ПРЕЛОМЛЕНИЕ  РОМАНТИЧЕСКОЙ  ТРАДИЦИИ  В  ПОВЕСТЯХ  А.С.  ПУШКИНА  «ПИКОВАЯ  ДАМА»  И  Н.В.  ГОГОЛЯ  «ПОРТРЕТ»

Гусинова  Светлана  Викторовна

студент  3  курса,  филологического  факультета  Северо-Восточного  государственного  университета,  г.  Магадан

E-mail: 

Юрина  Марина  Анатольевна

научный  руководитель,  канд.  филолог.  наук,  доцент  кафедры  литературы  Северо-Восточного  государственного  университета,  г.  Магадан

Творчество  Александра  Сергеевича  Пушкина  и  Николая  Васильевича  Гоголя  по  истечении  уже  более  двухсот  лет  не  утратило  своей  актуальности  в  силу  нравственно-философской  наполненности  их  произведений,  заставляющих  читателей  и  исследователей  по  сей  день  размышлять,  увлечённо  полемизировать.  Известно,  что  А.С.  Пушкин  и  Н.В.  Гоголь  были  современниками  и  соратниками.  Каждый  из  них  прошёл  свой  творческий  путь,  но  все  же  дороги  двух  авторов  часто  пересекались.  Представляется  знаменательным  и  то  обстоятельство,  что  примерно  в  одно  и  то  же  время  ими  были  написаны  повести,  близкие  в  сюжетно-тематическом  и  поэтическом  аспектах:  «Портрет»  Н.В.  Гоголя  создавался  в  1833—1834  годах,  когда  А.С.  Пушкин  работал  над  своей  «Пиковой  дамой».

О  влиянии  А.С.  Пушкина  на  творчество  Н.В.  Гоголя  критики  и  исследователи  неоднократно  говорили,  ещё  начиная  с  ХIХ  века.  Так,  В.Г.  Белинский  в  своё  время  подчёркивал:  «Пушкин  имел  сильное  влияние  на  Гоголя  не  как  образец,  которому  бы  Гоголь  мог  подражать,  а  как  художник,  сильно  двинувший  вперед  искусство  и  не  только  для  себя,  но  и  для  других  художников  открывший  в  сфере  искусства  новые  пути»  [1,  с.  369].  Позднее  о  влиянии  на  Гоголя  «пушкинских  традиций  в  разработке  темы  Петербурга»  писали  Н.Н.  Петрунина  и  Г.М.  Фридлендер,  хотя  видели  это  влияние  преимущественно  со  стороны  «Медного  всадника».  Исследователи  также  предполагали,  что  сам  А.С.  Пушкин,  возможно,  разделял  критическое  отношение  В.Г.  Белинского  к  гоголевскому  «Портрету»  и  поэтому  не  давал  этому  произведению  прямой  оценки:  «…Из  числа  сколько-нибудь  значительных  произведений  Гоголя  1830-х  годов  мы  не  знаем  ничего  лишь  об  отношении  Пушкина  к  «Портрету»  и  «Вию»,  т.  е.  к  тем  двум  повестям,  которые  благодаря  сочетанию  в  них  реализма  и  элементов  романтической  фантастики  составляли  особую  линию  гоголевского  творчества»  [11,  c.  223].  Указывали  на  возможное  соприкосновение  повестей  «Пиковая  дама»  и  «Портрет»  Г.А.  Гуковский  [4]  и  Г.П.  Макогоненко  [7],  хотя  подробно  эти  произведения  не  сравнивали.  «О  сугубо  творческом  диалоге»  с  творчеством  А.С.  Пушкина,  «о  внутреннем  концептуальном  споре,  который  на  глубоко  имплицитном,  подсознательном  уровне  шел  на  страницах  гоголевской  прозы»  размышляла  в  своём  диссертационном  исследовании  и  В.Ю.  Белоногова  [2]  . 

