ВОЗМОЖНО ЛИ ОБЪЕДИНЕНИЕ АРАБСКОГО МИРА В ПРОТИВОСТОЯНИИ СЕВЕР-ЮГ?

Многие современные ученые полагают, что противостоянием Севера и Юга можно охарактеризовать современную политическую реальность. Действительно, происходящие в наше время в мире процессы во многом можно объяснить этой конфронтацией, в первую очередь, в ближневосточном регионе.

Для ответа на поставленный вопрос мне потребуется решить следующие задачи:

• Определить, что можно называть «Арабским миром».
• Определить, что являет собой «противостояние Север-Юг».
• Охарактеризовать историю и нынешнее состояние Арабского мира, взаимоотношения между составляющими его государствами, чтобы понять, возможно ли объединение ближневосточного региона.

Для ответа на поставленный вопрос крайне важно определиться с терминами и понятиями. В своей знаменитой работе «Столкновение цивилизаций», в которой изложен один из самых популярных на данный момент концептов международных взаимоотношений, Сэмюэл Хантингтон пишет о конфронтации различных цивилизационных кластеров, имеет место противостояние исламского мира и Запада. Именно феноменом «Исламского Возрождения» и политического подъема исламского мира Хантингтон объясняет существенную долю конфликтов и противоречий в современном мире. Однако, важно понимать, что и в концепции Хантингтона и говоря об объективных социополитических реалиях важно понимать, что исламский мир включает в себя огромные территории и примерно 24 % мирового населения. Помимо арабских стран, где исламская религия зародилась, и основной этнической группой являются арабы, мусульмане составляют большинство в Индонезии (страну с самой большой в мире мусульманской популяцией – примерно 230 миллионов человек), Малайзии, Брунее, Бангладеш, Пакистане, Мальдивах, среднеазиатских республиках (Казахстан, Узбекистан, Таджикистан, Кыргызстан, Туркменистан, Афганистан), Иране, Албании, Турции, Азербайджане, частично признанной Республике Косово, Боснии и Герцеговине. Существенное мусульманское меньшинство проживает в Индии, Эфиопии, Китае, России и Филиппинах. Во многих странах Западной и Восточной Африки, точно оценить религиозный состав населения достаточно сложно, но там также живет много мусульман, иногда составляя большую часть населения страны[5]. При этом само население арабских стран составляет примерно 400 миллионов человек, что является лишь четвертью от всего мусульманского населения планеты. Что касается ближневосточного региона, то в современной статистике и демографии зачастую этот регион определяют, как «MENA» - «Middle East & North Africa», однако в такую классификацию включаются Иран, очевидно, не входящий в арабский мир и Израиль, очевидно, не входящий ни в арабский, ни в исламский миры. Между арабами и другими мусульманскими народами в свою очередь также часто возникали конфликты, где национальный фактор был одним из весьма существенных. В пример можно привести Арабское восстание в Османской империи 1916-1918 годов и Ирано – Иракскую войну 1980-1988 годов. В связи с этим нельзя говорить об исламском мире как о чем-то едином целом. В свою очередь, даже определение «Арабского мира» вызывает значительные затруднения. Организацией, представляющей арабскую нацию на мировой арене, является Лига арабских государств (ЛАГ), которая, согласно Уставу, призвана «укреплять отношения между государствами-членами, координировать их политику в целях достижения сотрудничества между ними и обеспечивать их независимости и суверенитет и, в целом, учитывать и выделять дела и интересы арабских стран» (Pact of the League of Arab States, March 22, 1945) определяет араба, как «человека, чей язык – арабский, который живет в арабоговорящей стране и который в согласии с устремлениями и чаяниями арабского народа». (Francona, 2007) Однако такое определение явно не (они едва ли вписываются хотя бы в один критерий) подходит населению Джибути, Сомали и Федерации Коморских островов, которые тем не менее, входят в ЛАГ. Если брать за опорный факт определения страны как части «арабского мира» то, что арабский язык – государственный в том или ином государстве, то в число арабских стран следует включать Чад, Эритрею и Израиль. Считать эти государства арабскими было бы довольно странно, особенно учитывая тот факт, что одним из стимулов объединения арабских стран в рамках ЛАГ на некоторое время была конфронтация с Израилем, а в Чаде арабы составляют меньше 10% населения страны. Правительство Сирийской арабской республики во главе с Башаром Асадом, контролирующее большую часть территории Сирии своего места в ЛАГ не имеет, хотя Сирия – однозначно арабская страна. В свою очередь даже в странах Арабского полуострова, из-за активной иммиграции, в основном, из Южной и Юго-Восточной Азии, доля арабского населения не такая большая. К примеру, арабы в ОАЭ составляют меньше 30 % фактического населения, а граждан Индии там проживает больше, чем граждан самих Эмиратов. В турецкой же провинции Хатай и иранском Хузестане арабы составляют большинство. Что же касается еще одной «классической» арабской страны, как Ливан, то многие жители этой страны вообще не идентифицируют себя как арабов, а считают себя представителями отдельной нации, или же представителями субэтноса в рамках арабского этноса. Скорее всего, этот факт объясняется сильным колониальным влиянием, крайне пестрым конфессиональным составом и низкой доли мусульман среди арабского населения.

