Телефон: 8-800-350-22-65
WhatsApp: 8-800-350-22-65
Telegram: sibac
Прием заявок круглосуточно
График работы офиса: с 9.00 до 18.00 Нск (5.00 - 14.00 Мск)

Статья опубликована в рамках: XVII Международной научно-практической конференции «Научное сообщество студентов XXI столетия. ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ» (Россия, г. Новосибирск, 06 февраля 2014 г.)

Наука: Филология

Скачать книгу(-и): Сборник статей конференции

Библиографическое описание:
Нургалиева К.Р. ПРОСТРАНСТВО В ХУДОЖЕСТВЕННОМ МИРЕ РАССКАЗА Д. БАКИНА «СТРАЖНИК ЛЖИ» // Научное сообщество студентов XXI столетия. ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ: сб. ст. по мат. XVII междунар. студ. науч.-практ. конф. № 2(17). URL: http://sibac.info/archive/guman/2(17).pdf (дата обращения: 29.03.2024)
Проголосовать за статью
Конференция завершена
Эта статья набрала 0 голосов
Дипломы участников
Диплом лауреата
отправлен участнику

ПРОСТРАНСТВО  В  ХУДОЖЕСТВЕННОМ  МИРЕ  РАССКАЗА  Д.  БАКИНА  «СТРАЖНИК  ЛЖИ»

Нургалиева  Карина  Рустамовна

студент  3  курса,  кафедра  политики,  социальных  технологий  и  массовых  коммуникаций  БФУ  им.  И.  Канта,  РФ,  г.  Калининград

E-mail: 

Луговой  Сергей  Валентинович

научный  руководитель,  канд.  философ.  Наук,  доцент  БФУ  им.  И.  Канта,  РФ,  г.  Калининград

 

Особенности  организации  пространства  в  художественном  мире  рассказа  «Стражник  лжи»  отражают  специфику  постмодернистского  видения  мира.  Хаос,  царящий  в  душе  героя,  находит  свое  воплощение  и  в  пространстве.  Фрагментарность,  мозаичность,  отсутствие  иерархичной  структуры  и  четких  границ,  взаимопроникновение  различных  типов  пространств  свидетельствует  о  невозможности  обретения  современным  человеком  дома,  покоя,  истины.

Пространство  как  в  объективно  существующем  мире,  так  и  в  мире  художественном  —  одна  из  основополагающих  категорий.  Смена  стилей  и  литературных  традиций  открывает  новые  возможности  для  выражения  собственного  мироощущения,  а  значит,  и  новые  формы  создания  пространства  в  художественном  мире. 

Обращаясь  к  анализу  пространственной  организации  рассказа  «Стражник  лжи»,  необходимо  учитывать  постмодернистский  характер  текста. 

Основываясь  на  классификации  пространств,  предложенной  Ю.  Лотманом  и  Л.  Бабенко  [3,  с.  3],  рассмотрим  элементы,  образующие  пространственную  картину  художественного  мира. 

Анализ  показал,  что  в  художественном  мире  рассказа  преобладает  изображение  точечных  пространств.  Такое  пространство  характеризуется  определенной  локализацией  на  вертикальной  оси.  Герой  создает  свою  философию:  все,  что  находится  на  земле  —  истинно,  все,  что  оторвано  от  земли  (расположено  над/под  землей)  —  ложно.  Он  не  может  жить  на  чердаках  и  в  подвалах,  неуютно  чувствует  себя  в  квартире  сестры  Ольги,  на  последнем  этаже  телефонной  станции  расположена  каморка,  в  которой  он  живет  и  работает,  пространство  которой  давит  на  него.  Именно  оттуда  «…уходил  он  в  …  раздумья  путями,  проторенными  отвлечением  и  усталостью».