Мы  видим,  что  вероятность  сопоставления  повестей  А.С.  Пушкина  и  Н.В.  Гоголя  крупными  исследователями  обозначена.  Возможно,  что  существуют  и  факты  подробного  типологического  анализа  интересующих  нас  произведений  в  аспекте  заявленной  в  данной  работе  темы,  однако  они  нам  не  известны.  Поэтому  представляется  перспективной  попытка  освещения  проблемы  преломления  у  А.С.  Пушкина  и  Н.В.  Гоголя  романтической  традиции,  что  и  явилось,  собственно,  целью  представленного  труда.  Для  её  достижения  решаются  и  частные  задачи:  сопоставление  проблематики  произведений,  образов  их  главных  героев,  схожих  сюжетных  линий.

Сразу  хочется  отметить,  что  оба  произведения  написаны  писателями,  ступившими  на  путь  реализма.  А.С.  Пушкин  уже  вошёл  в  пору  своего  зрелого  творчества,  а  Н.В.  Гоголь,  хоть  и  был  автором  ещё  совсем  недавно  вышедших  «Вечеров  на  хуторе  близ  Диканьки»,  к  1834  году  постепенно  избавлялся  от  многих  романтических  иллюзий  начинающего  писателя.  С.М.  Петров  пишет  по  этому  поводу,  что  «именно  Гоголь  положил  начало  «натуральной  школе»  в  русской  литературе,  однако  основоположником  реализма  в  русской  литературе  был  Пушкин…  Пушкин  и  Гоголь  заложили  фундамент  новой,  реалистической  русской  литературы,  обратив  ее  к  реальной  действительности,  к  коренным  вопросам  русской  жизни…»  [9,  с.  235].

«Пиковая  дама»  и  «Портрет»,  безусловно,  имеют  в  своей  основе  реалистическое  содержание.  Прежде  всего,  это  касается  их  проблематики.  В  обеих  повестях  прослеживается  одна  тема  —  тема  нарастающего  влияния  капитализма  в  России.  Пушкин  и  Гоголь  как  ведущие  писатели  своего  времени  не  могли  её  обойти.  Известно,  что  завязка  повести  «Пиковая  дама»  не  вымышлена:  Пушкин  лишь  развил  сюжет  семейного  анекдота  семьи  Голицыных.  А.  Западов  утверждает:  «Под  пером  Пушкина  семейный  анекдот  превратился  в  гигантский  обобщенный  образ,  знаменующий  столкновение  феодальной  и  капиталистической  эры,  стал  знаменовать  наступление  власти  денег,  сосредоточил  в  себе  мысли  писателя  о  пути  развития  «железного»  девятнадцатого  века»  [5,  с.  56].  Аналогична  проблематика  и  гоголевского  «Портрета».  По  словам  исследователя  Л.  Козловой,  «портрет  ростовщика  с  живыми  глазами  —  это  символ  страшной  силы  денег,  которую  несет  с  собой  наступающий  век  капитализма»  [6,  с.  11].

В  то  же  время  и  Пушкин,  и  Гоголь  в  своих  повестях  по-своему  преломляют  ещё  господствовавшую  в  то  время,  модную  романтическую  традицию:  оба  используют  элементы  фантастики  и  таинственности,  атмосфера  их  произведений  основана  на  романтической  легенде.  Так,  уже  в  самом  эпиграфе  к  повести  «Пиковая  дама»  дается  намек  на  загадочный  сюжет:  «Пиковая  дама  означает  тайную  недоброжелательность  (новейшая  гадательная  книга)»  [11,  c.  193].  А  в  «Портрете»  возникает  страшный  фантастический  образ  ростовщика,  воплощающего  злое,  дьявольское  начало.

Сами  герои  двух  повестей  имеют  романтические  корни.  Германн,  например,  обладает  почти  всеми  традиционными  чертами  классического  романтического  героя:  он  является  яркой  личностью,  внутренне  независим,  своеобразно  бунтует  против  окружающей  действительности,  пытаясь  обмануть  судьбу,  прибегая  к  мистическим  вещам.  Перед  нами  не  замкнутый  человек,  он  имеет  знакомства  в  обществе,  посещает  балы  и  карточные  игры,  но,  тем  не  менее,  он  одинок,  и  это  одиночество  его  не  гнетет.  Главный  пушкинский  герой  сравнивается  с  Наполеоном,  образ  которого  типичен  для  западного  романтизма.  По  словам  А.Г.  Гуковского,  Германн  «остается  титаническим  образом,  ибо  зло,  заключенное  в  нем  и  губящее  его,  не  пошлый  порок  отдельной  личности,  а  дух  эпохи,  властитель  мира,  современный  Мефистофель,  или,  что  то  же,  смысл  легенды  о  Наполеоне.  Поэтому  Германн  овеян  воспоминаниями  о  Наполеоне»  [4,  с.  328].

