ГРОТЕСК  И  ЭЛЕМЕНТЫ  ФАНТАСТИКИ  В  ПЬЕСЕ  ДЖ.Б.  ШОУ  «SAINT  JOAN»

Мирошниченко  Елизавета  Андреевна

студент  4  курса  факультета  ЕНиГО  МичГАУ,  РФ  г.  Мичуринск

E-mail:  vetamiron@mail.ru

Попова  Ирина  Владимировна

научный  руководитель,  канд.  филол.  наук,  доцент  МичГАУ,  РФ  г.  Мичуринск

В  пьесе  “Saint  Joan”  Б.  Шоу  выражает  своё  понимание  сущности  характера  Орлеанской  девы.  Идея  написания  пьесы  возникла  у  драматурга  после  канонизации  Жанны  д’Арк  16  Мая  1920  года,  кроме  того  появление  хроники  «Saint  Joan»  можно  считать  откликом  на  события  1917  года  и  войну  за  независимость  1916—1921  гг.  на  Родине  автора  —  в  Ирландии.  Именно  этим  можно  объяснить  явный  антиклерикальный  характер  пьесы  и  особый  интерес  Шоу  к  героическим  чертам  народного  характера,  выразительницей  которого  стала  Жанна  д`Арк.

Характерно,  что  Шоу  не  стремится  приукрасить  ни  судьбы  самой  Жанны  д’Арк,  ни  враждебности  к  ней  церкви.  Он  просто  изображает  события  того  времени,  опираясь  на  протоколы  пожизненного  и  посмертного  судебных  процессов  Жанны  д’Арк,  в  свойственной  ему  сатирической  манере,  обличая  не  только  феодализм,  но  и  современное  ему  общество.

Во  многом  образ  Жанны  д’Арк  был  создан  писателем  в  полемике  с  его  предшественниками.  В  обширном  предисловии  к  пьесе  Шоу  подробнейшим  образом  рассматривает  воплощение  этого  образа  в  произведениях  У.  Шекспира,  Ф.  Шиллера,  Вольтера,  М.  Твена  и  А.  Франса. 

Продолжая  свой  старый  спор  с  Шекспиром,  Шоу  утверждает,  что  “Now  there  is  not  a  breath  of  medieval  atmosphere  in  Shakespear`s  histories”  [3,  с.  75]  (Здесь  и  далее  пер.  автора  —  В  шекспировских  хрониках  нет  веяния  средневековой  атмосферы).  Шиллеру  же,  в  пьесе  «Die  Jungfrau  von  Orleans»,  Шоу  не  прощает  нарушения  исторической  точности  и  излишней  романтизации  образа  Жанны:  “Schiller`s  Joan  has  not  a  single  point  of  contact  with  the  real  Joan,  nor  indeed  with  any  mortal  woman  that  ever  walked  this  earth”  [3,  с.  38]  (Шиллеровская  Иоанна  не  имеет  ничего  общего  ни  с  реальной  Жанной,  ни  с  любой  другой  женщиной  когда-либо  ступавшей  по  этой  земле),  —  пишет  он.  Однако  наиболее  резко  Шоу  нападает  на  “Personal  Recollections  of  Joan  of  Arc,  by  the  Sieur  Louis  de  Conte”  («Личные  воспоминания  о  Жанне  д'Арк  сьера  Луи  де  Конта»)  Марка  Твена.  В  твеновской  Жанне  Шоу  видит  “unimpeachable  American  school  teacher  in  armor”  [3,  с.  41]  (безукоризненную  американскую  школьную  учительницу  в  латах).

Сам  же  Б.  Шоу  стремится  показать  Жанну  как  цельную  натуру,  обладающую  проницательным,  живым  умом,  позволяющим  ей  принимать  правильные  решения  и  одерживать  победы,  потому  он  яростно  развенчивает  приписываемые  ей  чудеса,  утверждая,  что  “…the  voices  and  visions  were  illusory,  and  there  wisdom  all  Joan`s  own…”  [3,  с.  130]  (голоса  и  видения  были  иллюзорны,  вся  их  мудрость  принадлежала  самой  Жанне).

Интересно,  что  действие  пьесы  Б.  Шоу  начинается  именно  комической  сценой  —  эпизод  с  курами  губернатора  Бодрикура.  Едкая  сатира  этой  пьесы  —  полный  контраст  к  героике  Шиллера  и  Шекспира.

