СПЕЦИФИКА СООТНОШЕНИЯ ЯЗЫКОВОЙ И ХУДОЖЕСТВЕННОЙ МЕТАФОРЫ

CORRELATION OF LANGUAGE AND ARTISTIC METAPHOR

Maria Nosoreva

Master’s student, Department of Foreign Languages and Professional Communication, Kursk State University,

Russia, Kursk

АННОТАЦИЯ

В данной статье рассмотрены языковая и художественная метафоры как языковые феномены, проанализированы два противоречивых подхода к их трактовке: как единого объекта изучения или двух самостоятельных объектов.

ABSTRACT

This article considers language and artistic metaphors as linguistic phenomena, two contradictory approaches to their interpretation are investigated: as a single object of study or two independent objects.

Ключевые слова: метафора, языковая метафора, художественная метафора, разный подход к изучению.

Keywords: metaphor, language metaphor, artistic metaphor, different research approach.

Когда в лингвистической литературе пытаются предложить единую теорию метафоры, всегда обнаруживается много противоречивых и дискутируемых аспектов. Одним из таких аспектов является проблема соотношения языковой (далее ЯМ) и художественной (далее ХМ) метафоры. В своей научной работе «Метафора в системе языка» Г.Н. Скляревская отмечает, что вопрос о двойственной сущности метафоры возник в тот самый момент, когда она была впервые отделена от других языковых явлений и описана мыслителями. Эта двойственность заключается в том, что она может быть одновременно поэтической фигурой и средством языка. Цицерон, например, считал языковую метафору первичной, однако, многие другие исследователи пошли по стопам Аристотеля и стали изучать её как «знак отличия» или «украшение». Стоит отметить, что именно Аристотель разработал поэтическую теорию метафоры, которая применялась вплоть до конца XX века. Позже лингвисты и философы вывели её из области поэтики и описали, наконец, как языковой феномен, а не фигуру художественной речи [4, с. 30].

В современной науке едва ли будет оспариваться факт существования двух видов метафор: ЯМ и ХМ. Если мы захотим рассмотреть метафору в рамках художественной литературы или поэзии, то отечественная лингвистика предложит нам следующие термины: поэтическая, творческая, художественная, стилевая, окказиональная, индивидуально-авторская, тропеическая, речевая. В данных терминах можно заметить определённые несоответствия содержанию ХМ: «поэтическая» метафора определённо исключает из рассмотрения метафоры в прозе; «индивидуально-авторская», «окказиональная», «речевая» - не указывает на конкретный вид дискурса и может быть отнесена к метафорам в научной или иной литературе [4, с. 31].

Являясь, по мнению многих исследователей, одной из основных эстетических категорий поэтики, ХМ возникает за счёт прицельного поиска художественных форм выражения мысли. При этом ЯМ всегда возникает стихийно, потому что она заложена в природе самого языка. В лингвистике её рассматривают как комплексную проблему, т.к. она пересекается с различными отраслями науки: теорией номинации, семасиологией, психолингвистикой, лексикологией, лингвостилистикой и др. ЯМ употребляются в речи непосредственно в своей «готовой» форме без каких-либо изменений: их не нужно каждый раз создавать заново, они являются уже сформированными лексическими единицами. Такие метафоры воспринимаются и воспроизводятся людьми абсолютно автоматически, т.к. даже не возникает мысли, что обыденное понятие может иметь переносный смысл. Наиболее подходящим определением ЯМ может стать такое, которое не подчёркивает её образность и объединяет разнообразные явления, диаметрально противоположные ХМ. Таким образом, определить ЯМ можно как «разновидность метафоры, отражающей социальный опыт, имеющей системный характер употребления, обладающей воспроизводимостью и анонимностью» [2, с. 47]. Объективированные ассоциативные связи, которые лежат в основе ЯМ, находят отражение в её коннотативных признаках. Такие связи обычно содержат сведения о культурно-историческом знании языкового коллектива или его обиходно-практическом опыте. Новое смысловое значение, приобретаемое в ЯМ в процессе переноса, обязательно должно вписываться в рамки исходного смыслового значения имени. Многие исследователи указывают также на то, что ЯМ напрямую связана с утилитарной деятельностью человеческого сознания.

Если ЯМ воспринимается «на автомате», то ХМ – «выводит предмет из автоматизма восприятия». В современной науке пока нет единого подхода к решению проблемы соотношения ЯМ и ХМ. Исследователи обычно придерживаются одной из двух различных трактовок такого соотношения:

1) противопоставляют ЯМ и ХМ (такой подход признаёт, что имеются значительные отличия между этими двумя видами метафор, каждая из них становится отдельным объектом для исследований) [3, с. 43];

2) ЯМ и ХМ трактуются во взаимном единстве (при этом подходе отрицаются различия между видами метафор, они представляют собой единый объект исследований) [1, с. 4].

При рассмотрении ЯМ и ХМ в противопоставлении друг другу, сторонники первого концепта настаивают на том, что художественный текст может и так содержать ЯМ, которую затем нужно просто «оживить». Они рассматривают ЯМ и ХМ как разные объекты «семасиологического и стилистического исследования» [7, с. 164]. Один из пионеров советской социолингвистики Б.А. Ларин, например, придерживается в своих работах первого взгляда.

Приверженцы второго подхода считают, что в основе ЯМ и ХМ лежат сходные семантические процессы; что сферы, в которых они могут быть применены - взаимопроницаемы. Наглядно это можно продемонстрировать, когда определённые литературные художественные образы переходят в естественный язык, т.е. трансформируются в своеобразные клише или штампы. Также такой переход может быть осуществлён и в обратном направлении - из общего языка в художественный текст - здесь метафоры вновь обретают свою образность. В.П. Григорьев поддерживает концепцию о взаимном единстве языковой и художественной метафоры. В рамках данного подхода можно кратко остановиться на теории релевантности, в которой между ЯМ и ХМ не существует «нерушимых барьеров»: ХМ являются такой же частью естественного языка, как и ЯМ, и соответствуют общепринятой норме. Важным в разрезе этой теории является принцип релевантности, когда ЯМ и ХМ трактуются с позиции «достижения наилучшего возможного баланса между когнитивным усилием и эффектами интерпретации» [9, с. 614].

