«ФИЛОСОФСКИЙ ПАРОХОД» КАК СОЦИОКУЛЬТУРНАЯ КАТАСТРОФА РОССИИ В 20-Е ГОДЫ XX ВЕКА

В статье рассматриваются отдельные аспекты проблемы вынужденной эмиграции российской научной интеллигенции в 20-е годы XX века, получившей название «философский пароход». Анализ архивных документов позволил выявить причины целенаправленной политики новой власти против дореволюционной научной интеллигенции и осмыслить последствия изгнания её выдающихся представителей из России как социокультурную катастрофу в контексте советской парадигмы.

Столетие со дня октябрьских событий в России вызвало интерес ко многим, так называемым, трудным вопросам отечественной истории, один из которых связан с «философским пароходом». Под «философским пароходом» понимаются события 1922-1923 годов в России, связанные с широкомасштабной высылкой за рубеж выдающихся деятелей отечественной науки и культуры.

Целью представленного исследования является попытка показать вынужденную эмиграцию российской научной интеллигенции в 20-е годы XX века как социокультурную катастрофу в контексте советской парадигмы. В соответствии с этим ставились следующие основные задачи: рассмотреть причины целенаправленной политики советской власти против дореволюционной интеллигенции; показать интегрированность российских философов в научную мировую и западноевропейскую среду; проанализировать последствия изгнания российской научной интеллигенции из страны.

В работе использовались источники личного происхождения (мемуары, переписка, дневники) [1, 7, 11], а также архивные документы из Центрального Архива ФСБ РФ, опубликованные в сборнике «Высылка вместо расстрела: Депортация интеллигенции в документах ВЧК–ГПУ. 1921 – 1923» [14].

Идея депортации представителей «антисоветской интеллигенции» была выдвинута главой советского правительства В.И. Лениным. 19 мая 1922 года в записке к Ф.Э. Дзержинскому он пишет о высылке за границу писателей и профессоров, с его точки зрения, помогающих контрреволюции. «Всё это явные контрреволюционеры, пособники Антанты, организация ее слуг и шпионов и растлителей учащейся молодежи. Надо поставить дело так, чтобы этих «военных шпионов» изловить и излавливать постоянно и систематически и высылать за границу» [5, с. 266]. Лидер правящей партии считал интеллигенцию старой России прямым противником Советской власти. О них он писал: «…уволить 20-40 профессоров обязательно. Они нас дурачат. Обдумать, подготовить и ударить сильно» [8, с. 177]. Особую опасность представляла гуманитарная часть интеллигенции, профессура Московского и Петроградского университетов, под влияние которой могло попасть студенчество.

Следует отметить, что в начале двадцатых годов российская студенческая молодёжь была крайне пёстрой не только в социальном, но и в идейном плане. В вузах преобладало мелкобуржуазное студенчество. «Представители мещанства, духовенства, интеллигенции и купечества составляли более половины учащихся… В студенческой среде был представлен широкий спектр политических партий: кадеты, эсеры, меньшевики, анархисты» [18, с. 219]. Такие студенческие организации как, студкомы (студенческие комитеты), землячества, кассы взаимопомощи находились под влиянием буржуазного и мелкобуржуазного студенчества, оппозиционного власти. В студенческих аудиториях нередко устраивались эсеровские и меньшевистские митинги против новой власти, против реформы высшей школы [18, с. 219]. Таким образом, студенческая молодёжь могла стать благодатной социальной почвой для восприятия антисоветской пропаганды.

Среди причин депортации российских ученых исследователи называют «неуверенность руководителей советского государства в своей способности удержать власть после окончания Гражданской войны» [12, с. 65] с одной стороны. А с другой – стремление власти «установить жесткий идеологический контроль, удалив из страны интеллектуальную элиту – тех людей, которые могли мыслить свободно, самостоятельно анализировать обстановку и высказывать свои идеи, а зачастую критиковать существующий режим» [15, с. 24-25].

