МЕТАФОРИКА  И  МИФОПОЭТИКА  НАЗВАНИЯ  ПЬЕСЫ  А.Н.  ОСТРОВСКОГО  «ЛЕС»

Жегалова  Ксения  Олеговна

студент  4  курса,  филологический  факультет  АлтГПУ,  РФ,  г.  Барнаул

E-mail:  njoyksushka@rambler.ru

Габдуллина  Валентина  Ивановна

научный  руководитель,  д-р  филол.  наук,  профессор,  филологический  факультет  АлтГПУ,  РФ,  г.  Барнаул

Для  читателя  заглавие  является  основным  источником  информации  о  следующем  за  ним  тексте.  «Именно  заглавие  более  всего  формирует  у  читателя  предпонимание  текста,  становится  первым  шагом  к  его  интерпретации»  [1,  с.  107].  Названия  пьес  Островского  всегда  метафоричны  и  выполняют  важную  функцию  в  раскрытии  авторской  идеи.  Название  пьесы  «Лес»  не  является  исключением.  На  протяжении  действия  автор  последовательное  раскрывает  метафорическое  значение  названия  и  создает  мифопоэтический  подтекст,  связанный  с  образом  леса  в  мировой  мифологии  и  обрядовой  традиции.

Фоном  первой  сцены  пьесы  становится  перекресток  лесных  дорог,  на  котором  встречаются  странствующие  провинциальные  актеры  —  Счастливцев  и  Несчастливцев.  Скрещение  дорог  представляется  как  возможность  выбора  жизненного  пути.  Но  выбор  предопределен,  его  можно  узнать  из  ремарки  пьесы:  «низенький  пень,  за  столбом,  в  треугольнике  между  дорогами,  по  вырубке  мелкий  кустарник  не  выше  человеческого  роста»  [2,  с.  89].  И  пень,  и  невысокий  кустарник  метафорически  и  семантически  созвучны  с  названием  усадьбы  Пеньки,  куда  и  направятся  путники.

Действие  пьесы  завязано  на  покупке  /  продаже  леса.

Лес  символизирует  глухую  провинциальную  жизнь  и  одновременно  душевную  непросветленность,  грубые  чувства  и  поступки  обитателей  усадьбы.  Эта  символика  ясно  проявляется  в  последнем  монологе  Несчастливцева:  «Зачем  мы  зашли,  как  мы  попали  в  этот  лес,  в  этот  сыр-дремучий  бор?  Зачем  мы,  братец,  спугнули  сов  и  филинов?»  [2,  с.  151].

Глухоту  нравов  подчеркивает  и  Карп  в  действии  третьем,  явлении  четвертом:  «Живем  в  лесу,  молимся  пенью,  да  и  то  с  ленью»  [2,  с.  104].  Тут  мы  слышим  голос  самого  Островского,  который  в  ранний  период  своего  творчества  был  связан  со  славянофильством.  Ко  времени  написания  пьесы  «Лес»,  его  отношение  к  славянофильству  стало  более  критичным,  о  чем  свидетельствует  и  указанная  реплика.  Из  слов  Карпа  перед  нами  открывается  мифологический,  языческий  обряд  поклонения  идолам  (пням),  что  интерпретируется  как  примета  отсталости  и  отказ  от  развития.

Таким  образом,  с  мифологической  точки  зрения,  жители  усадьбы  не  просто  «лесные»  (глухие,  отрешенные  от  социальной  жизни),  но  и  связаны  с  потусторонним  миром.  Пребывая  в  маргинальном  состоянии,  они  закрываются  от  общества  «лесной  завесой»,  тем  самым  образуя  свой  мир,  со  своими  жителями,  законами  и  порядками.

