РЕЛЯТИВИЗАЦИЯ СТАТУСА МЕДИЦИНСКОЙ НОРМАТИВНОСТИ НА ПРИМЕРЕ РАССКАЗА РЭЯ БРЭДБЕРИ «ПРЕВРАЩЕНИЕ»

Пытаясь дать ответ на вопрос о том, что такое медицина, в первом дефинитивном приближении мы с общей для всех очевидностью признаем, что она – феномен культуры. И потому свою конкретную сущность, свою содержательную характеристику медицина получает только в контексте определенной культурной ситуации. Проще говоря, медицина – исторически подвижное и значит относительное явление. В качестве такового она представляет собой не только совокупность технических методов лечения, но и имплицитный антропологический дискурс, включающий в себя представления о сущности человека, его ценности, роли и месте в мире и т. п.

Именно этот имплицитный антропологический дискурс составляет незримую основу всех нормативных медицинских суждений. Он выступает критериальной базой для определения того, что такое «здоровье» и «болезнь», каковы их отличительные признаки, какова их аксиологическая маркировка и пр. Современному человеку такой анализ на предмет выявления действия скрытых факторов может показаться излишним усложнением, но только потому, что он целиком и полностью инкорпорирован в нынешнюю парадигму, вследствие чего не может взглянуть на нее со стороны и осознать ее относительность.

Чтобы не быть голословными, сошлемся на исследования выдающегося французского историка идей Мишеля Фуко. В своих работах «История безумия в классическую эпоху» и «Рождение клиники» он показывает изменение отношения общественности (общественного сознания) к психическим болезням. Так, в Средние века они воспринимались как проявления божьего наказания за грехи. Вместе с тем никакого презрительного или пейоративного отношения к психически больным людям в то время не практиковалось. Это было обусловлено специфическим религиозным представлением об их особом социальном статусе. Даже негативная печать отмеченности божественным вмешательством вызывала почтительное отношение в религиозном обществе. Поэтому психически больных людей расценивали как «людей божьих», «убогих» (то есть, находящихся у Бога, под божьей опекой). 

Однако уже в Новое Время, в связи с процессами секуляризации, повлекшими ослабление авторитета Церкви и Писания в сознании людей, психические болезни трактовали просто как лишенность разума (безумие) [1, 196]. Трансформация понимания сущности болезней, а также представлений об их статусе нашло отражение в работе всех социальных институтов: от искусства и философии до политики и юриспруденции. Менялись не только художественные образы больных людей, появлялись новые законы, строились специальные заведения и т. д.

Вышеприведенный краткий экскурс в тематику культурологических исследований призван показать и обосновать простой тезис: в смысловом пространстве определенной культуры (культурной эпохи) болезнь – это не всегда плохо, а здоровье – это не всегда хорошо, более того – болезнь и здоровье могут меняться местами и наделяться различными социальными коннотациями. Этот же тезис, только уже другими (художественными) средствами, проводит в своем рассказе «Превращение» (другое название «Куколка») американский писатель-фантаст Рэй Брэдбери.

Рассказ повествует о странном медицинском случае: человек по фамилии Смит покрывается зеленым коконом. По всем официальным медицинским показаниям он должен считаться мертвым. Однако в нем теплится жизнь. Два персонажа рассказа, два врача Рокуэлл и Хартли, изучающие этот странный феномен, занимают по отношению к нему две противоположные мировоззренческие позиции. Хартли считает, что это патология, страшная болезнь, которую невозможно вылечить, и поскольку она может быть заразной, Хартли предлагает убить Смита. Рокуэлл, напротив, не склонен считать происходящую со Смитом метаморфозу чем-то вредным и пагубным. Он расценивает ее как положительную эволюцию человеческого вида, этап перехода в состояние Сверхчеловека:

«Что бы с человеком ни случилось, раз он не вмещается в привычные рамки, значит, болен, – возразил Рокуэл.

– Кстати, это твоя мысль, Хартли, а не моя. Врачи не успокоятся, пока не поставят в каждом случае диагноз и не наклеят ярлычок. Так вот, по-моему, Смит здоров, до того здоров, что ты его боишься.

– Ты спятил, – сказал Макгайр.

– Возможно. Только Смиту, я думаю, вовсе не требуется вмешательство медицины. Он сам себя спасает. По-вашему, это вырождение. А по-моему, рост» [2,283]. 

Налицо очевидный конфликт интерпретаций. Два врача сталкиваются с одним и тем же фактом, однако по причине разности исходных ценностных позиций они истолковывают этот факт противоречивым образом.