Депортация ученых из страны готовилась тщательно и поэтапно. Работа органов Государственного Политического Управления (ГПУ) в вузах на первом этапе сводилась к «организации сети осведомителей среди профессуры и студенчества на всех факультетах» [2, с. 135]. Осведомители должны были собирать сведения о политических настроениях профессоров и студентов, о нелегальных объединениях, о «политической физиономии всех профессоров, преподавателей и активных студентов», а также о всех случаях «использования кафедры для контрреволюционной пропаганды» [2, с. 135].

На каждого профессора и политически активного студента заводилась личная карточка-формуляр, куда систематически заносился осведомительный материал, включая информацию о прошлой политической деятельности. Так называемое, «общее литературное дело» заводилось на каждый вуз, к нему приобщались все личные карточки-формуляры и общий осведомительный материал. Накопленный органами ГПУ материал становился основанием для арестов и допросов.

Анализ протоколов допросов И.А. Ильина, Н.А. Бердяева, П.А. Сорокина и других ученых свидетельствует о том, что они не скрывали своего отношения к советской власти и к реформе высшей школы. Так на допросе 4 сентября 1922 года на вопрос представителя ГПУ о его взглядах на структуру Советской власти и систему пролетарского государства профессор Московского университета, философ Иван Александрович   Ильин ответил: «Считаю советскую власть исторически неизбежным оформлением великого общественно-духовного недуга, назревшего в России в течение нескольких сот лет» [9, с. 239].

Отношение И.А. Ильина к политике Советской власти в области высшей школы и к реформе было еще более критично: «Высшая школа прошла при советской власти через целый ряд реформ; боюсь, что в результате всяких этих сломов от высшей школы останется одно название. На высшее учебное заведение сов. Власть смотрела все время не как [на] научную лабораторию, а как на политического врага» [9, с. 240].

На подобные вопросы Н.А. Бердяев на допросе 18 августа 1922 года отвечал следующее: «…Не верю в желание властей и материальные пути возрождения. Думаю, что в России нет пролетарского государства, потому что большинство русского народа крестьяне» [10, с. 215]. И далее: «Не сочувствую политике Советской власти относительно высшей школы, поскольку она нарушает свободу науки и преподавания и стесняет свободу прежней философии» [10, с. 215].

Анализ архивных документов позволяет сделать вывод, что все заключения по следственным делам содержали идентичную констатирующую часть: «С момента Октябрьского переворота и до настоящего времени не только не примирился с существующей в России в течение 5 лет Рабоче-Крестьянской властью, но ни на один момент не прекращал своей антисоветской деятельности…» [3, с. 333]. В качестве меры наказания определялось «выслать … из пределов РСФСР ЗАГРАНИЦУ БЕЗСРОЧНО» (П.А. Сорокина) или «в целях пресечения злостной анти-советской деятельности выслать… из пределов РСФСР заграницу…» (И.А. Ильина) [4, с. 241]. (Орфография и синтаксис в документах сохранена).

Первоначальный список подлежащих высылке включал 197 человек (67 из Москвы, 53 из Петрограда, 77 из Украины). Всего, по оценкам зарубежных историков, в изгнании оказалось около 500 ученых [20, с. 199]. Депортация ученых должна была обойтись казне в 42 млрд. рублей, но правительство принимает решение выдворить их из страны за свой счет. В течение 7-10 дней они должны были продать имущество и личные научные библиотеки [14, с. 333,241]. Разрешалось взять на человека: пальто зимнее, пальто демисезонное, пиджак, брюки, нижнее бельё, две пары носков, две пары обуви. Деньги, драгоценности и ценные бумаги брать с собой запрещалось, всё это подвергалось конфискации [17, с. 76].

31 августа 1922 года газета «Правда» писала о том, что среди высылаемых почти нет крупных научных имен. «Высылка активных контрреволюционных элементов и буржуазной интеллигенции является первым предупреждением Советской власти по отношению к этим слоям. Советская власть по-прежнему будет высоко ценить и всячески поддерживать тех представителей старой интеллигенции, которые будут лояльно работать с Советской властью, как работает сейчас лучшая часть специалистов. Но она по-прежнему в корне будет пресекать всякую попытку использовать советские возможности для открытой или тайной борьбы с рабоче-крестьянской властью за реставрацию буржуазно-помещичьего режима» [19].

