АНАЛИЗ УЧЕНИЯ БУЛГАКОВА О ПРОИСХОЖДЕНИИ ЗЛА ПО КНИГЕ НЕВЕСТА АГНЦА

В книге "Невеста Агнца" протоиерей Сергий Булгаков раскрывает своё понимание происхождения зла и его места в мире. Зло не является субстанцией, его невозможно выделить из мира и рассмотреть как материальный объект. Создание, сотворённое Богом хорошим, воспротивилось добру и перешло в иной способ бытия, который и назван злом. Первоначально зла не существовало, то есть, оно отсутствует онтологически. Конечно, в мире отсутсвует какой-либо след, свидетельствующий о бывшем некогда благом состоянии созданий, поэтому данные положения не могут быть доказаны эмпирически.

В связи с тем, что зло осуществляется в материальном мире разумными существами, о. Сергий Булгаков говорит о том, что зло проявляется как творческая сила. С одной стороны, понятие силы можно использовать в полной мере, потому как мы видим результаты определённой деятельности. С другой стороны, активное разрушение является ускорением приведения какой-либо системы к хаосу, к которому она и так сама пассивно движется (энтропия, происходящая в природе в условиях отсутствия поступления энергии).

В связи с этим использование понятия творчества вряд ли правомерно, потому как творческая сила созидает, упорядочивает, устраняет хаос. А разрушительная сила, реально существующая, не только приводит к хаосу, но и стремится вернуть объект разрушения в небытие. Таким образом, становится понятно, что направлять такую силу может только разумное существо. Процесс приведения всего из небытия в бытие осуществляется Творцом, обратный же процесс, противление созиданию, пытается осуществить противник (диавол, сатана, бес).

Само же творчество Булгаков называет синонимом жизни, объясняя это тем, что тварь в отличие от механизма действует не автоматически, а свободно. Однако творчество может быть принято за критерий наличия жизни лишь отчасти, потому как используется только у активно действующих существ. Вряд ли кто станет утверждать, что травинка не живёт, хотя она не осуществляет никакого творчества. С точки зрения категории, жизнь есть проявление любого продолжительного автономного движения. Говоря процессуально, жизнь есть сила, которая позволяет реализовывать разумному существу творческий замысел. Поэтому понятия жизни и творчества, хоть и пересекаются, всё же являются разными.

Творчество твари кардинально отличается от творчества Бога. Сотворить нечто действующее, причём действующее самостоятельно, и наделить его возможностью творить – великое и необъяснимое дело. Выделяя нечто живое из Себя, от Себя, но продолжая содержать его в Себе, Бог предоставляет величайшие дары – бытие, самобытность и свободу самоопределения. Может быть, существо (в случае с человеком), было объективизировано (отделено от Себя) для того, чтобы направить любовь на этот объект, ибо без объекта любовь не может быть реализована. Самолюбие – это не любовь, а заблуждение, не имеющее реализации в зацикленности без цели, ибо начало вектора совпадает с его концом, что приводит к "схлопыванию" его, то есть, анигиляции (исчезновению) любви.

Главную причину появления зла о. Сергий видит как раз в этой самобытности – в тех возможностях, которые были дарованы в составе свободы. Ни саму свободу, ни эти возможности, впрочем, он злом не называет. Не бросая ни тени сомнения в благости Божией, он говорит о том, что непостоянство, ошибочность и постоянный поиск – выливаются из несовершенства тварного бытия как такового. Причём оно неизбежна в силу внутренних "небытийных" ограничений, содержащихся в творении, вызванном из небытия.

Важным пунктом в его объяснении оказывается утверждение о неизбежности наличия возможности появления зла в мире, вслед за ошибками твари, которые готовят место для зла. Эта возможность, подаваемая твари Богом, есть дело Божией любви, по которой тварь, хотя и призывается к исполнению воли Божией, однако же попускается исполнять и свою.

Рассуждая о разности тварной самобытности ипостасей Булгаков говорит о добровольном принятии бытия и талантов. Тварь свободно определяет степень своего совершенства через принятие или непринятие Божественного акта творения, через послушание или непослушание Божественному творческому призыву. Однако здесь скрыто некоторое несоответствие, ведь тварь может решать что-либо, только когда она есть, то есть, находится в бытии. Но автор говорит именно о свободном выборе – отвечать на вызов из небытия или нет, словно небытие – это некое отрицательное пространство, из которого ипостазируются твари.