Рассказ до последнего момента держит читателя в напряжении, заставляя читателя принимать то сторону Хартли, то сторону Рокуэлла. Брэдбери косвенно, в порядке мысленного эксперимента, помещает нас в ситуацию, в которой во всей полноте проступает ограниченность нашей субъективности. Вопрос, который Брэдбери хоть и не формулирует прямо, но все же риторически задает читателю, звучит так: «Можно ли на основании непонятности нам какого-либо явления расценивать его как негативное?». Конкретизируя этот общефилософский вопрос на примере медицинской практики, Брэдбери спрашивает: «С чего мы взяли, что если с человеком происходит что-то странное и необъяснимое, это обязательно болезнь? Может быть, это наоборот – выздоровление?».

Поскольку своей основной творческой задачей Брэдбери считал расширение горизонтов сознания своих читателей, можно предположить, что медицинский характер случая, описанного в рассказе, объясняется тем, что эта область деятельности позволяет наиболее ярко проиллюстрировать общий смысл. Финал рассказа строится как обман ожиданий: сначала Рокуэлла, потом читателя. Выбравшийся из своего кокона Смит выглядит как обычный человек. В его поведении и речи нет ничего необычного. Он не демонстрирует никаких экстраординарных способностей. На расспросы врачей он отвечает ссылкой на амнезию. В итоге, желавший уничтожить Смита Хартли успокаивается, а разочарованный Рокуэлл смиряется. В последней сцене правота Рокуэлла все же подтверждается, так как Смит действительно трансформировался в некое сверхсущество: «Без малейшего усилия – только чуть вдохнул теплый воздух вокруг – Смит поднялся над землей. Быстро, беззвучно взмыл он ввысь и вскоре затерялся среди звезд, устремляясь в космические дали...» [2, 300].

Несмотря на кажущуюся вольность и легкость фантазии рассказа Брэдбери, теоретическая проблема, поднятая в нем, сегодня становится весьма актуальной. Помимо сдвигов политических парадигм, которые мы наблюдали в недавнем прошлом, специалисты предсказывают наступление в ближайшем будущем момента так называемой технологической сингулярности, после которой вектор общественного и шире цивилизационного движения станет необратимым.

Уже в наши дни техника перестает быть просто орудием преобразования внешнего мира, постепенно превращаясь в инструмент самопреобразования человека. Сегодня на виртуально-идеальном уровне – меняя сознание (феномен клипового мышления, гиперкоммуникации, симулякров), а завтра (кто знает?) – на уровне физическом, когда грезы трансгуманистов станут явью. Вопрос только в том, будет ли она благостной или кошмарной? Как отмечает современный российский философ В. Лекторский, «у современного человека появились возможности «редактировать» собственную генетическую карту, создавать «по заказу» определенные типы человеческих существ, воздействовать на мозговые и психические процессы и т. д.» [4, 3].

Сторонники теории прогресса, с оптимизмом взирающие на достижения науки и техники, полагают, что научно-техническое вмешательство в традиционную антропологическую парадигму приведет исключительно к позитивным результатам: человек станет более совершенным существом как в физическом, так и в психическом отношении. Их оппоненты с вполне оправданным скепсисом возражают им, ставя под вопрос сам статус «человечности» новоявленного существа. В то же время, этим консерваторам можно задать вполне резонный вопрос (в духе Брэдбери): «А что хорошего в том, чтобы быть человеком?». 

Как бы то ни было, технологическая основа современной цивилизации – это факт, который никуда не денется вследствие его ценностного отрицания. Радикальная (а может быть постепенная) реконфигурация экономических, политических и, в конце концов, культурных дискурсов – это будущее современного общества, которое может наступить в скором времени. В свете этих трансформаций вопрос о статусе медицины, о ее основаниях перестанет быть праздным теоретическим вопросом и окажется насущным.

История смены медицинских «эпистем», описанная Фуко, это история вторичных решений, когда вопросы ценностных приоритетов принимались на уровне религиозной, а позже политической идеологии. Быть может, пришло время медицине обрести качество самосознания и прекратить функционировать только как сервисная социальная практика? Возможно, пришло время врачам самостоятельно выбирать пути развития медицины, определять ее контуры, облик, ее судьбу в XXI веке.

Список литературы:

1. Фуко М. История безумия в классическую эпоху / Пер. с фр. И. К. Стаф. М.: АСТ МОСКВА, 2010. – 698 с.
2. Миры Рэя Брэдбери. Т. 6 / Пер. с англ. Рига: Полярис, 1997. – 382 с.
3. Лекторский. В. Возможны ли науки о человеке? // Вопросы философии. – 2015. – №5.