  Вне  вертикальной  оси  точечные  пространства  квартиры  Кожухина  и  его  матери,  кинотеатры,  коммерческий  банк  и  контора  нотариуса.  Это  точки  в  пространстве  мира,  где  тоже  властвует  ложь,  обман,  иллюзия.  В  банке  явно  мошенничают;  в  конторе  нотариуса  лгут  о  смерти  жены  (с  его  точки  зрения);  в  квартире  матери  не  верят  в  то,  во  что  верит  он;  кинотеатры  —  это  еще  и  ядовитое  пространство,  разъедающее  человека  изнутри.  Одно  пространство,  где  герой  на  время  прячется  от  мира,  где  время  замедляет  свой  ход,  куда  он  постоянно  мысленно  возвращается  —  заброшенный  дом.  Но  и  здесь  он  не  может  существовать  и  вынужден  уйти  отсюда.  Таким  образом,  точечное  пространство  —  это  отторгающее  героя  пространство,  в  котором  он  не  хочет  (или  не  может)  существовать,  и  поэтому  прорывает  границы  и  уходит  в  никуда. 

Линеарное  пространство  представлено  в  рассказе  пространством  дороги  и  пути  на  стройку. 

Оказавшись  на  стройке,  Кожухин  обретает  иллюзию  «дома»  и  видимость  душевного  покоя.  Однако  это  лишь  видимость,  игра  в  домашний  уют.  Он  идет  за  соляркой,  мучаясь  от  невыносимой  боли,  вызванной  приступом  радикулита.  Он  знает,  куда  идти.  Он  уверен  в  своем  выборе.  Его  путь:  «территория  запустения»  —  дорога  (остановка)  —  стройка  —  заброшенный  дом  —  дорога  —  стройка  —  заброшенный  дом  —  это  своеобразный  поиск  пути  к  спасению  (физическому  и  моральному).  Переходя  дорогу,  на  разделительной  белой  полосе  видит  сбитую  машиной  собаку.  Герой  не  выбирает  пространство  дороги  —  он  лишь  делает  остановку  на  ней.  Эта  дорога,  несущая  и  смерть  (сбитая  собака),  и  жизнь  (шерсть  собаки)  —  не  его  пространство,  из  которого  он  поспешно  выходит.  Увереннее  он  чувствует  себя  там,  где  можно  идти,  «прочно  ступая,  особенно  старательно  выбирая  дорогу  среди  насыпей  строительного  хлама  и  ям»,  и  «прочно  ступая,  глядя  перед  собой,  угадывая,  куда  следует  ступить».  Кожухин  —  человек,  мечущийся  в  хаосе  жизни  и  пространства,  не  ищущий  легких  дорог.

Плоскостное  пространство  —  это  основополагающее  пространство  в  философии  Кожухина. 

Пространство  имеет  две  разновидности:

·     открытое  горизонтальное  ненаправленное:  земля,  город,  стройка;

·     направленное  вниз:  ямы,  котлован.

Пространство  города  особенное.  С  одной  стороны,  оно  лишь  намечено:  мы  понимаем,  что  события  разворачиваются  в  городе  по  некоторым  деталям:  сам  герой  упоминает  о  городе,  слышен  автомобильный  сигнал,  видны  габаритные  огни  двух  разминувшихся  автомобилей,  кусты,  тополь.  С  другой  стороны,  это  пространство,  наполненное  точечными  пространствами:  квартирой  матери,  кинотеатрами,  конторой  нотариуса  и  т.  д. 

Пространство  стройки,  к  которой  направляется  Кожухин  за  соляркой,  тоже  отмечено  лишь  несколькими  предметами:  трактор,  экскаваторы,  металлическая  бадья.

Однако  в  рассказе  имеется  плоскостное  пространство,  которому  придается  огромное  значение  —  это  земля.  Земля  заявляется  как  пространство,  в  котором  имеют  право  жить  только  настоящие  люди.  Появляется  ощущение,  что  земля  живая.  И  именно  она  решает,  кто  ей  нужен.  Те,  жизнь  которых  Кожухин  наблюдал  в  кинотеатрах,  «люди,  возведенные  им  в  ранг  учителей,  в  большинстве  своем  не  значительнее  выдохнутого  воздуха  и  несут  в  себе  слишком  мало  веса  и  слишком  много  невесомых  болезней,  чтобы  в  них  нуждалась  земля».  В  своих  мысленных  разговорах  с  Ольгой  герой  вспоминает,  что  раньше  «люди  были  попрочней,  раньше  в  людях  было  больше  веса,  и  вес  этот  им  придавало  достоинство,  углубленность  в  себя  и  опыт,  вера  в  опыт  предков,  вот  вес,  что  был  в  них»,  «их  наполняла,  не  отпускала  от  земли  тяжелая  мудрость  крови». 