Более того, то, что можно назвать «основной частью» арабского мира разделяется на западную, североафриканскую («Магриб») и восточную, азиатскую (за исключением Египта) части («Машрик» - то есть «там, где восходит Солнце»), каждая из которых очень сильно отличается от другой населением (в Магрибе по сути население представляет собой смесь арабов и берберов), историей (Магриб последние 500 лет почти все время управлялся извне – либо Турцией, либо европейскими державами),и многими другими социокультурными элементами, так даже числа в этих двух регионах используются разные (в Магрибе – современные «европейские» арабские цифры, которыми пользуемся и мы, а в Машрике – «старые» арабские цифры). В связи с этим всем однозначно определить «Арабский мир» крайне сложно.  В своем эссе я буду принимать за «Арабский мир» страны-члены ЛАГ, за исключением Коморских островов, Джибути, Сомали, и, в первую очередь, относящиеся к «Машрику».

Говоря о взимоотношениях на Ближнем Востоке никогда не следует недооценивать религиозный фактор, так как ислам, во-первых, по сути своей, религия крайне политическая, а во-вторых, подавляющая доля жителей региона являются активно верующим населением. В связи с этим, считаю важным, упомянуть, что большая часть населения всего ближневосточного региона – мусульмане – сунниты, однако исключениями из этого являются Иран и Азербайджан, где большинство составляют мусульмане шиитского толка, Ирак, Бахрейн и Йемен, где существуют ярко выраженные шиитские меньшинства, а также Сирия и Ливан, отличающиеся пестрым многоконфессиональным составом, где примечательна доля христиан (особенно в Ливане, где еще 50 лет назад они даже составляли большинство и контролировали большую часть мест в национальном парламенте), а также друзов, армян, алавитов, алевитов, курдов – езидов, мандеев и других этноконфессиональных групп. Христианский фактор важен и в Египте, где копты составляют примерно 10% от общей численности населения страны. Пестрым этническим и религиозным составом обладают почти все ближневосточные страны, однако нигде это не примечательно и важно настолько, как в последних упомянутых мною государствах.

