ИНТЕРПРЕТАЦИЯ  СИМВОЛОВ  И  ТЕРМИНОВ  ВОСТОЧНОЙ  ТЕМАТИКИ  В  ПОЭТИЧЕСКОМ  ЦИКЛЕ  «ИСЛАМ»  И.А.БУНИНА  (НА  БАЗЕ  СТИХОТВОРЕНИЙ  «ПУТЕВОДНЫЕ  ЗНАКИ»,  «ПАСТУХИ»,  «КОВСЕРЬ»

Шагаева  Зарина  Абаевна

магистрант  филологического  факультета,  специальность  «Русская  филология»  Евразийский  национальный  университет  им.  Л.Н.  Гумилева,  Республика  Казахстан,  г.  Астана

Нургали  Кадиша  Рустембековна

научный  руководитель,  д-р  филол.  наук,  профессор  Евразийский  национальный  университет  им.  Л.Н.  Гумилева,  Республика  Казахстан,  г.  Астана

E-mail:  zarina_shagayeva@mail.ru

Информацию  о  мусульманской  религии  Бунин  впервые  почерпнул  из  чтения  Корана.  Это  был  Коран  в  переводе  на  русский  язык  К.  Николаева  (1864),  казавшийся  тогда  наиболее  приближенным  к  первоисточнику.  До  этого  издания  Корана  были  неточные  и  неполные,  с  систематическими  пропусками  слов  и  даже  целых  фраз.

Кроме  прочитанных  книг  на  мусульманскую  тематику,  многое  он  почерпнул  из  путешествий  по  мусульманским  странам.  Так,  после  посещения  писателем  Турции,  по  утверждению  В.Н.  Муромцевой-  Буниной,  «ислам  вошел  глубоко  в  его  душу»  [5,  с.  46].

В  период  1902—1909  гг.  в  издательстве  «Знание»  вышло  первое  собрание  сочинений  Бунина.  В  3  томе,  озаглавленном  «Стихотворения  1903—1906»  (Спб,  1906),  отдельный  раздел  отведен  стихотворениям,  связанным  с  притчами  и  сентенциями  Корана,  с  легендами  арабского  Востока.  Раздел  получил  название  «Ислам»  и  состоял  из  девятнадцати  стихотворений:  «Путеводные  знаки»  (1903—1906),  «Пастухи»  (1905),  «Мираж»  (1903),  «Черный  камень  Каабы»  (1903—1905),  «Мудрым»  (1903—1906),  «Зеленый  стяг»  (1903—1906),  «Священный  прах»  (1903—1906),  «За  измену»  (1903—1905),  «Авраам»  (1903—1906),  «Ночь  Аль-Кадра»  (1903),  «Сатана-  Богу»  (1903—1906),  «  жинны»  (1903—1906),  «Зейнаб»  (1903—1906),  «Склон  гор»  (1903—1904),  «Белые  крылья»  (1903—1906),  «Гробница  Софии»  (1903-1905),  «Тэмджид»  (1905),  «  Птица»  (1903—1906),  «Тайна»  (1905).

Данные  девятнадцать  стихотворений  из  раздела  «Ислам»  в  1912  году  были  переизданы  в  книге  Бунина  «Стихотворения  1903-1906гг.,  однако  не  выделены  под  общим  названием  («Ислам»).  Следует  отметить,  что  состав  стихотворений  остался  тем  же,  но  поменялась  последовательность  двух  последних  стихотворений  цикла  (сначала«  Тайна»,  потом  «Птица»).  Третий  раз  эти  стихотворения  издавались  в  том  же  составе  и  той  же  последовательности,  но  без  общего  заглавия  «Ислам»  в  1915  году  в  полном  собрании  сочинений  писателя  [2,  т.  3,  с.  57—66].

В  рамках  данного  исследования  будет  проанализирована  символика  и  терминология  трех  первых  поэтических  произведений  цикла  «Путеводные  знаки»,  «Пастухи»  и  «Ковсерь»,  где  ярко  выражены  примеры  арабо-  мусульманской  терминологии.

Первым  в  данном  разделе  писатель  помещает  стихотворение  «Путеводные  знаки»  (1903—1906).  Из  использованных  в  стихотворении  «восточных»  терминов  нам  интересны  будут  только  взятые  из  Корана:  «Путеводные  знаки»,  «Агарь».