Однако  мы  видим,  что  А.С.  Пушкин,  придав  своему  герою  романтические  черты,  одновременно  их  развенчивает,  пародирует.  Истинные  устремления  Германна  не  свойственны  романтическому  герою,  который  ищет  свободы,  прежде  всего  душевной.  Германн  имеет  определенный  финансовый  расчет.  Для  достижения  своих  целей  он  принимает  на  себя  образ  романтического  героя,  когда  завязывает  знакомство  с  Лизаветой  Ивановной.  Сам  процесс  соблазнения  воспитанницы  старой  графини,  на  первый  взгляд,  напоминает  традиционную  романтическую  любовную  интригу,  однако  и  он  в  итоге  существенно  снижается,  становится  пошлым  и  прозаичным.  Германн  знаком  с  западной  романтической  литературой  и  умело  использует  для  своего  письма  признание  в  любви,  взятое  из  немецкого  романа.  Не  будучи  влюбленным,  герой  сумел  своими  страстными  письмами  убедить  Лизавету  Ивановну  в  искренности  своих  чувств.

Развенчанию  главного  героя,  обличению  его  неискренности,  показной  романтичности  способствует  ряд  пародийных  сцен  повести.  Например,  на  похоронах  графини  Германн  упал,  как  показалось  присутствующим,  в  обморок.  После  этого  лишается  чувств  и  Лиза,  но,  как  впоследствии  оказывается,  Германн  всего  лишь  оступился.  Так  автор  пародирует  распространённый  в  модных  романах  того  времени  эпизод,  романтическая  сцена  приобретает  реалистическую  наполненность,  а  её  герой  снижается  до  комического  персонажа.  Человек,  будто  бы  сошедший  со  страниц  модных  тогда  романов,  на  поверку  оказывается  чёрствым,  духовно  «окаменелым»  существом,  ради  банального  обогащения  не  брезгующим  никакими  средствами.  Судьба  в  образе  подмигивающей  пиковой  дамы  словно  надсмехается  над  ничтожными  попытками  Германна  обмануть  весь  мир.

В  повести  Гоголя  «Портрет»  романтическим  героем  условно  можно  считать  художника  Чарткова.  В  начале  произведения  перед  нами  предстаёт  человек  трудолюбивый,  талантливый,  бескорыстный,  преданный  своему  труду,  дорожащий  внутренней  свободой,  живущий  в  мире  высоких  идей.  Образ  такого  художника  характерен  для  романтизма,  представители  которого  считали,  что  действительность  лучше  можно  постичь  чувством,  а  не  разумом.  Однако,  по  словам  С.  Машинского,  «у  писателей  романтического  направления  противоречия  между  художником  и  обществом  изображались,  как  извечный  конфликт  между  возвышенной,  исключительной  личностью  и  пошлой  толпой.  Образ  художника  у  Гоголя  взят  в  совершенно  другом,  реалистическом  ракурсе,  он  сопряжен  с  главными  социальными  проблемами  современной  действительности»  [8,  с.  206].

В  отличие  от  классического  романтического  персонажа  Чартков  показан  в  развитии,  эволюции:  автор  открывает  нам  историю  падения,  «опошления»  человеческой  души  под  влиянием  тлетворной  окружающей  действительности,  основанной  на  расчёте.  Таким  образом,  в  «Портрете»  проявляется  одна  из  важнейших  примет  реализма  —  принцип  социальной  обусловленности  характера  главного  персонажа.  Гоголь,  как  и  Пушкин,  снижает  образ  своего  героя,  объясняя  мотивы  его  поступков  реалистически.