В действительности же высылались выдающиеся российские ученые: ректор Петроградского университета Л.П. Карсавин, ректор Московского университета М.М. Новиков, философы Н.А. Бердяев, С.Л. Франк, И.А. Ильин, Б.П. Вышеславцев, группа математиков во главе с деканом математического факультета МГУ профессором В.В. Стратоновым, историки А.А. Кизиветтер, А.В. Флоровский, В.А. Мякотин, В.А. Боголепов, социолог П.А. Сорокин, экономисты Б.Д. Бруцкус, В.К. Зворыкин, К.Н. Лодыженский, С.Н. Прокопович и другие.

Так как среди высылаемых было много философов, эта беспрецедентная акция получила название «философский пароход», хотя на самом деле пароходов было несколько. Ученых депортировали из страны не только на пароходах, но и на поездах. 19 сентября 1922 года из Одессы в Константинополь отправился первый пароход, на борту которого находились российские ученые. 23 сентября из Москвы поездами в направление Риги и Берлина выехали ученые, среди которых был П.А. Сорокин. 29 сентября от Петроградского причала в Штеттин отошел немецкий пароход «Обербургомистр Хакен», увозя с собой московских и казанских профессоров: Н.А. Бердяева, С.Л. Франка, С.Е. Трубецкого, И.А. Ильина, Б.П. Вышеславцева, А.А. Кизеветтера, М.А. Ильина (Осоргин), М.М. Новикова, А.И. Угримова, В.В. Зворыкина и других. Вторым рейсом на пароходе «Пруссия» 16 ноября отправились за границу 17 петроградских профессоров и деятелей науки и культуры, в том числе Л.П. Карсавин и Н.О. Лосский.

В 20-е годы XX века Берлин был политическим и культурным центром русской эмиграции. Здесь проживала огромная диаспора русских, несколько сот тысяч человек, выпускалось 87 русских газет и журналов. Правительство Германии предоставило выходцам из России в центре Берлина рядом с замком Кайзера здание для Русского научного института, в котором сразу начали читать лекции философы С.Л. Франк, Н.А. Бердяев, И.А. Ильин. Ученые из России были очень востребованы.

В Чехии русские профессора основали 6 институтов. Прагу того времени называли чешским Оксфордом. «Зарубежная Россия получила когорту блестящих ученых и интеллектуалов, чья деятельность… призвана была заложить основы культуры русской эмиграции» [20, с. 43]. «Работы русских философов получили в Западной Европе широкое распространение. Их знали не только в русских кварталах Берлина и Парижа – они сделались величинами великого масштаба, а русская философская мысль, благодаря их трудам, стала частью философской культуры человечества» [17, с. 173].

Ученые России, покинув страну, сохранили себе жизнь и получили возможность продолжить свою научную деятельность. Многие успешно интегрировались в западную научную парадигму и были признаны мировым и западноевропейским научным сообществом. Так, Николай Александрович Бердяев с 1922 по 1924 года живет в Берлине, где приобретает репутацию ведущего философа послевоенной Европы. У него завязываются знакомства с О. Шпенглером, М. Шелером, Г. Фон Кайзерлингом. В 1924 он переехал в Париж, с которым была связана вся его дальнейшая жизнь и творчество. Он активно участвовал в европейском философском процессе, поддерживая отношения с такими философами, как Г. Марсель, К. Барт и др. Являясь автором более чем 40 книг, Н.А. Бердяев приобретает общемировую известность, избирается почетным доктором богословия Кембриджского университета (с 1947 года).

Иван Александрович Ильин являлся деканом юридического факультета в Русском научном институте в Берлине, член-корреспондентом Славянского института при Лондонском университете. С 1926 по 1938 год И.А. Ильин около 200 раз выступал с лекциями в Германии, Латвии, Швейцарии, Бельгии, Чехии, Югославии и Австрии, читая лекции на русском, немецком и французском языках [21].