«Путеводные  знаки»  упоминаются  еще  в  эпиграфе,  который  у  Бунина  звучит  так:  «Он  ставит  путеводные  знаки»  (Коран,  16/  часть  16-го  аята).  В  ряду  таких  знаков  Бунин  подразумевает  звезды,  на  пути  «от  Газа  до  Анрима»,  древнейших  арабских  городов:  «Бог  для  ночных  паломников  в  Могребе/  Зажег  огни-  святые  звезды  Пса».  Могребом  Бунин  называет  Магриб.  По-  арабски  это  слово  имеет  два  значения:  1)  Арабский  Запад;  2)  само  название  страны  Марокко.

«Зажег  огни-  святые  звезды  Пса»  —  в  Коране  есть  аят,  подтверждающий,  что  именно  Бог  «зажег  звезды»:  «И  что  он  —  Господь  Сириуса»  (Коран,54/49).  Сириус-  самая  яркая  звезда  в  созвездии  Пса.  Благодаря  ее  голубому  свечению,  боясь  ее  и  благоговея  перед  ней,  язычники  поклонялись  ей,  как  Богу.  И  поэт  словно  оживляет  языческую  традицию  —  приветствует  звезды:  «Привет,  тебе,  сверкающая  в  небе,/  Алмазно-  синяя  роса!».

Среди  знаков  на  пути  пилигрима  встречаются  напоминающие  о  древности  камни  и  кости  («Путь  по  пескам  от  Газы  до  Арима/  Бог  оживил  приметами  как  встарь»,  «Костями  Бог  усеял  все  дороги».)  Камни  эти  столь  древни,  что  ведают  историю  Агари  —  матери  Измаила,  сына  Авраама:  «Привет  вам,  камни  —  четки  пилигрима/В  пустыне  ведшие  Агарь!».  Согласно  Корану,  Ибрагим,  мусульманский  пророк  (в  Библии  Авраам)  долгое  время  жил  со  своей  бездетной  женой  Сарой.  Желая  продолжить  свой  род,  взял  в  жены  ее  служанку  Хаджар  (библейскую  Агарь).  От  этого  союза  родился  сын  Исмаил.  Позже  у  Сары  родился  сын  по  имени  Исаак.  Через  некоторое  время  Бог  повелел  Ибрагиму  принести  в  жертву  своего  сына  (согласно  Корану,  это  был  Исмаил,  согласно  Торе  —  Исаак)  [3,  с.  116].

Таким  образом,  нетрудно  заметить,  что  стихотворение  проникнуто  древностью,  которая,  по  авторскому  замыслу,  оставила  свои  следы  для  всех  времен.  Автор  изображает  эту  связь  прошлого  с  настоящим,  уважительно  приветствуя  встречающиеся  на  пути  кости,  словно  обращаясь  к  живым  их  обладателям:  «Привет  вам,  почивающие  в  Боге,  нам  проторившие  пути!»

За  «Путеводными  знаками»  И.А.  Бунин  расположил  стихотворение  «Пастухи»  (1905).  Из  «Восточных  слов»  в  этом  стихотворении  мы  рассмотрим  значения  слов:  «Вечный»,  «Коран»,  «намаз»,  «баранта». 

«Вечный»  (в  арабском  языке  является  именем  существительным)  —  один  из  эпитетов  Бога  —  одно  из  его  99  «наипрекраснейших  имен»,  указанных  в  Коране.  Бунин  подчеркивает,  что  это  не  просто  эпитет,  а  имя,  и  пишет  его  с  заглавной  буквы:  «Разверзни  же,  Вечный,  над  пустыней/  Книгу  звезд  небесных  —  наш  Коран».

Концепция  Бога  в  исламе  четко  выражена  в  112-й  суре  Корана,  утверждающей  что  ислам-  религия  единобожия  [4,  с.  107].  Но  именно  эпитет  «Вечный»  не  случайно  привлек  Бунина.  Видимо,  поэт  выбрал  это  слово  как  отражающее  его,  бунинскую,  поэтическую  мысль,  как  одну  из  тем,  всего  его  творчества  —  связь  с  духовным  миром  древности.  В  данном  случае,  речь  идет  об  арабской  пустыне,  живущем  там  племени  арабов-мусульман.  Подчеркивая  древнее  устроение  общества  —  племенное  —  поэт  использует  более  точное  слово,  не  «арабы»,  а  баранта  —  что  в  переводе  с  тюрсщ-татарского  означает  «племя».

Распространение  ислама  началось  с  древних  времен,  основы  которого  собраны  в  Коране,  в  поэтично  названном  стихотворении  «Книга  звезд  небесных»  также  прослеживаются  реминисценции  из  Корана.  Данный  бунинский  эпитет  не  лишен  смысла.  Еще  до  ислама  арабы  верили  в  звезды,  гадали  по  ним.  По  звездам  предсказывали  будущее,  существовала  целая  система  древней  арабской  астрологии-  хотя  в  Коране  дается  запрещение  пользоваться  ею  (Коран,  67/5),  ислам  приписывает  знания  об  этом  только  Богу.