Robert.  No  eggs!  No  eggs!!  Thousand  thunders,  man,  what  do  you  mean  by  no  eggs?

Steward.  Sir:  it  is  not  my  fault.  It  is  the  act  of  God.

Robert.  Blasphemy.  You  tell  me  there  are  no  eggs;  and  you  blame  your  Maker  for  it.

Steward.  Sir:  what  can  I  do?  I  cannot  lay  eggs  [3,  с.  86].

(Роберт.  Нет  яиц!  Нет  яиц!!  Тысяча  чертей,  человек,  что  ты  подразумеваешь  под  тем,  что  их  нет?

Управляющий.  Сир:  это  не  моя  вина.  Это  воля  Божья.

Роберт.  Богохульство.  Ты  говоришь  мне,  что  не  достал  яиц;  и  виноват  в  этом  твой  Творец.

Управляющий.  Сир:  что  я  могу  поделать?  Я  не  могу  сам  откладывать  яйца). 

Интересно,  что  на  Бодрикура  не  производят  никакого  впечатления  уверения  девушки  в  явлении  ей  святых  Екатерины  и  Маргариты,  обещавших  ей  своё  заступничество.  Однако  истинное  чудо  он  видит  в  том,  что  его  куры  “are  laying  like  mad»  (стали  нестись  как  сумасшедшие),  когда  он  соглашается  помочь  Деве  и  дать  ей  вооружение:  «She  did  come  from  God”  [3,  с.  106]  («Она  действительно  послана  Богом»)  восклицает  он,  и  в  этом  проявляется  прославленная  сатира  Б.  Шоу. 

Однако  этот  эпизод  был  полностью  выдуман  самим  автором.  Основные  же  чудеса  Жанны,  зафиксированные  летописцами,  в  хронике  Шоу  находят  рационалистическое  толкование  и  подвергаются  испытанию  тонкой  иронией  драматурга.  Когда  Жанна  впервые  появляется  перед  королевским  двором  во  II  картине,  Жиль  де  Рэ,  желая  проверить  Жанну,  выдает  себя  за  короля  и  приказывает:  “Let  her  approach  the  throne”  [3,  с.  121],  но  Жанна  просто  спрашивает:  “Where  be  Dauphin?”  и  узнает  его  среди  придворной  толпы.  Этот  эпизод  знаменитого  «узнавания»  Шоу  объясняет  устами  архиепископа,  заранее  предположившего,  что  Жанна  различит  короля  и  Жиля  де  Рэ,  так  как  “Dauphin  is  the  meanest-looking  and  worst-dressed  figure  in  the  Court,  and  that  the  man  with  the  blue  beard  is  Gilles  de  Rais”  [3,  с.  117]  («Дофин  самый  некрасивый  и  плохо  одетый  человек  при  дворе,  а  человек  с  синей  бородой  —  это  Жиль  де  Рэ»).

На  всем  протяжении  пьесы  Шоу  подтрунивает  над  суеверием  и  невежеством  современников  Жанны.  Например,  за  божественное  провидение  принимается  долгожданная  перемена  ветра  на  Луаре  (когда  Дюнуа,  бастард  Орлеанский,  ждет  западного  ветра,  чтобы  его  корабли  могли  подойти,  а  Жанна  указывает  на  то,  что  он  находится  не  на  той  стороне  реки),  а  также  гибель  солдата  (не  внявшего  предостережениям  Жанны  и  продолжавшего  не  смотря  ни  на  что  сквернословить).  То,  что  можно  было  бы  причислить  к  случайному  совпадению,  опять  воспринимается  проявлением  божественного,  а  чудеса  мужества  и  отваги  юной  девушки  воспринимаются  как  нечто  само  собой  разумеющееся.  Карл  и  дворяне  видят  в  Жанне  народного  вождя,  духовенство  видит  в  ней  еретичку,  так  как  волю  народа  она  ставит  выше  велений  католической  церкви.  Жанна  же  в  своей  борьбе  за  родину,  сама  того  не  подозревая,  вступает  в  конфликт  с  католической  церковью  и  феодальными  порядками.