Что касается противостояния «Север-Юг», то тут можно рассматривать как противостояние Глобального Севера и Глобального Юга как совокупности абсолютно различных государств, разделенных по культурному/социальному/экономическому, и, не в последнюю очередь, географическому признаку, так и популярную в наше время концепцию «столкновения цивилизаций». Именно в уже упомянутой мной книге С. Хантингтона содержится мысль о самой межцивилизационной конфронтации, связанной со стремлением сохранить и преумножить цивилизаций свою культурную идентичность в открытом глобализированном мире, где стираются национальные границы. А также именно он предложил мысль об «Исламском возрождении», происходящем сейчас, начиная с 1970-х годов, и, во-многом, в силу своей непредсказуемости, угрожающем другим цивилизациям. Однако тут важно учесть, что в теории С. Хантингтона гораздо большую роль играет религиозный фактор, чем национальный, и благодаря этому в его карте мира все исламские страны являются частью одной большой структуры, и в связи с этим понятие «арабского мира» у Хантингтона достаточно сильно (хоть и не полностью) размывается на фоне других исламских культур. Именно поэтому его концепция не очень подходит для моего эссе.  Если же говорить о разделении Севера и Юга планеты, то действительно, мы видим, что Юг сильно отстает от стран Севера по многим факторам, так, к примеру, большая часть стран ОЭСР и тех стран, кого Всемирный банк называет «high-income economy» (World Bank Country and Lending Groups) находятся в северном полушарии. Канцлер ФРГ Вилли Брандт даже предлагал концепцию линии, по которой теоретически проходит граница развитого Севера и неразвитого Юга, тем не менее, те концепции и установки, которые были предложены в 1960-х годах, зачастую не работают. Данная модель разделения мира никак не учитывает так называемых «азиатских тигров», а также арабских нефтегазовых гигантов – ОАЭ, Катара, Кувейта и Саудовскую Аравию, где благодаря продаже углеводородов уровень жизни «коренного» арабского населения сопоставим с уровнем жизни в Европе. Косвенно экономические показатели определяют и показатели политические, и на них, на мой взгляд, следует уделить особое внимание, так как политический режим коррелирует с уровнем экономического развития – так в рейтинге Freedom in the World, считающийся экспертами одним из основных индексов по оценке уровня гражданских прав и демократизации, (хотя, конечно же, у него также есть свои недостатки) [10, c 44-47] страны Западной и Центральной Европы и Северной Америки регулярно относятся к «свободным», в то время, как все страны Ближневосточного региона, за единственным исключением Израиля, всегда относился к «несвободным» или «частично свободным». (Freedom House, 2018)  Многие полагали, что именно этот фактор является предиктором постоянного нестабильной политической и социальной ситуации в регионе, выражавшейся во внутренних конфликтах и конфликтах со внешним миром, и именно это послужило причиной появления в неоконсервативных кругах США концепции «привнесения демократии на Ближний Восток», активно реализовывавшейся в первом десятилетии XXI века, однако эта позиция показала свою несостоятельность благодаря двум фактам: во-первых, благодаря тому, что в результате Арабской весны сохранились неизменными лишь автократические режимы наследственных монархий, а во-вторых, в арабском мире появилось стабильная демократическая система, в течении нескольких лет относимая экспертами к «свободным» - Тунис. Это доказывает, что сложность политических взаимоотношений в MENA определяется ни низким уровнем развития и распространенностью авторитарных режимов, а спецификой ментальности, безусловно, выражающейся и в политическом плане. В связи с этим возникает вопрос, насколько такой подход применим к культурным и социальным категориям, ведь уровень культурного взаимодействия между развитой Венгрией и развитой Японией крайне низок, и тем более если мы берем случай взаимодействия почти любых стран Юга, не находящимися в одном регионе, например, ЮАР и Египет? На мой взгляд, на данный момент говорить о противостоянии «глобального Севера» и «глобального Юга», как групп стран, сильно схожих по каким-то определенном признакам, не следует. И имеет место лишь, в наше время не так ярко заметное, разделение северных и южных стран по уровню исключительно экономического достатка и связанным с ним показателей.