Мы  знаем  и  нечто  противоположное  земле,  «муть»,  в  которой  обитают  богатые  люди.  Героя  разрывает  конфликт:  он  хочет  вернуть  любимую,  а  это  возможно,  если  он  будет  обладать  достаточными  средствами.  Однако  тот  мир  «легкости»  и  «мути»  претит  ему,  потому  что,  в  нем  «слишком  много  веса,  чтобы  стать  богатым  и  окунуться  в  эту  муть?»  Кожухин  предполагает,  что  обладает  всем  тем,  что  традиционно  считается  добродетельным:  «достоинством,  углубленностью  в  себя  и  опытом,  верой  в  опыт  предков». 

Нельзя  не  остановиться  на  одной  детали,  касающейся  семантики  слова  «окунуться»  —  «окунуться  —  погрузиться  в  жидкость»  [2].  Поразительный  сдвиг  направления  пространства:  «окунуться»  —  это  направленное  движение  вниз  в  густое,  по  крайней  мере,  жидкое  пространство  («кисель  мира»,  о  котором  говорила  мать  Кожухина).  Парадокс  заключается  в  том,  что  герою  надо  подняться  —  об  этом  свидетельствуют  его  сетования  на  свой  «вес».  Трудно  определить,  где  находится  «мутный  мир»:  вверху  или  внизу.  Скорее  всего,  важнее  в  данном  случае  то,  какое  пространство  герой  считает  пригодным  для  существования,  истинным. 

Отгороженный  от  цивилизации,  от  общества,  от  мира,  «под  двумя  одеялами,  во  мраке  заброшенного  дома,  погружаясь  в  тяжелый  изнурительный  сон,  он  чувствует  себя  землей,  в  недрах  которой  зарождается  землетрясение».  Если  сначала  герой  размышляет,  обладает  ли  он  достаточной  «легкостью»,  чтобы  стать  богатым,  то  теперь  —  пусть  во  сне  —  Кожухин  находит  подтверждение  своей  мысли,  что  он  не  только  не  обладает  достаточной  «легкостью»,  чтобы  взлететь,  но  и  есть  та  самая  земля.  Это  своеобразное  слияние  с  пространством  земли,  поглощение  героя.  Однако  и  это  поглощение  вызывает  у  него  нарастающий  бунт,  сопротивление  —  «землетрясение».

Развернутая  метафора  подтверждает  предположение:  земля  —  живое  пространство,  обладающее  умением  говорить  и  видеть:  «…но  если  птицы  —  видимые,  осязаемые  слова,  исторгнутые  горлом  земли,  и  им  должно  парить,  как  звукам,  то  мы  есть  глаза  земли,  но  не  взгляд,  и  не  должно  глазам  покидать  глазницы  —  пусть  заговорят  те,  кто  прошел  через  подобную  казнь,  и  так  уж  в  этом  мире  у  земли  множество  слепых  глаз».  Птицы  —  слова  земли.  Люди  —  глаза  земли.  Не  взгляд,  который  имеет  возможность  устремиться  в  иное  пространство,  а  именно  глаза,  которые  не  могут  покидать  свои  глазницы.  Не  может  человек  покинуть  землю,  оторваться  от  нее,  иначе  он  перестает  быть  человеком.  Это  касается  и  направленного  вверх,  и  направленного  вниз  пространства.  Вот  почему  он  так  боится  провалиться  в  ямы  на  стройке. 

Один  из  основных  экзистенциальных  конфликтов  находит  здесь  свою  реализацию:  человек  нуждается  в  опоре  и  осознание  пустоты,  бездны  под  ним  вселяет  в  него  ощущение  страха  и  безнадежности.  Герой  боится  того,  что  внизу,  но  не  чувствует  в  себе  ни  моральных,  ни  физических  сил  и  чтобы  подняться  вверх  («…  бормотал  —  хорошо  еще,  что  я  не  устроился  на  втором  этаже,  как  задумывал  вначале,  (…)  ведь  по  лестнице  мне  бы  сейчас  не  подняться,  Ольга,  ни  за  что  не  подняться»).

