ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МЕТАФОРЫ В РАССКАЗАХ АКУТАГАВЫ РЮНОСКЭ

Наиболее яркими и распространенными средствами в усилении высказывания и добавлении к его логическому содержанию разнообразных экспрессивно-эмоциональных оттенков выступают тропы и стилистические фигуры. Поэтому, рассматривая творчество одного из величайших писателей Японии XX века Акутагава Рюноскэ, мы анализируем использование тропов, в частности метафор, как одного из наиболее образных и ярких видов тропа, на примере трех рассказов: «Расемон», «Муки ада» и «Жизнь идиота», являющихся знаковыми и наиболее яркими рассказами трех этапов его творчества. Целью данной работы является выявить особенность использования метафор Акутагава Рюноскэ в разные этапы его творчества.

Тропы, также тропусы (греч. tropos — оборот), в стилистике и риторике — иносказательное, образное выражение, т. е. всякая форма речи, которая выражает подразумеваемое не прямо и не через фактическое собственно слово, а в стремлении к украшенности, наглядности и живости сказанного передает его через иное, близкое, «переносное» выражение. [10, 89]

Метафора (греч. metaphora — перенос) — один из основных тропов художественной речи. Метафорическим слово или выражение становится тогда, когда оно употребляется не в прямом, автологическом, а в переносном значении. В основе метафоры лежит не названное сравнение предмета с каким-нибудь другим предметом на основании признака, общего для обоих сопоставляемых членов. Поэтическая метафора отличается от примелькавшейся бытовой М. своей свежестью и новизной. [10, 112]

Проделав данную работу, мы обнаружили 118 метафор, из них 29 выраженных одним словом, 75 выраженных словосочетанием, и 14 развернутых метафор.

Можно видеть, что количество метафор, выраженных одним словом, не сильно меняется за все время творчества Акутагавы Рюноскэ. Они составляют от 0,6% до 0,19% от всего текста. Метафоры, выраженные одним словом, объясняются особенностью самого языка, и в основном не носят в себе экспрессивно-эмоциональную окраску. Например, метафора 心持　（こころもち - kokoromochi）, «чувство, настроение», не воспринимается как поэтическая метафора, так как если мы говорим о поэтической метафоре, о метафоре, как о явлении стиля, то в данном слове или сочетании слов должны ощущаться и прямое и переносное значение одновременно, в то время как в данном примере, воспринимается непосредственно переносное значение, без посредничества прямого значения. Безусловно, носитель японского языка не будет воспринимать вначале прямое значение, как «держать сердце, душу», переходя от него к переносному значению «чувство, настроение». В то же время это же слово может быть воспринято как поэтическая метафора, не самими японцами, но иностранцами, в языке которых слово «настроение» образуется не соединением данных слов «держать» и «сердце, душа», а отдельным словом, в том числе и носителями русского языка. Также то, что слово «kokoromochi»　есть в словаре японского языка, показывает, что это один из синонимов слова «気持ち» (kimochi — настроение), и если и было когда-то поэтической метафорой, в современном своем состоянии является метафорой «стертой».

Однако существуют поэтические метафоры, выраженные одним словом. Например, «坊主» («ぼうず» — bouzu) — монах, а также образное определение «бритоголовый». Часто по отношению к своему ребенку в Японии говорят:   «この坊主！» (kono bouzu!), со смыслом «Ах, ты, капризуля!», так как дети в Японии всегда коротко пострижены (4,40). Однако, в рассмотренных в данной работе рассказах таких метафор не встречается, все метафоры, выраженные одним словом являются стертыми метафорами, которые, несомненно, привносят в язык образность, но не являются поэтическими метафорами, в которых образность свежа, и воспринимается не только переносное, но и прямое их  значение. Они объясняются лишь общей образностью японского языка.

Метафоры могут выражаться одним словом, но все же чаще всего выражаются словосочетаниями. Метафор, выраженных словосочетаниями больше чем других и в рассмотренных нами рассказах. Так, в рассказе  «Расемон» встречается 8, в рассказе «Муки ада» — 49, а в рассказе «Жизнь идиота» — 18 метафор, выраженных словосочетанием. Процент такого рода метафор тоже сравнительно стабилен в течение всего творчества Акутагава Рюноскэ. Более того, это наиболее высокий показатель, то есть метафора в виде словосочетаний используется чаще, чем метафоры, выражаемые словами и развернутые метафоры.