Усадьбе  Гурмыжской  Островский  дает  сатирическое  название  «Пеньки»  реально  существовавшей  одноименной  усадьбы  в  Кинешемском  уезде.  Это  название  символично,  потому  что  помещица  распродает  свой  лес,  который  собираются  вырубить.  Т.  е.  с  самого  начала  указывается,  что  от  ее  владений  останутся  только  пеньки,  она  останется  ни  с  чем.  Сами  по  себе  пни  являются  уже  мертвыми  деревьями,  из  которых  формирование  новых  пород  в  дальнейшем  не  произойдет.  Так  и  усадьба,  имея  название  Пеньки,  остановилась  в  своем  развитии,  обречена  на  гибель.  Название  усадьбы  метафорично  переплетается  с  характером  самой  хозяйки.  Гурмыжская  только  представляется  переживающей  и  добродетельной,  так  и  ее  имение  только  кажется  идиллией.  Но  эта  лживая  идиллия,  воплощенная  в  характере  Гурмыжской,  раскрывается,  как  и  ее  лес,  существующий  почти  что  на  вырубке.  Эту  же  функцию  несут  и  названия  пустошей  Горелой,  Паленой  и  Пылаевой.  Т.  е.  лес,  как  таковой,  не  изображается,  а  предстает  только  то,  что  от  него  осталось:  пеньки  да  огарки.  Усадьба  Гурмыжской  символизирует  смену  общественного  строя,  деградацию  российского  общества.

Лес  «сводит»  Петра  и  Аксинью,  т.к.  именно  из-за  покупки  Восмибратовым  леса  у  Гурмыжской,  отец  с  сыном  приезжают  в  Пеньки,  где  и  встречаются  Петр  и  Аксюша. 

Петр  хочет  совершить  самоубийство  именно  в  лесу,  повеситься  на  дереве.  Он  то  и  дело  высматривает  нужный  крепкий  сук.  Не  зря,  по  поверьям,  через  лес  проходит  путь  в  мир  мертвых,  именно  там  находится  вход  в  нижний  мир.  Также  лес  связан  с  обрядом  инициации,  т.  е.  переходом  на  новую  ступень  развития  через  смерть.  В.  Пропп  в  своем  труде  «Исторические  корни  волшебной  сказки»  писал:  «Обряд  посвящения  производился  всегда  именно  в  лесу.  Это  —  постоянная,  непременная  черта  его  по  всему  миру.  Там,  где  нет  леса,  детей  уводят  хотя  бы  в  кустарник.  Связь  обряда  посвящения  с  лесом  настолько  прочна  и  постоянна,  что  она  верна  и  в  обратном  порядке.  Всякое  попадание  героя  в  лес  вызывает  вопрос  о  связи  данного  сюжета  с  циклом  явлений  посвящения»  [3,  с.  150].

Интересна  интерпретация  леса  в  словах  Восмибратова:  «ведь  с  лесом,  сударыня,  поверите  ли,  только  грех  один;  крестьянишки  воруют  —  судись  с  ними.  Лес  подле  города,  всякий  беглый,  всякий  бродяга  пристанище  имеет,  ну  и  для  прислуги  тоже,  для  женского  пола…  Потому  как  у  них  грибной  интерес  и  насчет  ягоды,  а  выходит  совсем  напротив»  [2,  с.  83].  Лес  в  его  представлении  —  место  совершения  всех  грехов.

Второе  действие  начинается  с  лесных  декораций.  На  дереве  прячется  мальчик  Теренька,  наблюдавший  за  безопасностью  влюбленных.  Т.  е.  дерево  в  данном  контексте  помогает  скрыться.  В  действиях  Тереньки  раскрывается  суть  его  «говорящего»  имени  —  он  тетерев,  который  сидит  на  дереве.  Даже  Петр  говорит:  «…кто-нибудь  застрелит  вместо  тетерева»  [2,  с.  89].

Нужно  заметить,  что  помимо  леса  в  сюжет  входит  такое  место  действия,  как  сад.  Сад  выступает  «одомашненным»  лесом.  «В  психологии  сад  —  символ  сознания,  в  противоположность  пустыне  бессознательного,  а  также  ограждающего  женского  принципа.  Часто  используется  как  метафора  любовного  рая,  созданного  влюбленным»  [4].

Сад  является  постоянным  местом  тайных  встреч  Петра  и  Аксюши.  Также  в  саду  гости  ожидают  разрешения  войти  в  дом  Гурмыжской.  Хозяйка  постоянно  отправляет  гостей  погулять  в  сад,  дабы  рассказать  какой-либо  секрет.  В  саду  едят  Счастливцев  и  Несчастливцев.  В  саду  рассказываются  сны  и  секреты,  чего  в  доме  говорить  не  позволено.  Сам  по  себе  сад  является  продолжением  дома:  усадьба  —  у  сада.  Таким  образом,  сад  в  пьесе  является  местом  отчуждения  от  устоев  дома.  Но  в  данной  пьесе  в  ремарках  он  характеризуется,  как  «старый  густой  сад»,  т.  е.  с  одной  стороны,  сад  связывает  обитателей  усадьбы  с  традицией,  с  другой  стороны,  одичавший  без  ухода  сад  становится  символом  разрушения  культуры,  нравственных  устоев  дворянской  жизни. 

