ТРИ ЛИКА ЖЕНСКОЙ КРАСОТЫ В РОМАНЕ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО "ИДИОТ"

Красота – явление противоречивое и разноликое. Для каждого писателя существовал свой идеал красоты, который он воплощал в том или ином женском образе. «Красота спасет мир» это выражение из романа Ф.М. Достоевского «Идиот» давно стало крылатым. Можно сказать, что красота является одним из ключевых пунктов для понимания всей поэтики этого романа. Красота здесь воплощена в трех женских образах.

Обращаясь к женским образам романа, нельзя не вспомнить размышления Ю.М. Лотмана, который выделял три стереотипа женских образов в русской культуре, которые «вошли в девичьи идеалы и реальные женские биографии». Первый тип, выделяемый исследователем - это образ «нежно любящей женщины, жизнь чувства которой разбиты», «демонический характер, смело разрушающий все условности созданного мужчинами мира» является второй разговидностью, к третьему типу ученый относит так называемый образ женщины-героини, характерная черта которой «включенность в ситуацию противопоставления героизма женщины и духовной слабости мужчины». [6]

Впервые мы знакомимся с Настасьей Филипповной через фотографию. И это немаловажно. Запечатленный образ героини словно свидетельство: «На портрете была изображена действительно необыкновенной красоты женщина. Она была сфотографирована в черном шелковом платье, чрезвычайно простого и изящного фасона: волосы, по-видимому, темно-русые, были убраны просто, по-домашнему; глаза темные, глубокие, лоб задумчивый; выражение лица страстное и как бы высокомерное. Она была несколько худа лицом, может быть, и бледна...» [2, с. 25—27]. «Ему как бы хотелось разгадать что-то, скрывавшееся в этом лице и поразившее его давеча <...> Как будто необъятная гордость и презрение, почти ненависть, были в этом лице, и в то же самое время что-то доверчивое <...> странная красота! Князь смотрел с минуту, потом вдруг спохватился, огляделся кругом, поспешно приблизил портрет к губам и поцеловал его», - читаем мы в романе [2, с. 68].

Таким образом, с самого начала романа, и именно постольку, поскольку она появляется на фотографии, Настасья Филипповна изображена как потенциальный объект религиозного поклонения. Образ Настасьи Филипповны здесь как бы уподобляется иконе, которая вызывает у князя Мышкина странное волнение и некоторое благоговение, а сама героиня соотносится с образом Мадонны, который должен быть прочитан не столько на эмпирическом, сколько на метафорическом уровне.

Если мы обратимся к биографии Настасьи Филипповны, то поймем почему здесь присутствует также мотив Содома. В классическом толковании образ Настасьи Филипповны – это образ красоты страдающей. Содержанка Тоцкого, женщина с запятнанной репутацией. Она предмет торга. И только князь Мышкин видит в ней человека. Он чувствует ее страдания и всецело готов «пожертвовать собой» ради нее. Образ Настасьи Филипповны создан в сложении двух главных пересекающихся тем: гордости и высокой моральной чуткости [8, с. 328]. А ее «падение» дает автору возможность подробно нам развернуть эту концепцию. Сам Достоевский в своих черновиках пишет так: «Н<астасья> Ф<илипповна> – беспорядок и красота (жертва судьбы)» [3, с. 252].

Настасья Филипповна здесь указана как «жертва судьбы», даже фамилия героини свидетельствует о некоей жертве. Так, Е. Курганов связывает этимологию фамилии со значением «агнец», то есть с юным барашком, приносимым в жертву. «Красота Настасьи Филлиповны – это невыносимая красота», - пишет В.Ф. Погорельцев в своей работе «Искусство общежития: о романе Ф.М. Достоевского «Идиот». Это красота-страдание, страдание красоты за самое себя, красоты, распинаемой в этом мире. Это – красота, зовущая к мести за себя, презирающая жалость и вместе с тем, просящая жалости и готовая оттолкнуть ее [7, c. 46].

При этом Настасья Филипповна являет собой большую силу, о которой Аделаида Епанчина говорит: «Такая красота - сила, <…> с этакою красотой можно мир перевернуть!» [2, с. 45]. Трагедия Настасьи Филипповны не только в том, что весь мир, как она полагает, против нее, но и она против всего мира. [7, с. 48] Нет покоя в горячем «горящем» сердце. Ее гордость губительна и не дает ей обрести умиротворение и спастись. Единственным спасением для нее может стать любовь князя Мышкина, но его любовь – это сострадание, поэтому спасения и не происходит. Вот почему ее смерть становится единственным возможным исходом – своего рода символом духовного очищения через страдание. Ее судьба – это пример того, что отсутствие доброты, веры в людей и излишняя гордость ведут к погибели.

Второй «образчик» красоты в романе – это Аглая Епанчина. Героиня антипод Настасьи Филипповны. Младшая, двадцатилетняя дочь генерала Епанчина, самая красивая из сестер Епанчиных, видимо, недаром носит имя одной из граций, которое в переводе с греческого означает «сияющая».