Объемное  пространство  —  мир,  в  котором  существуют  мать  и  Кожухин,  ощущая  всю  мерзость  «мути».  Это  плотное,  густое  пространство,  через  которое  он  с  трудом  продвигается.

Входя  в  художественный  мир  рассказа  «Стражник  лжи»,  читатель  узнает,  что  главный  герой  обитает  и  «творит  свою  тихую  работу»,  «растворившись»  в  «электрических  сферах».  Это  особое  пространство,  где  герой  реализует  себя  как  профессионал. 

Одно  из  словарных  значений  слова  «сфера»  —  «область,  пределы  распространения  чего-н  в  пределах  действия  чего-н»  [2].  Это  пространство  вневременное,  метафизическое.  Но  постмодернистская  особенность  —  множественность  смыслов  и  точек  зрения  —  проявляется  и  здесь.  «Электрическая  сфера»  семантически  оказывается  окказиональной:  это  одновременно  и  ограниченное  (проводами  и  «сферой»),  и  безграничное  пространство  человеческого  сознания.  В  нем  герой  безмятежно  и  существует  до  момента,  когда  безумие  заставляет  его  покинуть  это  место  обитания  и  оказаться  в  другом  пространстве.  Когда  же  спустя  время  Кожухин  вновь  возвращается  и  пытается  снова  (как  прежде)  раствориться  в  «электрических  сферах»,  то  с  ужасом  осознает,  что  это  у  него  не  получается.  Он  замечает,  что  «не  может  больше  растворяться  в  сложнейшей  электрической  сети».  Изменения,  которые  он  претерпел,  больше  не  позволяют  ему  вернуться  в  «сферу»,  превратившуюся  в  «лабиринт».

Мир,  в  котором  вынужден  существовать  и  с  которым  борется  Кожухин  —  густое,  тягучее,  мутное  пространство,  не  имеющее  точно  очерченных  границ.  На  пространство  есть  два  взгляда:  матери  и  героя.  И  мать  ощущает  всю  мерзость  окружающей  действительности:  «ледокол  в  океане  дерьма»,  движущийся  в  густом  «киселе  мира»,  она  представляла,  как  «сын  бежит  к  ней,  захлебываясь  мутным  миром».  И  сам  Кожухин  тоже  осознает,  что  пространства,  которые  его  окружают  —  это  некая  мутная  густая  субстанция:  «…в  мутном  сыром  воздухе  раннего  летнего  утра»  просыпается  он  в  своем  прибежище.  На  дороге  герой  осознает,  что  движется,  «упрямо  раздвигая  собой  мир  с  его  дрожащими,  расплывчатыми  строениями  и  прыгающими  огнями»  (нет  статики  в  этом  пространстве,  неподвижность  иллюзорна).  Но  если  пространственно  мать  может  спастись  в  своей  квартире,  то  сын  не  имеет  такого  пристанища.

Психологическое  —  особое  пространство,  совмещающее  в  себе  пространство  реальное  и  пространство  сознания:  открытое,  безграничное,  чистое,  свободное,  без  лжи  и  обмана. 

Это  наиболее  сложно  устроенное  пространство.  Психологическое  пространство  в  рассказе  —  это  открытое,  безграничное.  Это  пространство,  для  которого  не  существует  ни  границ,  ни  порогов,  ни  дверей.  В  нем  герой  свободно  перемещается  из  одного  мира  в  другой.  Однако  внутри  этого  безграничного  пространства  существуют  отражения  пространств  внешнего  мира. 

С  одной  стороны,  передвижение  из  одного  пространства  в  другое  не  менее  хаотично,  чем  передвижение  в  реальном  пространстве.  С  другой  стороны,  пространство  физическое  и  пространство  сознания  героя  переплетаются,  становятся  одним  целым. 

Приступ  радикулита,  сковавший  его  на  двое  суток,  порождает  в  нем  неудовлетворенность  собой.  Пытаясь  постичь  ускользающую  истину,  понять,  в  чем  он  ошибся,  Кожухин  «…мысленно  возвращался  в  заброшенный  дом  —  именно  там  склонный  искать  истоки  ошибки,  —  пуская  память,  как  натасканного  пса,  шарить  по  гулким,  холодным  комнатам  бурого  убежища  в  надежде  выяснить,  докопаться  до  того,  что  же  он  мог  забыть,  но  все  усилия  оказались  тщетными».  Теперь  пространство  заброшенного  дома  перестает  быть  только  географическим  и  становится  ирреальным  психологическим  пространством  сознания  героя. 

