  воеводе  сетаделу  в  Касале  городе  голову  отсѣкли.

Французское  сочетание  звуков  –quis-  в  русском  языке  передается  по-разному.  Данное  явление  представим  на  примере  слова  маркиз,  или,  как  отмечаем  в  текстах  начала  XVII  века,  марквиз  [франц.  marquis],  4  формы:  марквис,  маркису  дел  Фиску,  у  макиса,  макису.

В  качестве  примера  лексемы,  заимствованной  в  русский  язык  посредством  французского,  стоит  назвать  слово  караван  [франц.  саrаvаnе  из  перс.  kārvān],  которое  получает  в  вестях-курантах  значение:  'несколько  судов,  идущих  одно  за  другим'.  Чаще  всего  в  грамотах  оно  встречается  с  определением  карабельный,  например:  караван  карабелнои  (4  употребления),  карабелнои  караван  (7),  корован  (6),  карован,  в  косвенных  падежах:  каравана,  каравану,  коровану  (3),  с  караваном  (3),  в  караване  (2),  мн.  корованы.  Как  видно,  практически  во  всех  приведенных  примерах  нет  закрепленного  правописания  слова,  и  переписчики  переменно  ставят  буквы  о  и  а.  Возможно,  что  в  данных  написаниях  нашло  отражение  стремление  писцов  к  гиперкоррекции  и  устранению  «аканья».

В  заимствованном  слове  регимент  [франц.  regiment  от  лат.  regere]  обнаружено  колебание  звуков  e:  i:  a.  Например:  регементъ  (15),  регемента  (6),  с  регементомъ,  регементы  (2),  рѣгементы,  регементов(ъ)  (7),  с  регементами;  региментъ  (21),  регимента  (7);  регименту;  регименты  (4),  региментов  (6),  региментомъ  (Д.  п.  мн.  ч.),  с  регименты;  ригамента;  регемантов;  ригементовъ;  ригементом;  реѣментом.

Похожее  явление  видно  и  в  лексеме  резидент  [франц.  résident].  Находим:  резидентъ  (5),  реςидентъ  (3),  реςiдентъ,  реςедентъ.  Смешение  звуков  i  –  е  видно  также  в  слове  кадит,  вариант  кадет  [франц.  саdеt]. 

На  основании  анализа  слова  компания  [франц.  compagnie]  выявлено,  что  процесс  освоения  французской  лексемы  все  еще  жив  и  нет  единственной  закрепленной  нормы  правописания.  Выступают  чередования  лабиализованных  гласных  о:u,  наблюдаются  варианты  окончаний:  компания,  компагния,  компанея,  а  также:  конпанѣя,  компанѣѩ,  компанѣю  (3),  компанѣею,  в  кумпании,  в  кумпаниi,  в  компанѣе  (2),  во  множественном  числе:  конпанѣе  (6),  компанѣи  (13),  компанеи  (3),  компанеi,  компанѣi  (3),  кумпанѣи,  конпаниев,  конпанѣев.  На  оформление  этой  лексемы  мог  оказать  влияние  польский  язык  (польск.  kompania).

Разные  флексии  родительного  падежа  обнаружены  и  на  примере  слова  комиссар  [франц.  commissaire  от  лат.  commissarius].  Появляются  формы:  ωт  камисарωв,  комисареи.

Официальный  титул  месье  [франц.  Monsieur]  в  его  современном  виде  не  употребляется  в  текстах  вестей.  В  найденных  формах  лексемы  отражаются  трудности  в  передаче  французского  сочетания  трех  гласных  –ieu-:  монсъ  (2),  монсер,  мунсер  (3),  например:  гсдин  мунсер  де  Бордиавус;  съ  монсер  де  Туриннω;  гсдина  мунсера.  Здесь  надо  обратить  внимание  на  тот  факт,  что  в  одном  случае  слово  склоняется  как  существительное  мужского  рода,  в  других  остается  неизменяемым.

Практически  все  остальные  заимствованные  существительные  склоняются  по  падежам  и  числам.  В  качестве  примера  может  послужить  пришедшее  из  французского  языка  слово  капитан  [франц.  capitaine].  Итак,  в  единственном  числе:  И.  п.  капитан(ъ)  (6),  Р.  п.,  В.  п.  капитана  (4),  Д.  п.  капитану  (фонетический  вариант:  капитону),  Т.  п.  капитаномъ  и  во  множественном  числе:  И.  п.  капитаны  (8),  Р.  п.,  В.  п.  капитанов  (7)  (капитонов  (2)),  Д.  п.  капитаном  и  капитанам,  Т.  п.  с  капитаны  (2),  капитаноми.  Правда,  в  формах  творительного  падежа  мн.  числа  видна  конкуренция  окончаний  древней  и  новой  систем  склонения.