В данной работе я не могу рассмотреть и изучить всю историю арабского мира и его взаимоотношений с Европой в мельчайших подробностях, поскольку это отдельная и обширная тема, однако стоит упомянуть ключевые моменты - историю взаимоотношений Арабского мира и Европы можно прослеживать еще со времен Мухаммеда, который отправлял письмо византийскому императору, предлагая последнему принять ислам. С Западной Европой же арабы столкнулись чуть позже – во время Арабского завоевания Вестготской Испании в начале VIII века, и с тех пор контакты Ближнего Востока и Европы были постоянными, как в форме культурного обмена и торговли, так и в форме военных конфликтов, так как, во-первых, арабы завоевали существенную часть Южной Европы (в т.ч. Иберийский полуостров, Балеарские острова, Сицилию, Сардинию, Мальту, юг Италии и многое другое) и европейцы в Испании - вплоть до 1492 года отвоевывали эти земли. Но ключевым конфликтом, который сильно изменит историю и Востока и Запада станут Крестовые походы. Именно они определят парадигму взаимоотношения христианской и исламской цивилизации, ведь даже сейчас многие радикалы в исламских странах называют сторонников экспансионистской политики с Запада – «крестоносцами». В свою очередь, сам арабский мир, спустя столетие после образования Халифата стал распадаться на маленькие независимые государства, постоянно конфликтовавшие друг с другом и в таком состоянии, существовал вплоть до объединения существенной части этих земель под знаменем Османской империи в XVI веке. (Фильштинский, 2006) И именно с войны против Османской империи начнется стремление арабов к объединению.

XIX век в Европе в политическом плане можно охарактеризовать подъемом национальных государств и империй. Исключением не стала и Османская империя. После Младотурецкой революции 1908-1909 гг. новое правительство государства сильно увеличило долю турецкого национализма в политике. Усилилась дискриминация не только христианского населения, но и арабов, до этого пользовавшейся весьма широкой автономией под протекторатом Оттоманской порты. В свою очередь, арабы также уже имели национальное самосознание – период интеллектуальной модернизации, характерный, в первую очередь, возрождением национальной литературной традиции, известный, как «an-nahda» произошел еще во второй половине XIX века. Тогда же были основаны первые политические общества, выступающие за независимость арабских стран от Турции. (Майбаум, 1982). Однако реально первым политическим воплощением этой идеи стало объединение арабского мира вокруг шерифа Мекки Хуссейна бен Али, который возглавил Арабское восстание 1916 – 1918 гг., которого поддержала Британская корона. Однако хоть, можно сказать, что восстание отчасти победило, потому что Османская империя в результате поражения в Первой мировой войне, англичане не выполнили своих обещаний и поделили с Францией Ближний Восток согласно секретному на тот момент от арабов соглашению Сайкса – Пико. Самому шерифу Мекки достался лишь Хиджаз – область на западе Саудовской Аравии, где располагаются священные города – Мекка и Медина. Даже тогда Арабский мир не нашел единства, поскольку эмир влиятельного государства Неджд Ибн Сауд поддержал сначала османского султана, а затем, после воплощения в жизнь соглашения Сайкса- Пико, напал на Хиджаз, в результате чего образовалось государство Саудовская Аравия. Однако она находилась под сильным британским влиянием, а остальные арабские страны остались под британским и французским управлением еще следующие 20 – 30 лет.