Вероятно, вслед за Оригеном о. Сергий утверждает [1, c. 125] предсуществование твари, причём самой этой тварью осознаваемое. Автор говорит, что когда тварь реально появляется в мире, ничего нового не происходит, ведь она уже существует. Размышляя в таком ключе, Булгаков приходит к утверждению о свободном подходе твари к принятию творческого акта Божия, называя это самоопределением твари к бытию. Тварь сама решает вопрос своего бытия, а также вопрос качества этого бытия. В этом случае тварь оказывается на одной ступени с Творцом и соучаствует в деле своего творения (ведь свобода включает в себя и творчество). По его мысли, тварь является со-творцом, что подтверждается им в следующем утверждении: человек является своим собственным творцом.

Каждый человек получает таланты от Бога, которые даются для того, чтобы помочь тварному духу реализовать себя. Булгаков акцентирует внимание на том, что таланты скорее "берутся", чем "даются", потому что тварный дух, имеющий дар свободы, определяет сам своё отношение к этим талантам – принимать их или не принимать. Говоря о собственной гениальности каждого творения, Булгаков указывает на способность её принятия тварью.

Все ипостаси, находящиеся в "бытии", по факту являются "отозвавшимися" на зов Божий, но только в разной степени. Вследствие же того, что совершенен только Бог, тварь допускает некоторую дефективность в самореализации с самого начала своего бытия. Движение из небытия в бытие имеет определённое сопротивление, так называемую инерцию небытия, которая преодолевается ипостасями при помощи свободной воли.

Получается, что через сонаправленность двух воль акт творения уже осуществляется двумя – Творцом зовущим и творением откликающимся, каким-то образом уже обладающим свободой (и творчеством как частью свободы). Но использованный восточный аллегорический термин "отклик" (на вызов из небытия) не должен пониматься буквально, потому что настоящий отклик – это реакция (ответное действие) на зов, а это может выполнить только уже наличное существо, причём действующее и разумное.

По мысли Булгакова, находящаяся в небытии ипостась принимает из рук Творца бытие, становясь тварью, но не может принять совершенство во всей полноте, поэтому происходит трагическая предрасположенность к ошибочности и, как следствие, к страданию. Вопрос на самом деле не тривиальный, потому что находится в плоскости теодицеи, и данное место не раскрывает смысл, но наоборот, затмевает понимание причины несовершенства, а главное, и случайного различия его степени у разных индивидов. Получается, что если тварь свободна в отклике на зов Божий, значит, она сама виновна в своей добровольной дефектности и в наличии зла в себе.

Но это всё же абстрактное рассуждение, ибо ни о какой свободе до сотворения и речи быть не может. И действительно, позже Булгаков говорит о проявлении свободы лишь после сотворения, то есть, вступления твари в область действия времени. Несмотря на кажущееся наличие степеней свободы (пассивная и активная), этим предложением автор полностью снимает ответственность с творения за свою дефективность (а, значит, и предрасположенность к греховности), понимая, что действовать (а, значит, и отвечать за действия) творение может только "после" завершения процесса творения, в рамках которого уже наблюдалось различие в степени несовершенства. Отсюда начинаются два пути (согласование с Божией волей и противление Его замыслу), а не ранее, в небытии. Таким образом, указанное выше утверждение о довременном самоопределении каждого духа опровергается самим автором.

Зло есть активная сила, плод свободного произволения. Являясь как бы анти-бытием, зло изводится тварью из себя самой и актуализируется в мире. Булгаков говорит здесь о том, что начало зла положено творчески самой тварью. Бог по Своей благости творит добрый мир, наделяя тварь возможностью свободы для раскрытия замысла в полноте, но тварью эта свобода используется не только для реализации своей темы, но также для противления своему логосу, попытке разрушения данности.