Любопытно,  что  первоначально  стихотворение  предшествовал  эпиграф  («Просветляйтесь  молитвой  в  час  заката»  Коран),  взятый  из  Корана  (Коран,  17/1),  но  после  первой  публикации  Бунин  его  убрал.  Можно  предположить,  что  потому,  что  не  хотел  ограничиваться  упоминанием  только  одной  молитвы-  на  закате,  поскольку  Коран  призывает  верующих  молиться  пять  раз  в  день.  Потому  стихотворение  в  оглавлении  указывается  по  первой  строчке:  «Тонет  солнце,  рдяным  углем  тонет…».  Но,  тем  не  менее,  как  подчеркивалось  прежде  в  эпиграфе,  речь  о  молитве  именно  на  закате.  Этому  подтверждение-  пейзажные  зарисовки:  «Тонет  солнце,  рдяным  углем  тонет/  За  пустыней  сизой».  И  в  предчувствии  надвигающейся  ночи:  «Дремлет,  клонит/  Годовы  баранта».

Далее:  «Близок  час:  /Мы  проводим  солнце»  —  весьма  точный  намек  на  время  «магриб»  (то  есть  вечер,  закат),  время  четвертой  из  пяти  обязательных  молитв  в  исламе.  В  мусульманской  среде  молитву  чаще  всего  называют  тюрко-татарским  словом  «намаз».  Это  же  слово,  еще  более  усиливающее  колорит  правдоподобия,  использует  и  Бунин:  «И  свершим  под  звездным,  темным,  синим/  Милосердным  небом  свой  намаз».  Далее  встречается  еще  одна  деталь  заката:  «На  вечерней  тверди,  темно-синей…».  Эти  неоднократные  повторы  напоминают,  что  все,  описываемое  Буниным,  происходит  вечером.  Но  целиком  молитва  не  описывается,  упоминается  лишь  низкий  поклон  —  когда  мусульманин  встает  на  колени,  головой  (лбом),  кистями  рук  и  стопами  ног  упираясь  о  землю.  Любопытно,  что  и  само  слово,  обозначающее  это  движение  («саджяда»)  в  переводе  с  арабского  означает  не  только  поклон,  но  и  поклонение  [1,  с.  97].  Посмотрим,  как  это  у  Бунина:  «И  склонив  колени,  мы  закроем/  Очи  в  сладком  страхе,  и  омоем/  Лица  холодеющим  песком».

Бунин  поэтически  обыгрывает  и  то,  что  перед  каждым  следующим  движением  намаза  мусульмане  словесно  возвеличивают  Бога  в  определенной  формуле:  «И  возвысим  голос,  и  с  мольбою/  В  прахе  разольемся  пред  тобою».

Последние,  завершающие  строки  стихотворения  автор  посвящает  так  называемому  «состоянию  фона»  —  «растворению»  в  молитве,  погружению  в  нее.  Настоящий  божественный  экстаз  —  редкое  явление,  его  способен  ощутить  далеко  не  каждый  верующий.  Бунина  поразила  вера  арабских  пастухов,  растворившихся  в  молитве,  с  волной,  достигшей  берега  и  утонувшей  в  песке:  «…И  с  мольбою/  В  прахе  разольемся  пред  тобою,/  Как  волна  на  берегу  морском».

Интересно,  что  под  заглавием  «Пастухи»  данное  стихотворение  печаталось  лишь  в  первых  публикациях.  Далее,  в  последующих  переизданиях  стихотворение  печаталось  без  названия  и  даже  без  коранического  эпиграфа.

Почему  сняты  автором  первоначальные  названия  («Пастухи»,  «Пастухи  пустыни»)  и  эпиграф  (Коран,  9/78)  —  вполне  понятно.  Эти  пастухи  —  представители  племени  арабов-  сами  по  себе  не  являются  объектом  внимания  поэта.  И  хотя  речь  в  стихотворении  идет  о  молитве,  совершаемой  ими,  не  это  хочет  донести  до  читателя  Бунин.  А  то,  что  самые  простые,  самые  обычные  люди,  живущие  в  сложных  условиях  —  в  пустыне,  чье  ежедневное  занятие  —  пасти  верблюдов,  обладают  высокой  духовностью.  Именно  их  глубокая  вера  потрясла  поэта-  путешественника,  когда  он  увидел  их  коленопреклоненными  во  время  совершения  молитвы.