Главным  фантастическим  элементом,  введенном  Шоу  в  его  хронику,  остается  его  эпилог,  противоречивый  и  вызывавший  множество  дискуссий.  Если  в  вышеописанных  эпизодах  насмешке  подвергается  суеверность  и  невежество,  присущие  феодальному  укладу  средневековья,  то  в  эпилоге  сатира  Шоу  обрушивается  еще  и  на  современный  ему  мир.  Совмещая  две  эпохи  посредством  появления  в  эпилоге  “clerical-looking  gentleman”  [3,  с.  230]  («джентльмена  клерикального  вида»),  объявившего  о  канонизации  Жанны,  драматург  показывает,  что,  в  сущности,  ничего  не  изменилось.  Расчетливость  и  лицемерие  церковников,  а  также  государственных  мужей  автор  изобличает  в  их  собственных  речах.

Действие  в  эпилоге  происходит  через  25  лет  после  суда  над  Жанной.  Королю  Карлу  снится  сон,  в  котором  появляются  многие  персонажи  пьесы,  сыгравшие  наиболее  важную  роль  в  судьбе  Орлеанской  девы. 

Первым  появляется  брат  Мартин  Ладвеню,  участвовавший  в  суде  над  Жанной.  Он  убеждает  Карла,  что  пытался  сделать  всё  возможное,  чтобы  Жанна  не  была  объявлена  еретичкой.  Более  того,  он  говорит  ей:  “Joan:  we  are  all  trying  to  save  you.  His  lordship  is  trying  to  save  you.  The  Inquisitor  could  not  be  more  just  to  you  if  you  were  his  own  daughter”  [3,  с.  211]  («Жанна:  все  мы  пытаемся  спасти  тебя.  Его  светлость  пытается  спасти  тебя.  Инквизитор  не  мог  бы  сделать  больше  для  тебя,  если  бы  ты  была  его  собственной  дочерью»).  Он  всеми  силами  показывает,  что  был  усерден  в  своем  стремлении  к  истине.  Именно  он  первым  и  сообщает  Карлу,  что  приговор  над  Жанной  отменен.  Позже,  после  ухода  Ладвеню  и  появления  Жанны,  Карл  повторяет  Деве  эти  слова:

Charles.  The  sentence  on  you  is  broken,  annihilated,  annulled:  null,  non-existent,  without  value  or  effect.

Joan.  I  was  burned,  all  the  same.  Can  they  unburn  me?

Charles.  If  they  could,  they  would  think  twice  before  they  did  it  [3,  с.  235].

(Карл.  Твой  приговор  отменен,  уничтожен,  аннулирован:  не  имеет  законной  силы,  не  существует,  не  имеет  значения  или  эффекта.

Жанна:  Я  была  сожжена,  тем  не  менее.  Могут  ли  они  отменить  моё  сожжение?

Карл.  Если  бы  они  и  могли,  то  дважды  подумали  бы,  прежде  чем  это  сделать).

Последняя  реплика  Карла  как  нельзя  лучше  подчеркивает  антиклерикальный  характер  пьесы.  Однако  что  же  он  сам,  Карл  Победоносный  говорит  о  посмертном  оправдании  Жанны?  “My  friend,  —  говорит  он  Ладвеню,  —  provided  they  can  no  longer  say  that  I  was  crowned  by  a  witch  and  a  heretic,  I  shall  not  fuss  about  how  the  trick  has  been  done”  [3,  с.  231]  («мой  друг,  —  если  они  не  смогут  сказать,  что  я  был  коронован  ведьмой  и  еретичкой,  я  не  буду  беспокоиться  о  том,  как  это  было  сделано»).  Коронация  Карла  VII  в  Реймсе  была  бы  незаконной,  если  бы  Жанна,  короновавшая,  осталась  в  глазах  народа  преступницей.  И  это  всё,  что  волнует  благородного  короля.

Интересно,  что  дольше  всего  в  эпилоге  остается  с  Жанной  английский  солдат,  давший  ей  в  минуту  её  гибели  самодельный  крест.  Между  ними  происходит  короткий  диалог  —  последний  в  пьесе:

Joan  [to  the  soldier]  And  you,  my  one  faithful?  What  comfort  have  you  for  Saint  Joan?

The  soldier.  Well,  what  do  they  all  amount  to,  these  kings  and  captains  and  bishops  and  lawyers  and  such  like?  They  just  leave  you  in  the  ditch  to  bleed  to  death;  and  the  next  thing  is,  you  meet  them  down  there,  for  all  the  airs  they  give  themselves.  What  I  say  is,  you  have  as  good  a  right  to  your  notions  as  they  have  to  theirs,  and  perhaps  better  [3,  с.  251].