Но творить зло – немыслимо, ведь это не субстанция, зло есть состояние бытия. Состояние – это категория, не предполагающая вещественность, поэтому термин творчества не может быть применён к нему. Его можно достичь, если говорить о своём состоянии, и к нему можно привести, если говорить о состоянии некоторого объекта. Таким образом, можно говорить о том, что по свободному произволению тварь пришла в злое состояние, и в этом состоянии разрушительными действиями противится творческому замыслу Благого Бога.

Говоря о причинах злодеяния, Булгаков приводит так называемый чистый вид зла – это прямое противление Благому Богу в результате свободного определение своего отношения к Нему. Но важно не забывать, что зло – это сила, а не пассивное бездействие. Таким образом, самоопределение ещё не становится злом, пока не началось действование. Так что злом правильнее назвать активное противодействие Богу (Его замыслу, творчеству, промышлению и т.д.) в рамках сознательного противопоставления себя Ему.

Часто можно слышать о молитве за бесов, или по меньшей мере, о жалости к ним. Но важно понимать, что диавол и бесы не являются заложниками какого-либо закона, по которому они вынуждены страдать. Свобода включает в себя как возможность противления добру, так и ответственность за результат этого противления. Отнятие ответственности как части свободы неприемлемо с позиции благости Божией, это действие было бы такой же несправедливостью, как если бы кто понёс ответственность в условиях отсутствия возможности.

Объяснить действие свободы не представляется возможным ввиду полной её беспричинности и иррациональности. Свобода не может быть подчинена никаким закономерностям, ограничена какими-либо рамками. Получается, что степень блага свободы настолько превышает потенциальную опасность отпадения от Источника блага, что Бог не отнимает у твари свободу, но даёт ей возможность "насладиться" свободой, а затем предлагает помощь в исправлении последствий следования этой свободе.

Говоря о свободе самоопределения тварного духа к самому себе, автор имеет в виду двусоставность твари, состоящей из свободы (разума) и природы (данности). Свобода твари не абсолютна, она, как и природа, ограничена ввиду самой тварности. Но если свободный разум самоопределяется по отношению к своей природе согласием, то замысел Творца оуществляется, и тварь находится в нормальном свободном бытии. Если же разум противится данности, то, имея возможность действовать только в её рамках, пытается уничтожить её, или хотя бы повредить. Вследствие же определённого бессилия (точнее – не абсолютной свободы) разум становится заложником данности, им же изуродованной. Другими словами, разум становится рабом природы из-за несогласия с данностью. Как можно увидеть, источник страдания оказывается внутри свободы и актуализируется через бунт против замысла Всеблагого Творца.

Свобода как не-ограничиваемость вступает в конфликт с данностью как ограничением, поэтому при свободном принятии границ разум соглашается с замыслом Творца. Ставя себя не просто на один уровень с Творцом, но вообще на Его место, разум не принимает данность, но переводит её в статус собственности, восхищая себе права на неё и делая себя богом. Тварь силится достичь полной свободы, только не в Боге как Источнике свободы, а вне Его. Однако такое желание реализовано быть не может в связи с тем, что Бог содержит в Себе всё, и выйти за Его пределы, найти место, где Его нет – невозможно онтологически.

В этой свободе тварь должна самоопределиться по отношению к Богу и, соответственно, ко всем Его творческим действиям. Философ вновь говорит о том, что процесс творения имеет двунаправленный характер, потому что тварь как действующее лицо испостасно принимает творческий акт Божий. При этом когда любовь Творца встречает смирение, принятие и благодарность твари в качестве ответа, тогда процесс творения становится возможным.

Автор указывает на то, что тварь онтологически любит Бога, то есть, она создаётся любящей. Однако любовь есть добровольное сознательное движение выхода из зоны комфорта, из себя – экстазис, и это движение автономно по своей сути, поэтому вряд ли можно говорить о том, что Бог творит кого-то, кто помимо своего желания движется к Нему. Онтологическая данность содержит в себе чистые потенции, которые могут быть актуализированы в свободном самоопределении.

Конечно, о. Сергий указывает на полную свободу любви, но всё же подчёркивает долженствование её осуществления, потому что это составляет внутреннюю норму, данность тварного бытия. И когда эти потенции не реализуются, тогда онтологическая любовь угасает, и появляется горделивое самолюбие. Через зависть к Богу тварь доходит до ненависти к Нему.