Следует  отметить  и  различия  в  родовом  оформлении  существительных.  Колебания  в  роде  наблюдаем  при  передаче  лексем  корд  и  корда  [франц.  corde].

Заслуживают  внимания  обнаруженные  в  текстах  дериваты,  мотивирующими  основами  которых  являются  основы  французских  заимствований.  Данный  процесс  свидетельствует  о  сравнительно  высокой  степени  освоения  иноязычной  лексики  в  русском  языке.  В  вестях  1600—1639  гг.  он  подтвержден  следующими  языковыми  единицами:  от  основы  кардинал  образовано  кардинальство,  от  основы  мушкет-мушкетник,  слово  резидент  послужило  словообразовательной  основой  для  образования  резиденчества. 

Подытоживая  проведенный  нами  анализ  языкового  материала,  извлеченного  из  Вестей-Курантов  1600—1639  гг.,  следует  отметить,  что  освоение  заимствований  из  французского  языка  на  морфологическом  и  фонетическом  уровнях  в  этот  период  все  еще  не  завершено.  Процесс  адаптации  жив  в  первой  половине  XVII  века,  о  чем  свидетельствует  множество  графических  реализаций,  относящихся,  главным  образом,  к  отсутствующим  в  русском  языке  сочетаниям  звуков,  а  также  трудности  с  «помещением»  определенных  слов  в  системе  склонения  русского  языка.  Как  нам  кажется,  графические  варианты  представляют  собой  результат  влияния  друг  на  друга  письменного  и  устного  путей,  которыми  приспособлены  данные  заимствования.

Резюмируя,  надо  подчеркнуть,  что  проанализированный  языковой  материал  выявил  большое  количество  интересных  фонетических  и  морфологических  явлений,  знание  которых  необходимо  для  разработки  многих  актуальных  проблем.  Благодаря  изучению  языка  Курантов  мы  можем  в  какой-то  мере  определить,  как  на  самом  деле  выглядел  лексический  строй  русского  языка  того  времени,  как  постепенно  пополнялся  состав  иноязычных  заимствований,  а  также  указать  на  степень  их  освоения  в  начале  XVII  века.

Список  литературы:

1. Вести-Куранты  1600—1639  гг.,  изд.  подг.  Тарабасова  Н.И,  Демьянов  В.Г.,  Сумкина  А.И,  ред.  Котков  С.И.,  М.:  Изд-во  Наука,  1972.
2. Крысин  Л.П.  Толковый  словарь  иностранных  слов.  М.:  Эксмо,  2005. 
3. Розенталь  Д.Э.,  Голуб  И.Б.,  Теленкова  М.А.  Формирование  русской  лексики.  Освоение  заимствованных  слов  русским  языком  //  Современный  русский  язык,  2002.  [Электронный  ресурс].  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.gramma.ru/RUS/?id=6.31  (дата  обращения  17.09.2012  г.).
4. Ушаков  Д.Н.  Большой  толковый  словарь  современного  русского  языка,  1935—1940.  [Электронный  ресурс].  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://dic.academic.ru/contents.nsf/ushakov  (дата  обращения  14.05.2015).
5. Фасмер  М.  Этимологический  словарь  русского  языка,  1964—1973.  [Электронный  ресурс].  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://dic.academic.ru/contents.nsf/vasmer  (дата  обращения  14.05.2015).
6. Luciński  K.  Anglicyzmy  w  języku  polskim  i  rosyjskim.  Kielce,  2000.
7. Reczek  J.  Bohemizmy  leksykalne  w  języku  polskim  do  końca  XV  wieku.  Wrocław,  1968.
8. Rybicka  H.  Losy  wyrazów  obcych  w  języku  polskim.  Warszawa,  1976.
9. Rybicka-Nowacka  H.  Rzeczowniki  zapożyczone  z  łaciny  w  języku  polskim  XVII  wieku  (na  materiale  literatury  pamiętnikarskiej),  red.  Doroszewski  W.  //  Prace  językoznawcze  70,  1973.