В  стихотворении  «Ковсерь»  (1903)  употреблены  четыре  коранических  термина:  «Ковсерь»,  «Джиннат»,  «Аллах»  (см.  также  в  стихотворении  «Черный  камень»),  «Сакар»  (в  самом  стихотворении  расшифровывается:  «адский  огонь»).

Слово  «Ковсерь»  указывается  еще  в  эпиграфе:  «Мы  дали  тебе  Ковсерь»  (Коран  ,108/1).  Следует  обратить  внимание  на  важную  деталь:  арабское  слово  «аль-каусар»  (У  Бунина  «Ковсерь»)  может  иметь  несколько  значений,  как  например,-  «изобилие»,  «изобилие  добра»  или,  другими  словами,  добро  в  изобилии,  Коран  и  мудрость  [3,  с.  243].

Бунин  под  словом  «Ковсерь»  понимает  собственно  райскую  реку,  как  поясняется  это  слово  в  Коране,  которым  он  пользовался.

Важно  отметить,  что  в  первой  публикации  это  стихотворение  имело  название  «Мираж».  Действительно,  речь  идет  о  мираже  в  пустыне  в  третьем  катрене:  «И  в  знойный  час,  когда  мираж  зеркальный  /  Сольет  весь  мир  в  один  великий  сон,  —  /  В  безбрежный  блеск,  за  грань  земли  печальной,/  В  сады  Джиннат  уносит  душу  он».  Слово  «Джинат»  (а  правильнее  было  бы  «Джаннат»,  поскольку  в  арабском  языке  существует  два  разных  слова:  «джинан»-сады  и  «джаннат»-райские  сады)  означает  «сад»  —  в  Коране  одно  из  обозначений  рая.  А  в  раю,  по  Корану,  течет  райская  река.  Образ  реки,  воды  совершенно  логичен  здесь,  ведь  путнику,  измучившемуся  жаждой,  в  пустыне  мерещится  именно  вода.

Потому  заканчивает  Бунин  свое  поэтическое  размышление  «рекой  всех  рек,  лазурной  Ковсерью»,  подчеркивая,  что  рай  даруется  всем  достойным  людям,  независимо  от  племени,  страны  и  т.  д.:  «А  там  течет,  там  льется  за  туманом/  Река  всех  рек,  лазурная  Ковсерь,/  И  всей  Земле,  всем  племенам  и  странам/  Cулит  покой».  Надо  лишь  следовать  религиозной  заповеди  смирения,  которую  автор  выражает  в  словах,  перефразирующих  многочисленные  упоминания  в  Коране:  «Терпи,  молись  и  верь».

Но  не  о  мираже  как  таковом  стихотворение  Бунина.  Такое  название,  видимо,  показалось  автору  не  отражающим  всех  тех  мыслей  и  чувств,  вложенных  в  стихотворение.  Следуя  эпиграфу,  в  котором  говорится  о  райской  реке,  Бунин  пытается  развить  эту  мысль  до  вселенского  масштаба.  Благодаря  последнему  катрену  эта  река  получает  смысл  «реки  жизни»  райской  реки  как  дара  за  добрые  дела  в  этой  жизни  и  т.п.  Сменив  название  стихотворению,  автор,  таким  образом,  делает  смысл  произведения  более  широким,  на  кораническом  примере  показывающим  основную  мысль  автора:  стремление  человека,  независимо  от  его  принадлежности  к  какой-нибудь  нации  или  религии,  к  чистоте,  к  духовному,  к  хорошему  образу  жизни.

Список  литературы:

1. Баранов  Х.К.  Арабско-русский  словарь/  Под  ред.  В.А.  Костина.  М.:  Валерий  Костин,  2001  —  97  с.
2. Бунин  И.А.  Полное  собрание:  В  6  т.  Петроград:  товарищество  А.Ф.  Маркс,  —  1915  —  т.  3,  —  с.  57—66.
3. Коран  Священный:  двуязычное  издание  (переработанное)  /Пер.с  араб.  Маулана  Мухаммад  Али,  пер.  с  англ.  А.  Садецкий.  США.-Лахор  Инк:  Ахмадийа  Анжуман  Ишаат  Ислам,  1997  —  243  с.
4. Коран  /  Пер.  с  араб.  Акад.  И.Ю.  Крачковского;  Предисл.  к  изд.  1963  г.  В.  Беляева,  П.  Грязневича.  М.:  Раритет.  1990  —  124  с.
5. Муромцева-Бунина  В.Н.  Жизнь  Бунина,  1870—1906.  Беседы  с  памятью  /  Сост.,  ппредисл.  И  примеч.  А.К.  Бабореко.  М.:  Советский  писатель.  1989  —  46  с.