(Жанна  [солдату].  А  ты,  единственный,  оставшийся  мне  верным?  Как  ты  утешишь  Святую  Жанну?

Солдат.  Ну,  что  же  равняться  на  них,  на  всех  этих  королей  и  полководцев,  епископов,  законников  и  подобных  им?  Они  просто  оставят  тебя  в  канаве  истекать  кровью  до  смерти,  а  потом  ты  встречаешь  их  там,  где  им  за  всё  воздается.  Так  вот  о  чем  я  говорю,  ты  так  же  хороша,  как  и  они,  и,  возможно,  даже  лучше).

Писатель  показывает  в  эпилоге,  что  церковь  не  только  не  может  оправдаться  или  исправить  своё  преступление,  но  она  никогда  не  приняла  бы  Жанну  живую.  Когда  она  говорит,  что  может  воскреснуть,  то  получает  три  абсолютно  циничных  и  практически  идентичных  ответа  от  Карла  VII,  обязанного  ей  спасением  Франции  и  королевского  трона,  от  епископа  Кошона,  отправившего  Жанну  на  костер,  и  от  абсолютно  равнодушного  к  судьбе  Жанны  клерикального  господина:  “The  heretic  is  always  better  dead”  [3,  с.  250]  («Еретику  всегда  лучше  быть  мертвым»),  говорит  Кошон.  То  есть  святым  еретик  может  быть  сколько  угодно,  но  только  мертвым  святым. 

В  эпилоге,  написанном  в  сатирической,  гротескной  манере,  отличном  от  основной  пьесы,  сконцентрирована  основная  проблема  пьесы:  здесь  еще  раз  разоблачается  феодальный  уклад  и  церковь,  занимающая  центральное  место  в  нем,  и  обличается  современность,  претендующая  на  гуманность.

Б.  Шоу  в  данной  пьесе,  критикуя  средневековые  феодальные  порядки  и  католическую  церковь,  дает  нам  новую  трактовку  истории  Жанны.  Он,  используя  элементы  фантастики,  продлевает  действие  на  25  лет  и  показывает  причины  изменения  отношения  к  Жанне.  Церковь  канонизирует  её.  Как?  Почему?  Ведь  ранее  именно  она  (церковь)  стала  инициатором  расправы  над  народной  героиней.  Новаторство  Дж.Б.  Шоу,  на  мой  взгляд,  заключается  в  том,  что  он  один  из  первых  в  мировой  литературе  на  примере  истории  Жанны  показал,  что  времена,  конечно,  меняются,  но  смерть  многих  можно  оправдать  всего  лишь  прагматизмом.  Хороший  герой  —  мертвый  герой,  или  с  поправкой  на  ситуацию,  когда  в  деле  замешана  еще  и  церковь,  «еретику  лучше  всего  быть  мертвым».  Парадоксальным  выглядит  совпадение  интересов  в  этом  светской  власти  и  церковной,  живой  Жанна  не  нужна  была  ни  королю  (пришлось  бы  делиться  влиянием),  ни  церкви  (умаляла  роль  церкви  в  государстве).  Делая  экстраполяцию  ситуации  на  современность,  Шоу  утверждает,  что  миром  управляют  все  те  же  пороки:  жадность  и  лицемерие,  ничего  не  изменилось.  Ничего  личного,  только  бизнес.

Список  литературы:

1.Балашов  П.С.  Художественный  мир  Бернарда  Шоу  /  П.С.  Балашов.  М.:  Худож.  лит.,  1982.  —  326  с.

2.Пирсон  Х.  Бернард  Шоу  /  под  ред.  Д.  Шестакова;  пер.  с  англ.  В.  Харитонова  и  М.  Марецкой.  М.:  издательство  «Искусство»,  1972.  —  447  с. 

3.Shaw  G.B.  Saint  Joan:  A  chronicle  play  in  six  scenes  and  an  epilogue.  N.Y.:  Silas  Newton  Publisher,  1998.  —  251  p.

4.Boas  F.S.  Joan  of  Arc  in  Shakespeare,  Schiller,  and  Shaw  //  Shakespeare  Quarterly.  —  Vol.  2,  —  №  1  (Jan.,  1951).  —  pp.  35—45.

5.Fielden  J.  Shaw`s  Saint  Joan  as  tragedy  //  Twentieth  century  literature:  a  scholarly  and  critical  journal.  —  Vol.  3,  —  №  2  (Jul,  1957).  —  pp.  59—67.