Во  время  приступа  в  помраченном  сознании  «у  него  перед  глазами  плыли  видения  —  то  были  отрывки  бесчисленных  кинолент,  которые  он  просмотрел  за  последние  месяцы,  отдавая  предпочтение  тем  картинам,  где  присутствовала  богемная  жизнь»  —  та  самая,  что  пыталась  проникнуть  в  него,  раствориться  в  нем.  В  это  время  он  физически  ощущает  давление  времени  и  пространства.  Этот  мир  не  принимает  Кожухина  с  его  безграничной  уверенностью  в  то,  что  смерть  Ольги  —  ложь.  В  своей  вере  он  пытается  найти  опору,  необходимую  для  продолжения  существования.  Но  мир  не  принимает  это  и  пытается  вытолкнуть  его  из  жизни,  как  нечто  чужеродное.

Когда  им  овладевали  мысли  о  «легкости»  современных  людей,  он  «…уходил  он  в  эти  раздумья  путями,  проторенными  отвлечением  и  усталостью,  как  уходят  из  города,  нуждаясь  в  отдыхе  от  знакомых  строений  и  дорог».  Это  пространство  подобно  реальному,  где  есть  дороги,  по  которым  можно  передвигаться.  Но  это  лишь  подобие  географического  пространства,  его  иллюзия. 

Психологическое  пространство  бесконечно,  открыто  («опустился  на  стул  напротив  одного  из  тысячи  людей,  которых  не  запоминал,  стирая  в  памяти,  как  пыль  со  стекла,  дабы  они  не  оскверняли  ясную  чистоту  дали»),  это  оппозиция  мутному  миру  и  хаосу.

Таким  образом,  в  мире  есть  только  одно  пространство,  в  котором  может  жить  герой:  это  пространство  его  безумного  сознания.  Из  любого  другого  пространства  герой  спасается  бегством,  потому  что  везде,  кроме  пространства  сознания,  царит  ложь  в  разном  ее  проявлении. 

Особенности  организации  пространства  в  художественном  мире  рассказа  «Стражник  лжи»  отражают  специфику  постмодернистского  видения  мира.  Это  ацентричное  пространство.  В  художественном  мире  рассказа  из  пространства  в  пространство  хаотически  переходит  только  герой.  Все  остальные  персонажи  зафиксированы  в  своих  пространствах.  Близкие  считают  героя  сумасшедшим,  в  то  время  как  он  сам  считает  их  таковыми.  Это  мир,  в  котором  все  сошли  с  ума,  мир,  сошедший  с  ума.  Возможно,  от  лжи,  от  неверия.  Мир,  где  нет  места  человеку,  который  готов  бросить  вызов  миру,  пространству,  времени,  судьбе  и  самой  смерти,  готов  охранять  свою  истину-ложь  от  всего  и  от  всех.  Мир-иллюзия,  мир-игра.

 

Список  литературы:

1.Бабенко  Л.Г.,  Казарин  Ю.В.  Лингвистический  анализ  художественного  текста.  Теория  и  практика:  учебник;  практикум.  2-е  изд.  М.:  Флинта:  Наука,  2004.  —  496  с. 

2.Добрынина  В.И.  (рук.  авт.  кол.),  Грехнев  В.С.,  Добрынин  В.В.  и  др.  Философия  XX  века.  Учебное  пособие.  М.:  ЦИНО  общества  «Знание»  России,  1997.  —  288  с. 

3.Начало  формирования  постмодернистской  теории  //  Гуманитарные  науки:  Начало  формирования  постмодернистской  теории.  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.niv.ru/doc/poetics/rus-postmodern-literature/011.htm.  (Дата  обращения  04.12.2013).

Проголосовать за статью
Конференция завершена
Эта статья набрала 0 голосов
Дипломы участников
Диплом лауреата
отправлен участнику

Оставить комментарий

Форма обратной связи о взаимодействии с сайтом
CAPTCHA
Этот вопрос задается для того, чтобы выяснить, являетесь ли Вы человеком или представляете из себя автоматическую спам-рассылку.