Аглая Епанчина, в отличие от Настасьи Филипповны, «порядочная» девушка - генеральская дочь, блестящая невеста, окруженная любящей семьей и почтительными претендентами на ее руку и сердце. Князь Мышкин, любуясь ей издали, считает Аглаю «светом»; не знакомая с ней лично Настасья Филипповна пишет ей восторженные письма, в которых называет ее «совершенством» и утверждает «невинность» героини (то есть указывает на отсутствие греха) [2, c. 379-380]. Один из поклонников называет ее «божественной девушкой» [2, c. 482]. Однако в оценке ее матери, Аглая - «злая», «самовольная», «фантастическая», «безумная» [2, c. 271-273], а для отца она - «хладнокровный бесенок» [2, c. 298].

Это один из самых противоречивых образов романа. С одной стороны Аглая добра, нежна, восприимчива, полна высоких побуждений. Это она рассмотрела в «бедном рыцаре» человека, способного спасти идеал, а потом служить ему всю жизнь. Именно она, больше чем другие, понимает величие души Мышкина и готова пойти за ним [7, c. 49]. Но в то же время она предает князя, его любовь, за что получает пощечину от матери. Как отмечает А.П. Скафтымов: «Аглая Епанчина скомпонована по тем же двум полюсам: гордости и скрытой, таимой стихии живых, непосредственных «источников сердца» [8, c. 54]. Своеобразие в образ Аглаи проявляется в ее «детскости». Тем не менее и в Аглае главная тема остается: и в ней боязнь за импонирующее преобладание не дает свободного проявления ее нежности, доброты и правды сердца» [8, c. 54-56]. С другой, несмотря на всю свою чистоту, некоторую детскость в ней нет цельности, всепонимания и способности к всепрощению. Ее самолюбие пагубно. От ее непосредственности недалеко до хамоватой ребячливости [7, c. 49]. Аглае, как и Настасье Филипповне, мешает проявить свои лучшие человеческие качества гордость, к которой присоединяются «амбиция и внутренняя зависимость от мнения других людей» [7, c. 49]. Следовательно, «образ чистой красоты» в Аглае – это иллюзия; а ее загадочность – самолюбие, граничащее с эгоизмом. Следовательно, не найти спасения и в этом образе.

Некоторые исследователи (Н.О. Лосский) находят идеал красоты в образе второстепенной героини – Веры Лебедевой, в которой находит воплощение концепция идеалов добра и высшей духовной красоты. Во всех сценах, где присутствует Вера, на несчастных, страдающих героев, мятущихся во мраке лжи этого мира, словно «проливается свет». Подлинное, полное настоящего света, а не лживое, искусственное, как, например, у Аглаи, сияние исходит от ее мягкой улыбки, от ее добрых красивых глаз. Вера полна искреннего человеческого сострадания. Она невинна и чиста. Именно эта невинность и чистота заставляет верить ей всех героев без исключения. Например, сразу после первой встречи ей особенно благоволит Лизавета Прокофьевна; именно Вере Ипполит предоставляет право решать читать или не читать его «Исповедь»; девушка также пользуется единодушным доверием сестер Епанчиных. Вера сострадает князю Мышкину сильнее и искреннее всех. Вера – подлинное олицетворение христианской веры в романе. Т. Касаткина представляет Веру «с младенцем Любовью на руках» и считает ее «романной иконой» [4]. Именно от нее и исходит в полной мере та красота, которая спасает, потому что ее красота – идеал добра и милосердия.

Таким образом, рассмотрев эти три противоречивых, но ярких образа мы можем судить о том, что красота разнолика и довольно противоречиво показана в романе Ф.М. Достоевского «Идиот». Но как нам представляется, писатель через эту разноплановость хотел показать ту истинную красоту, которая действительно может «спасти мир». Это красота духовная, основой которой является понимание, сострадание и прощение.

Список литературы:

1. Вахтель Э. «Идиот» Достоевского. Роман как фотография//Новое литературное обозрение. – М., 2002, № 57
2. Достоевский Ф.М. «Полное собрание сочинений в 30 томах. Том 8»//Достоевский Ф.М. «Полн. собр. соч.: в 30 томах». Л.: Наука, 1972—1990.– 509 с.
3. Достоевский Ф.М. «Полное собрание сочинений в 30 томах. Том 9»//Достоевский Ф.М. «Полн. собр. соч.: в 30 томах». Л.: Наука, 1972—1990. – 527 с.
4. Касаткина Т.А. «Характерология Достоевского. Часть I». [URL: https://docviewer.yandex.ru/?url=http%3A%2F%2Ffmdostoevskiy.narod.ru%2Fdoc%2FKasatkina_T_Harakterologia.doc&name=Kasatkina_T_Harakterologia.doc&lang=ru&c=57011c4da977] (дата обращения: 29.03.2016)
5. Касаткина Т.А. «Достоевский о красоте и спасении «Мир спасет красота…»: Алгоритм процесса спасения в произведениях Достоевского» [URL: http://t-kasatkina.livejournal.com/6921.html] (дата обращения: 29.03.2016)
6. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: быт и традиции русского дворянства (XVIII – начала XIX века) Спб: 1994. С. 65-72.
7. Погорельцев В.Ф. «Искусство общежития: о романе Ф.М. Достоевского «Идиот», М.: ТЦ «Сфера», 1998. – 188 с.
8. Скафтымов А.П. «Поэтика художественного произведения»// Скафтымов А. П.; Сост. В.В. Прозоров, Ю.Н. Борисов. Вст.ст. В.В. Прозорова. – М.: Высш. шк., 2007. – 535 с.