В  пьесе  используются  также  метафорические  сравнения  персонажей  с  лесными  растениями  и  деревьями,  за  счет  чего  углубляется  метафорика  образа  леса.  Так,  Милонов,  говоря  тост  в  честь  молодоженов,  сравнивает  их  с  деревьями:  «…Суровый  гранит  и  меланхолический  плющ,  несокрушимый  дуб  и  нежную  повилику»  [2,  с.  146].  Традиционно  невеста  ассоциируется  с  нежной  повиликой  и  плющом,  являющимися  сорными  растениями  из  семейства  вьюнковых.  «В  позднем  христианском  искусстве  плющ  был  символом  преданности,  так  же  как  и  вечной  жизни  (что  основано  на  том  факте,  что  он  продолжает  расти  на  погибших  деревьях)»  [4].  Невеста,  аналогично  данным  растениям,  «обвивает»  своего  избранника,  который  и  становится  ее  опорой  на  всю  жизнь.  В  образе  дуба  и  гранита  предстает  жених.  Джек  Тресиддер,  в  своем  словаре  символов,  толкует  образ  дуба  как  «мощь,  выносливость,  долголетие,  благородство»  [4].  Он  говорит  о  том,  что  этот  образ  был  центральным,  потому  что  дуб  способен  выдержать  удар  молнии.  Дуб  ассоциируется  с  осью  мира  и  считается  мужским  атрибутом.  По  греческой  легенде,  у  Геракла  была  дубовая  палица.  Однако  в  словах  Милонова  слышится  ирония,  насмешка,  та  как  в  его  речи  мужское  и  женское  поменялось  местами:  Буланов  —  жених  меланхоличен  и  нежен,  в  то  время  как  Гурмыжская  —  невеста  сурова  и  несокрушима.  Антропоморфизация  растений  придает  комизм  образам  молодоженов.

Также  интересен  финал  пьесы.  Именно  там  раскрывается  истинная  роль  Несчастливцева.  Он  цитирует  героическую  пьесу  Шиллера  «Разбойники»,  в  которой  Карл  фон  Моор  разбойничает  в  лесу,  грабя  богатых  и  отдавая  деньги  бедным.  Так  и  Несчастливцев  выступает  в  роли  справедливого  разбойника,  вернув  деньги  Гурмыжской  и  сделав  счастливой  Аксюшу.  В  устах  Несчастливцева  лес  становится  отражением  человеческой  безнравственности,  жестокости.

Образ  леса  метафорически  раскрывается  на  протяжении  всей  пьесы:  в  авторских  ремарках,  в  описании  места  действия,  в  словах  героев.  Лес  в  пьесе  Островского  имеет  различные  коннотации:  это  и  разрушение  мира  русской  усадьбы,  и  упадок  нравственных  ценностей  дворян,  и  аллегория  человеческой  жестокости.  Таким  образом,  лес  Островского  предстает  перед  читателем  многофункциональным  и  символичным  образом,  в  котором  органично  переплетаются  фольклорные,  мифологические,  литературные,  биографические  и  исторические  мотивы.

Список  литературы:

1. Введение  в  литературоведение:  Учеб.  пособие  /  Л.В.  Чернец,  В.Е.  Хализев,  А.Я.  Эсалнек  и  др.;  под  ред.  Л.В.  Чернец.  М.:  Высшая  школа,  2004.  —  680  с.
2. Островский  А.Н.  Бесприданница.  Лес.  Волки  и  овцы.  Ярославль:  Верх.-Волж.  кн.  изд.,  1973.  —  240  с.
3. Пропп  В.Я.  Исторические  корни  волшебной  сказки.  М.:  Лабиринт,  2000.  —  333  с.
4. Тресиддер  Д.  Словарь  символов  /  Д.  Тресиддер;  пер.  с  англ.  С.  Палько.  М.:  Гранд:  Фаир-Пресс,  1999.  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/JekTresidder/index.php  (дата  обращения  02.04.2015).