Философ подробно раскрывает суть сатанинского себялюбия, этого тождества объекта и субъекта любви, но не указывает путь возникновения такого состояния, ведь как любовь, так и угашение её явлется целенаправленным действием, имеющим какое-то сознательное обоснование.

По мысли Булгакова, потребность любить является онтологической данностью, которая, не будучи направлена на Творца (и вообще не будучи направлена на кого бы то ни было), оказывается внутри твари жгучим адским огнём. Но в таком случае за возникновение этого огня становится ответственным Творец, ставящий тварь перед жестоким выбором: любить Его или мучиться. Получается, что любовь есть неотъемлемое свойство твари, то есть, тварь не может упразднить любовь из своей природы. Пытаясь уничтожить свою же данность, тварь обращает неугасимую любовь в её противоположность – реально существующую злобу, имеющей такую же силу, но "с отрицательным знаком". Но, несмотря на отрицательность, тварь не может вернуть в небытие ни себя, ни кого-либо другого.

Процесс приведения всего в небытие, который пытается выполнить злой ум, не осуществим по определению, что ещё больше ограничивает его свободу, и ещё больше раздражает. Казалось бы, свобода есть возможность любого действия хотя бы по отношению к себе, но даже такого нет. Таким образом, отсутствие возможности самоуничтожения как акта самоопределения ставит под большое сомнение идею существования полной свободы. Тварь не имеет возможности стать не-тварью; она вынуждена быть, даже если желает не быть.

Тварь осознаёт свой онтогенез из небытия, и, соответсвенно, всю никчёмность противления. Осознание своего бессилия вызывает ненависть к Творцу, будто бы онтологически заставляющему тварь любить Его. В этом порыве отчаяния тварь силится убедить себя в том, что Творец не просто не нужен, но она сама является для себя богом и творцом. Конечно, последняя идея может проистекать из утверждения автора о соучастии твари в процессе своего же творения; помня это со-творчество, тварь естественно имеет притязания на то, что бы считать себя творцом с большой буквы. Не желая по своей свободе любить Бога, такая ипостась мучается от несогласованности с логосом своей подчинённой природы и тщетно старается облегчить свои страдания через самовнушение ненужности любви к своему любящему Создателю.

Несмотря на то, что тварь могла бы просто игнорировать Бога, всё же она действует в мире, затрагивая всё творение Божие. Именно поэтому в Евангелии говорится на происхождение болезней от действий тёмных сил. Бесы, противясь Божиему замыслу о мире, внедряются в мир и используя данные им полномочия как ангелам. Сама природа ангельская, по слову о. Сергия, не изменилась, но это служение стало противоестественным. Вместо созидания и помощи наблюдается растление и погубление, что, однако, автором называется творчеством зла, в котором духи-противники находят своё самоутверждение.

Множество ипостасей, недовольных своим положением и страдающих от нереализации своего потенциала, объединяются вновь, сохраняя прежнюю (до падения) иерархичность, поэтому как в ангельском, так и в диавольском мире наблюдается разность в степени злобы.

Духи противопоставили себя Богу в акте свободного самоопределения, имея (в той или иной степени) полноту знания о Боге, поэтому такое самоопределение, хотя и не является мертвенно-неподвижным, всё же онтологически неизменно, ибо осознанно. Действие духов в человеческом мире свелось к завлечению человека на такой же путь угасания в любви и эгоцентризма. Человек же, не имея знаний о Боге, не воспротивился Ему, а лишь усомнился вследствие внешнего обмана, поэтому, упав, захотел обратно. Таким образом, познав зло, человек сразу же познаёт и добро, как возвращающую к Богу добродетель.

Подводя итог, можно увидеть, что источник зла о. Сергий Булгаков полагает в свободе, которая ничем и никем не определяется и не ограничивается. Тварь, свободно соучаствуя Богу в процессе творения, сама определяет степень своего несовершенства и, соответственно, сама несёт за это ответственность. В связи с постоянным злодействием злых ипостасей в мире людей необходимо противодействие им через ослабление их силы, то есть, возвращение зла в простую бессильную потенцию.

Список литературы:

1. Булгаков С. Н. Невеста Агнца: о Богочеловечестве. М.: Директ-Медиа, 2006.