В рассказе «Расемон» встречается 8 метафор, выраженных словосочетанием, 1 развернутая метафора и 2 метафоры, выраженных одним словом. Только от этого можно судить о преобладающей частоте использования метафор, выраженных в словосочетании. Среди этих метафор уже не встречаются стертые метафоры, о которых ранее шла речь, они, как правило, являются поэтическими метафорами. Например, о воронах, летавших над воротами, говорится: «輪を描いて…飛び回っている» («わをかいてとびまわっている» — wa wo kaite… tobimawatte iru). Это метафорическое выражение переводится на русский язык так же, буквально: «они  с карканьем описывали круги». То есть здесь имеется в виду, «летали, будто описывая круги», и исходя из траектории полета воронов, получилась такая метафора, которая, так как она описывает объективную реальность и не зависит от языкового сознания, в русском и японском языках звучит одинаково. Но есть также метафоры, которые при переводе теряют свою метафоричность. Например: «夜の底へかけ下りた» («よるのそこへかけおりた» — yoru no soko he kakeorita), что на русский язык было переведено как: «…сбежал… в ночную тьму». Как видно, здесь не отражается метафора «夜の底» (yoru no soko), которое при буквальном переводе означает «дно ночи». Слуга сбежал в темноту, в ночь, а дно чего-нибудь большого, будь то колодец, озеро или что-нибудь другое, есть самое темное место, часто говорится, «дна не видно» и т.д. То есть эта метафора была создана, по принципу сравнения ночной темноты и дна чего-нибудь, где исчезает, сбежав с лестницы, слуга.

Наибольшая частотность употребления метафор, выраженных в виде словосочетаний, среди рассмотренных нами рассказов, встречается в рассказе «Муки ада» (49). Может быть потому, что язык этого рассказа, написанного от имени придворной дамы, очень образный, несколько вычурный, полон сравнений, эпитетов и других видов тропов. Метафор тоже встречается довольно много и среди них есть и такие, которые переводятся на русский язык так же, не меняя составляющих слов, например: «骨と皮» (hone to kawa),   «火の柱» (hi no hashira), которые переводятся как «кожа да кости» и «столб огня» соответственно. Но есть и такие метафоры, которые не могут быть стопроцентно переведены на русский язык и в переводном тексте теряют свой метафорический смысл. «色を失つた» (iro wo ushinatta), «気の毒な» (ki no dokuna), «虫の知らせか» (mushi no shiraseka),    «耳の底» (mimi no soko)… «Побледнел», «жалкий», «что-то подсказывает», «в ушах»… Наверно, наиболее близкий перевод для первой метафоры — это «краска сошла с лица».

В последнем рассмотренном нами рассказе метафор, выраженных словосочетанием тоже достаточно много (18). Очень интересна метафора «荒れ模様の海» («あれもようのうみ» aremoyou no umi — бурное море), которое при буквальном переводе звучало бы «море с узором бури». Это очень красивая и образная метафора, построенная по принципу сравнения поверхности воды с узором, которая, к сожалению, тоже была утеряна при переводе, но если бы даже была переведена, не звучала бы так же элегантно и просто как в японском языке. Следующие метафоры переводятся на русский язык, не теряя своего образного значения: «精神的破産» («せいしんてきはさん» seishinteki hasan - духовное банкротство), «人生のどん底» («じんせいのどんぞこ» jinsei no donzoko — самое дно). Неблагоприятная, неудачная жизнь, сравниваясь с дном чего-то, куда стекается все плохое, называется «дном жизни». В данном рассказе несколько раз встречается метафора «耳を傾ける» («みみをかたむける» — mimi wo katamukeru), которая переводится словом «слушать». Почему не просто «聞きます» (kikimasu), а «耳を傾ける» (mimi wo katamukeru)? Буквальный перевод этого выражения – «склонять ухо», это напоминает то, когда человек, внимательно слушает говорящего, боится что-то пропустить и даже слегка наклоняет ухо к нему. То есть использование данной метафоры придает словосочетанию определенный оттенок, некое настроение. К тому же это выражение просто хорошо звучит. Изобразительно-выразительные средства языка выполняют кроме функции иносказания, создания дополнительного пласта смысла, функцию украшения речи, чтобы она звучала более красиво и приятно для слуха.