Совершенно невозможно постичь сущность ЯМ и ХМ, если не рассмотреть то, как они обе проявляют себя в речи. Б.А. Ларин предложил концепт о противопоставлении естественной и художественной речи, которая, по его мнению: «исключительна по социальной предназначенности и обособлена от нормы живого языка» [3, с. 41]. Художественная речь, согласно его исследованиям, имеет отличительное свойство: вывести из ближайшего словесного окружения значение конкретного слова чаще всего не представляется возможным. При рассмотрении метафоры в рамках художественной речи, она предстаёт многомерным понятием, в то время как в обыденной речи метафора является одномерной. Б.А. Ларин связывал ещё одну особенность художественной речи с «ожиданием новизны, устремлением мысли к тем возможным способам представления, какие противостоят привычному, известному» [3, с. 45].

В своих работах В.Н. Телия таким образом описывала особую контекстуальную обусловленность ХМ: «ХМ может исходить только из конкретного контекста; она появляется, функционирует и распадается вместе с данным контекстом; коннотативные признаки, которые создают ХМ, фокусируются в рамках одного лексического набора единиц» [8, с. 194].

Если мы захотим разобрать саму семантическую структуру любого метафорического значения, то увидим, что ХМ окажется уникальной; по семантической структуре она будет значительно отличаться от прочих ХМ в тексте. Это является ещё одним важным отличием ХМ от ЯМ: в первой - набор семантических элементов безграничен, а во второй - нет.

Следует обязательно отметить, что во многих зарубежных и отечественных научных работах, исследователи видят ХМ и ЯМ единым объектом изучения. Например, В.Н. Телия объясняет подобный подход тем, что: «факты авторского словоупотребления столь же неотъемлемое достояние живого языка, как и нормативно фиксированная сочетаемость слов» [5, с. 12].

Предпосылки двух рассмотренных выше подходов можно найти ещё в работах швейцарского ученого Ш. Балли, который выступил против наиболее авторитетной школы стилистики романских языков своего времени - школы К. Фосслера. Если К. Фосслер видел язык в целом подчинённым авторскому стилю «великих писателей», которые, по его мнению, имеют возможность авторитарно и бесконтрольно менять языковые нормы, то Ш. Балли строго разграничивал «языковую стилистику и индивидуально-авторский стиль». Ш. Балли утверждал, что автор не конструирует непрерывно индивидуальные языковые средства, а опирается во многом в своём творчестве на общенародный язык. Признавая, что художественные образы индивидуальны и являются результатом когнитивных усилий писателя, учёный также отмечал, что все авторские образы базируются на общенародном языке. Вместе с тем, он не отрицал существования некоторых различий между литературным и разговорным языком: он исходил из главенства эстетической функции в одном и коммуникативной - в другом. Можно заметить, что его концепция допускала как единство ЯМ и ХМ, так и их противопоставление [6, с. 25-26].

Нужно признать, для начала, что у ЯМ и ХМ есть общая черта - это способность на основании подобия переносить наименование с одного предмета или явления на другой предмет или явление. Но в то же время если исследовать оба вида метафор в пределах одного текста, то отчётливо прослеживаются характерные отличительные черты, которые им присущи в лингвистическом плане (по коммуникативным, семантическим, функциональным и номинативным свойствам). Если обобщить изложенное выше, то можно представить характерные отличия ЯМ и ХМ в форме следующей таблицы (см. табл. 1):

Таблица 1.

Сравнительные характеристики ЯМ и ХМ

Отмечая противоречивые отношения ЯМ и ХМ, их сходства и различия, можно сделать вывод, что окончательно данный вопрос в лингвистике ещё не решён. Одно остаётся очевидным - метафора является самым продуктивным и распространённым языковым средством, изучение которого приближает исследователей к расшифровке мыслительных процессов человеческого сознания.

Список литературы:

1. Григорьев В.П. Поэтика слова. - М.: Наука, 1979. - 56 с.
2. Жеребило Т.В. Термины и понятия лингвистики: Лексика. Лексикология. Фразеология. Лексикография: Словарь-справочник. - Н.: ООО «Пилигрим», 2011. - 128с.
3. Ларин Б.А. Эстетика слова и язык писателя: избранные статьи. - Л.: Русская речь, 1974. - 285 с.
4. Скляревская Г.Н. Метафора в системе языка / отв. ред. Д. Н. Шмелев. - СПб: Наука, 1993. - 152 с.
5. Телия В.Н. Типы языковых значений: Связанное значение слова в языке / В. Н. Телия. - М.: Наука, 1981. - 269 с.
6. Токарева А.Л. Авторские и языковые метафоры негативных эмоций в современной итальянской художественной прозе: дис. … канд. филол. наук. - М., 2021. - 211 с.
7. Шаваева Ф.Я. Языковая и художественная метафоры. Специфика функционирования метафоры в художественном тексте // Филологические науки. Вопросы теории и практики. - 2016. - № 5-1 (59). - С. 164-167.
8. Языковая номинация / отв. ред.: Б. А. Серебренников, А. А. Уфимцева. - М.: Наука, 1977. - 358 с.
9. Wilson D., Sperber D. Relevance Theory // Ward G., Horn L. (Eds.), Handbook of Pragmatics. - Oxford: Blackwell, 2004. - P. 607–632.