Второй, и самый сильный всплеск арабского национального пробуждения, произошел после окончания Второй мировой войны и последовавшей за ней деколонизации ближневосточного региона. Ключевой идеей этого движения был панарабизм – стремление объединить все арабские страны в единое федеративное государство. Стоит отметить, что сначала – сразу после ВМВ, арабские страны достигли больших успехов в интеграции – им удалось создать Лигу арабских государств, которая должна была осуществлять взаимопомощь между арабскими странами и не допускать конфликта между ними, а самое главное – у них у всех появился общий враг – государство Израиль, провозгласившее свою независимость в 1948 году. Против него успешно объединились все арабские страны в войне 1947-1949 годов, и косвенно тому способствовала сама политика Израиля – первый премьер министра страны Давид бен-Гурион стремился создать так называемый «Альянс периферии» - объединение неарабских стран ближневосточного региона, в который должен был входить Израиль, Турция, Иран и Эфиопия. (Parsi, 2007) Однако раскол в арабском мире наметился уже в 1950-х годах. Ядром конфликта между арабскими странами стало, во-первых, убийство в 1951 иорданского короля Абдаллы, поддерживающего панарабские идеи, палестинским националистом, а во-вторых, свержение монархии в Египте Движением молодых офицеров во главе с рьяным панарабистом Гамалем Абделем Насером в 1952. В это же время Королевство Ирак, Иран, Пакистан и Британия вошли в так называемый «Багдадский пакт» - прозападный военный альянс на Ближнем Востоке в то время, как Насер и его сторонники решили опираться на социалистические идеи и СССР. Окончательной точкой бифуркации стали «революция 14 июля» в 1958 году, когда в Ираке была свергнута наследственная хашимитская монархия (а хашимиты – потомки прадеда пророка Мухаммада) и расстреляна королевская семья и создание Насером конфедерации «Объединенных Арабских государств», в который входили Сирия, Египет и Йемен (Сирия и Египет в свою очередь создали федеративную Объединенную арабскую республику). Все это не могло не пугать феодальные династические монархии Арабского мира, в первую очередь, Саудовскую Аравию, Иорданию и Марокко и в ходе войны в Ливане эти два блока государств уже, по сути, были по разные стороны, а в гражданской войне в Йемене 1962-1970 годов, между египетскими и саудовскими силами были открытые военные столкновения. (Orkaby, 2017) Социалистическое панарабское движение в свою очередь также не было гомогенным, так как два центра силы пытались возглавить его – с Египет и иракско - сирийская радикальная партия Баас, которая в 1969 свергла нассеристское правительство в Ираке, а в 1966 внутри самой Баас произошел раскол на иракскую и сирийскую фракцию, и основатель Баас Мишель Афляк был приговорен в Сирии к смертной казни. Особняком в этом вопросе стоял Ливан, переживший кровавую Гражданскую войну. Местное христианское население этой страны, как я уже выше упоминал, не идентифицирует себя с арабским миром, а считает свой народ – потомком древнего финикийского народа, принявшего христианство в начале нашей эры. Возможно, именно это стало причиной такого жестокого и кровопролитного противостояния между ливанской милицией и палестинцами в 1980-х, кульминацией чего стала резня в деревнях беженцев Сабра и Шатила в 1982.

Но самым важным фактором разделения Арабского мира был и является Арабо-Израильский конфликт. Несмотря на заявленную солидарность с Организацией освобождения Палестины, Иордания при помощи армии изгнала сторонников ООП со своей территории, так как они провоцировали революцию, но самыми знаменательными моментами были подписания Кэмп-Девидских соглашений между Израилем и Египтом в 1978 и Соглашений в Осло между Израилем и Иорданией в 1994. Именно раскол по израильскому вопросу ознаменовал конец панарабской идее, а вкупе с этим в это время началось то, что Хантингтон называл «Исламским возрождением» и идеи объединить весь арабский мир оказались забыты [1, с. 220- 344]. Противостояния же внутри арабского мира вновь вспыхнули с новой силой в 1990-1991, когда Ирак оккупировал Кувейт и уже в XXI веке, когда заметно вновь активизировалось сирийско-саудовское противостояние.

Что касается недавно произошедших конфликтов, то тут будет уместно вспомнить «катарский дипломатический кризис», произошедший в 2017 году, когда сразу несколько стран – в первую очередь, Саудовская Аравия, Египет и ОАЭ заявили о прекращении дипломатических отношений с Катаром, обвинив последнего в финансировании исламских террористов. Случай с дипломатической изоляцией и торговой блокадой Катара был одним из самых резонансных новостных сюжетов того года. Некоторые современные политологи полагают, что именно в русле конфликта между странами Персидского залива с одной стороны и Катаром с другой, можно будет охарактеризовать политический фон в арабском мире в ближайшее время. [13]

В заключении я хотел бы отметить следующие наблюдения:

Во-первых, само понятие «Арабский мир» и «исламская цивилизация» крайне размыты и являются искусственными теоретическими конструктами, созданными для описания и упрощения тех политических реалий, которые мы видим на Ближнем Востоке. Сам же Ближний Восток крайне смешан и неоднороден (впрочем, на мой взгляд, как и все человеческое общество), и даже если на первый взгляд страну можно внести в ту или иную группу стран, то в итоге часто оказывается, что в ней есть что-то сильно отличающееся от всех остальных стран в этой группе, и поэтому однозначно классифицировать их бывает затруднительно (чему Ливан, ОАЭ и Чад – отличные примеры).