Питирим Александрович Сорокин после непродолжительного пребывания в Берлине работает в Праге, а затем осенью 1923 года переезжает в США, где читает лекции в Миннесотском университете. В 1930 году он становится основателем и деканом социологического факультета в Гарварде (занимал эту должность до 1959 года). В 1964 году 75-летнего П.А. Сорокина, одного из основателей американской социологии, избирают президентом Американской социологической ассоциации. После его смерти Американская социологическая ассоциация учредила ежегодную премию имени П.А. Сорокина за лучшую книгу по социологии.

Никто из высланных из страны ученых не был врагом народа. Н.А. Бердяев вспоминал: «Когда мне сказали, что меня высылают, у меня сделалась тоска. Я не хотел эмигрировать, и у меня было отталкивание от эмиграции, с которой я не хотел слиться. Но вместе с тем было чувство, что я попаду в более свободный мир и смогу дышать более свободным воздухом. Я не думал, что изгнание моё продлится 25 лет. В отъезде было для меня много мучительного...» [1, с. 135].

В эмиграции все они так или иначе связывали свои работы с судьбой Родины.

Даже в названиях их работ всё время звучали слова «Россия», «русский»: «История и смысл русского коммунизма», «Русская идея» (Н.А. Бердяев), «О России», «Основы борьбы за национальную Россию» (И.А. Ильин) и другие [13, 16].

Иван Александрович Ильин в эмиграции писал пронзительные строки: «Мне 65 лет, я подвожу итоги и пишу книгу за книгой. Часть их я напечатал уже по-немецки, но с тем, чтобы претворить написанное по-русски. Ныне пишу только по-русски. Пишу и откладываю - одну книгу за другой и даю их читать моим друзьям и единомышленникам... И мое единственное утешение вот в чем: если мои книги нужны России, то Господь сбережет их от гибели, а если они не нужны ни Богу, ни России, то они не нужны и мне самому. Ибо я живу только для России» [6, с. 358]. Квинтэссенцией его признаний стали слова, написанные в 1950 году: «Всё, что я уже написал и ещё пишу, и ещё напишу, - всё посвящено возрождению России, её обновлению и её расцвету» [7, с. 127]. Работы И.А. Ильина впервые были опубликованы на Родине только спустя 36 лет после его смерти в 1990 году.

Судьба многих философов, оставшихся в советской России, сложилась трагично. Так, П.А. Флоренский и Г.Г. Шпет были расстреляны в 1937 году. Л.П. Карсавин умер в лагере в 1952 году, судьба А.Ф. Лосева осталась неизвестной. В 90-е годы в период перестройки ученые, выдворенные из страны, были реабилитированы, а их труды изданы на Родине многомиллионными тиражами. Но, к сожалению, целый пласт научных знаний оказался не востребован советской гуманитарной наукой или был безвозвратно утерян.

Таким образом, массовая депортация 20-х годов XX века выдающихся деятелей отечественной науки, получившая название «философский пароход», привела к феномену манкуртизма, т.е. насильственному прерыванию интеллектуальной преемственности поколений российской научной интеллигенции. Желание советской власти решительными действиями избавиться от интеллектуальной оппозиции стало социокультурной катастрофой страны. Власть утратила обратную связь с интеллектуальной элитой, что не позволило ей критически оценивать свои действия по созданию нового общества.

Список литературы:

1. Бердяев Н.А. Самопознание. Опыт философской автобиографии / Н.А. Бердяев. -  Санкт-Петербург: Азбука, 2013. - 416 с.
2. Выписка из циркулярного письма ГПУ № 26 «Об антисоветском движении среди интеллигенции от 23 ноября 1922г. // Высылка вместо расстрела: Депортация интеллигенции в документах ВЧК–ГПУ. 1921 – 1923 / Сост. Макаров В.Г., Христофоров В.С. - М.: Русский путь, 2005. - 544 с.
3. Заключение СО ГПУ в отношении П.А.Сорокина от 20 сентября 1922 г.  //Высылка вместо расстрела: Депортация интеллигенции в документах ВЧК–ГПУ. 1921 – 1923 / Сост. Макаров В.Г., Христофоров В.С. - М.: Русский путь, 2005. - 544 с.
4. Заключение СО ГПУ в отношении И.А.Ильина от 11 сентября 1922 г. // Высылка вместо расстрела: Депортация интеллигенции в документах ВЧК–ГПУ. 1921 – 1923 / Сост. Макаров В.Г., Христофоров В.С. - М.: Русский путь, 2005. - 544 с.
5. Записка В.И.Ленина Ф.Э.Дзержинскому. 19 мая 1922 г. Полное собрание   сочинений. - М.: Политическая литература. Т.54. С. 265-266.
6. Ильин И.А. О грядущей России. Избранные статьи /Под ред. Н.П. Полторацкого. Совместное издание Св.-Троицкого Монастыря и Корпорации Телекс Джорданвилл, Н.Й. США, 1991.
7. Ильин И.А. Собрание сочинений: Письма. Мемуары (1939-1954) / И. А. Ильин. [Сост. и коммент. Ю. Т. Лисицы]. - М.: Русская книга, 1999. - 505 с.
8. Письмо В.И. Ленина Н.П. Горбунову 21 февраля 1922 года. Полное собрание сочинений. - М.: Политическая литература. Т.54. С.176-177.
9. Протокол допроса И.А.Ильина от 4 сентября 1922г.// Высылка вместо расстрела: Депортация интеллигенции в документах ВЧК–ГПУ. 1921 – 1923 / Сост. Макаров В.Г., Христофоров В.С. - М.: Русский путь, 2005. - 544 с.
10. Протокол допроса Н.А. Бердяева от 18 августа 1922 г. // Высылка вместо расстрела: Депортация интеллигенции в документах ВЧК–ГПУ. 1921 – 1923 / Сост. Макаров В.Г., Христофоров В.С. - М.: Русский путь, 2005. - 544 с.
11. Сорокин П.А.  Дальняя дорога: Автобиография / П. Сорокин. - М.: Терра, 1992. - 304 с.
12. Артизов А.Н. Очистим Россию надолго. К истории высылки интеллигенции в 1922 году // Отечественные архивы. – 2003. - №1. – С. 65.
13. Бердяев Н.А.  Русская идея. Миросозерцание Достоевского / Н.А. Бердяев. – М.: Эксмо, 2016. – 512 с.
14. Высылка вместо расстрела: Депортация интеллигенции в документах ВЧК–ГПУ. 1921 – 1923 / Сост. В.Г.Макаров, В.С.Христофоров. - М.: Русский путь, 2005. - 544 с.
15. Главацкий М.Е. «Философский пароход». Год 1922: Исторические этюды / М.Е. Главацкий. - Екатеринбург: Изд-во Уральского университета, 2002.– 224 с.
16. Ильин И.А. Сильная власть. Русская идея / И.А. Ильин. – М.: Эксмо, 2017. – 704 с.
17. Костиков В.В. Не будем проклинать изгнанье. Пути и судьбы русской эмиграции/ В.В. Костиков. – М.: Международные отношения, 1990. – 464 с.
18. Лосева И.В. Становление профсоюзного движения самарского студенчества в двадцатые годы XX века / И.В. Лосева // Самарский край в контексте российской истории: сборник статей и материалов II Международной научно-практической конференции «Самарский край в контексте российской культуры» (11-14 июня 2002 г., Самара) / Под общей ред. Э.А. Куруленко. Самара: СамГТУ, 2002. – С. 219-224.
19. Первое предостережение //Правда, 1922, 31 августа.
20. Раев М. Россия за рубежом: история культуры русской эмиграции: 1919-1939 / М. Раев. – М.: Прогресс-Академия, 1994. – 296 с.
21. Томсинов В.А. Мыслитель с поющим сердцем. Иван Александрович Ильин: русский идеолог эпохи революций. М.: ИКД «Зерцало-М», 2012. – 192 с.