Развернутые же метафоры служат практически только для иносказательных целей, для создания образности. Если среди метафор-словосочетаний и тем более метафор слов есть те, которые используются неосознанно, так как превратились в норму речи, развернутая метафора всегда является авторской интенцией, призванной для того, чтобы позволить и помочь читателю понять мысли автора. Развернутая метафора всегда используется осознанно, поэтому по количеству именно развернутых метафор можно судить об уровне образности речи писателя. Количество развернутых метафор в творчестве Акутагава Рюноскэ меняется, более того все время возрастает, и если в рассказе «Расемон» была только одна развернутая метафора, в рассказе «Муки ада» — 3, то в последнем рассказе Акутагава Рюноскэ насчитывается 10 развернутых метафор. Более того, так как этот рассказ состоит из 51 коротких рассказов, которые сами по себе метафоричны и могут рассматриваться как развернутая метафора, однако в данной работе мы выявили лишь те из них, которые в пределах одного предложения показывают определенную образность. Например, метафора из рассказа «Подушка»: «彼は薔薇の葉の匂のする懐疑主義を枕にしながら、アナトオル・フランスの本を読んでゐた – かれはばらのはのにおいのするかいぎしゅぎをまくらにしながら、アナトオル・フランスのほんをよんでいた　— Kare wa bara no ha no nioi no suru kaigishyugi wo makura ni shinagara, Anatoru Furansu no hon wo yonde ita —　Он читал Анатоля Франса, положив под голову благоухающий  ароматом  роз скептицизм.» Здесь проводится параллель между подушкой, которую в буквальном смысле можно положить под голову, и идеей, настроением, которому человек следует, которое тоже можно «подложить под голову» в образном, абстрактном смысле. Данную метафору уже невозможно рассматривать как особенность языка, более того это не типичная метафора, привычная для читателя, автор создает новую связь образов, свежую, не примелькавшуюся поэтическую метафору.

Если сравнить рассмотренные рассказы, то можно увидеть, что количество метафор, выраженных словами и словосочетанием, во всех рассказах примерно одинаково (разница составляет лишь 0,1% ‑0,2%), в то время как разница между употреблением развернутых метафор в рассказе «Расемон» и «Жизнь идиота» довольно значительна и составляет 1,32%. Отсюда можно судить о том, что в течение творчества стиль Акутагава Рюноскэ несколько менялся. Так, в раннем его рассказе «Расемон», в основном употребляются метафоры, выраженные словосочетанием, есть одна развернутая метафора и образность рассказа достигается в основном благодаря устойчивым выражениям, особенностям японского языка, в котором многие образные выражения, потеряв свою художественную силу, стали обыденными. Рассказ «Муки ада», относящийся к середине его творчества изобилует метафорами, опять же в основном выраженными словосочетаниями, но развернутых метафор тоже стало значительно больше. Встречаются метафоры, которые не придают какой-то особый смысл, но украшают речь. Так как данный рассказ написан от имени придворной дамы, есть много украшательств и образных выражений, основанных на внешнем виде, чувствах. Последний же, и в нашей работе и в творчестве автора, рассказ, является наиболее образным, здесь есть много символов, практически каждая фраза метафорична. Не зная биографию писателя, его творчество, сложно выявить и понять все эти метафоры, но даже тех, что были выявлены достаточно много, чтобы судить о развитии его художественного слова. В этом рассказе образность кроется даже не в самом художественном слове, а во всех словах, во всех знаках препинания, между строк.

Список литературы:

1. Акутагава Рюноскэ. М.: Издательский дом «Звонница-МГ», 2001.
2. Акутагава Рюноскэ. Табак и дьявол. С-Пб.: Издательство «Азбука-классика», 2004.
3. Есин А. Б., Ладыгин М. Б., Тренина Т. Г. Большой энциклопедический словарь. М..: Дрофа, 1999.
4. Жукова И. В.. Стилистика японского языка. М.: Восточная литература, 2002.
5. Максимова В. И. Стилистика и литературное редактирование. М.: Гардарики, 2004.
6. Плещенко Т. П., Федотова Н. В., Чечет Р. Г.. Стилистика и культура речи. Минск: НТООО «ТетраСистемс», 2001.
7. Столярова Е. А.. Стилистика русского языка: пособие для подготовки к экзаменам. М.: Примор, 2004.
8. Солганик Г. Я., Дроняева Т. С.. Стилистика современного русского языка и культура речи. М.: Академа, 2002.
9. Солганик Г. Я.. Стилистика текста: учебное пособие. М.: Флинта, 2005.
10. Тамарченко Н. Д.. Теоретическая поэтика. М.: Академия, 2004.
11. Б. П. Лаврентьев, С. В. Неверов. Японско-русский и русско-японский словарь. М.: Дрофа, Русский язык медиа, 2009.
12. Коданся. Японско-русский словарь. 講談社。和露辞典。
13. 広辞典。和英併用。
14. http://www.aozora.gr.jp
15. http://lib.ru
16. http://ru.wikipedia.org
17. http://ja.wikipedia.org