Во-вторых, касательно противостояния Севера и Юга, то действительно можно говорить о разделении этих двух «миров», основываясь на объективных экономических показателях, таких как уровень грамотности, ВВП на душу населения и уровень демократии, но под сомнение можно поставить вопрос о том, имеет ли место именно конфронтация того, что можно называть «глобальным Севером» и «глобальным Югом» и не определяются ли конфликты нашего времени локальными культурными, экономическими и политическими факторами и не имеющими за собой оснований в виде столкновения не просто цивилизаций, а целых кластеров цивилизаций, которые подразумеваются под «Севером» и «Югом». Я полагаю, что на данный момент мы можем наблюдать скорее первое.

В-третьих, учитывая и долгоиграющие исторические и культурные факторы, и текущую политическую обстановку и исторический опыт последних 70 лет, в особенности, времени Холодной войны, когда арабские страны активно пытались объединиться в единое целое под знаменем социализма и солидарности, можно прийти к выводу, что на данный момент между арабскими государствами крайне много политических, экономических, демографических и других различий, что безусловно мешает им не только объединиться в единое государство, но и зачастую даже договориться по самым базовым и принципиальным вопросам, в связи с чем внутри арабского мира постоянно возникают конфликты. Это объясняется во многом тем, что, на мой взгляд, руководство арабских стран, зачастую действовало и действует исходя из национальных экономических интересов, а не романтических устремлений. По моему мнению, это делает дальнейшее углубление политической интеграции арабских стран невозможным.

Тем не менее, никто не знает, как сложится жизнь, и каким будет мир даже через несколько лет. И особенно непредсказуем здесь арабский регион, которому только предстоит оправляться после «Арабской весны» и последовавшей за ней войнами. Кто знает, быть может, необходимость объединения для восстановления региона заставит людей очень сильно измениться и изменить политику стран, в которых они живут? В любом случае, время покажет и уверенные долгоиграющие прогнозы здесь делать очень сложно.

Список литературы:

1. Dawisha, A. (2016). Arab Nationalism in the Twentieth Century. From Triumph to Despair. Princeton University Press.
2. Francona, L. C. (4 Апрель 2007 г.). Who is an Arab? Получено из http://francona.blogspot.ru/: http://francona.blogspot.ru/2007/04/who-is-arab.html
3. Freedom House. (2018). Freedom in the World 2017. Populists and autocrats: The Dual Threat to Global Democracy. Washington DC: Freedom House.
4. Huntington, S. P. (2016). Столкновение цивилизаций и преобразование мирового порядка. Москва: АСТ.
5. Mapping the Global Muslim Population. (7 Октябрь 2009 г.). Получено из Pew Research Center: http://www.pewforum.org/2009/10/07/mapping-the-global-muslim-population/
6. Orkaby, A. (2017). Beyond the Arab Cold War: The International History of the Yemen Civil War, 1962-68. New York: Oxford University Press.
7. Pact of the League of Arab States, March 22, 1945. Получено из The Avalon project: http://avalon.law.yale.edu/20th_century/arableag.asp
8. Parsi, T. (2007). Treacherous Alliance: The Secret Dealings of Israel, Iran, and the United States. New haven and London: Yale University Press.
9. World Bank Country and Lending Groups. Получено из The World Bank: https://datahelpdesk.worldbank.org/knowledgebase/articles/906519
10. А.Ю. Мельвиль, М.В. Ильин, Е.Ю.Мелешкина. (2008). Проекты "Freedom House", проекты "Freedom in the World". В М. И. А.Ю. Мельвиль, Как измерить и сравнить уровни демократического развития в разных странах? (стр. 44-47). Москва: МГИМО - Унfkeверситет.
11. Х. Майбаум (1982). Сирия - перекресток путей народов. Главная редакция восточной литературы.
12. И. Фильштинский (2006). История арабов и Халифата 750-1517 гг. Москва: АСТ.
13. Д. Фроловский (11 Май 2017 г.). Серый кардинал Ближнего Востока. Как маленький Катар покорил большой регион. Получено из Московский центр Карнеги: http://carnegie.ru/commentary/69917