Повести  «Пиковая  дама»  и  «Портрет»  схожи  также  и  тем,  что  в  них  представлены  традиционные  для  романтиков  фантастические,  мистические  образы  и  сцены.  В  «Пиковой  даме»  основным  фантастическим  эпизодом  является  ночной  визит  умершей  графини  к  Герману.  Автор  «Пиковой  дамы»  представляет  подобную  сцену  несколько  иначе,  чем  это  было  принято.  Он  придаёт  мистической  сцене  реалистическую  мотивировку.  Видение  графини  происходит  сразу  же  после  похорон,  когда  Германн  был  весь  день  расстроен,  мысли  об  умершей  графине  и  о  навсегда  упущенном  шансе  узнать  ее  секрет  не  покидали  его.  Германн  в  надежде  заглушить  внутреннее  волнение  много  выпил,  поэтому  быстро  и  крепко  уснул,  и  после  сна  «мысли  о  графине  не  оставляли  его».  Автор  «Пиковой  дамы»  использует  прием  умалчивания,  то  есть  не  говорит,  происходит  ли  эта  встреча  с  привидением  старухи  наяву,  или  это  плод  разгоряченного  воображения  героя,  потрясённого  последними  событиями  и  приближающегося  к  сумасшествию.  Прослеживается  попытка  придать  мистическому  образу  реалистическое  толкование,  хотя  акцент  таинственности  не  снимается  окончательно,  и  читатель  точно  не  знает,  действительно  ли  это  событие  произошло. 

Описание  фантастической  сцены  приводится  всего  лишь  в  нескольких  абзацах:  очень  лаконично,  кратко  и  точно  перечисляются  события.  Поэтому  важными  средством  в  этой  сцене  является  глагольный  ряд:  «кто-то  с  улицы  взглянул…  и  тотчас  отошёл»;  Германн  «услышал»;  дверь  «отпирали»;  «кто-то  ходил»;  «белая  женщина»  «очутилась  вдруг  перед  ним»  и  т.  п.  Фантастическая  ситуация  показана  Пушкиным  реалистично,  буднично,  без  использования  разнообразных  художественных  средств.  Сцена  написана  так,  что  не  выделяется  из  основного  текста.

В  «Портрете»  мы  находим  ситуацию,  аналогичную  пушкинской,  только  показана  она  сложнее.  Автор  использует  мотив  повторяющегося  сна:  художник  «просыпается»  трижды,  прежде  чем  вернуться  к  реальности.  Это  придаёт  всей  сцене  значение  какого-то  кошмара  —  предвестника  грядущей  драмы  героя.  Тяжёлым  предчувствием  наполнено  окончательное  пробуждение  Чарткова:  «…Ему  казалось,  что  среди  сна  был  какой-то  страшный  отрывок  действительности.  Казалось,  даже  в  самом  взгляде  и  выражении  старика  как  будто  что-то  говорило,  что  он  был  у  него  в  ту  ночь;  рука  его  чувствовала  только  что  лежавшую  в  себя  тяжесть,  как  будто  бы  кто-то  за  одну  минуту  пред  сим  ее  выхватил  у  него»  [3,  с.  96].  Появление  денег  в  картине  вполне  объяснимо:  их  мог  туда  положить  прежний  хозяин.  Но  читатель  и  сам  герой  понимают,  что  Чартков  непостижимым  образом  получил  эти  деньги  от  старика,  словно  негласно  заключив  с  ним  некий  мистического  рода  договор.  Таким  образом,  реалистическая  мотивировка  видения-сна  в  дальнейшем  претерпевает  обратную  метаморфозу:  явление  ожившего  старика  становится  реальностью,  изменившей  всю  жизнь  героя,  как  бы  заключившего  договор  с  самим  нечистым.

Чартков,  также  как  и  Герман,  не  задумывается  о  последствиях  такого  договора.  Оба  героя  своей  алчностью  словно  сами  навлекли  на  себя  эти  ситуации,  чем  обрекли  себя  в  дальнейшем  на  безумие.  Чартков  в  погоне  за  богатством  и  славой  потерял  свой  талант,  в  его  сердце  появилась  ненависть  и  зависть  к  настоящему  дарованию.  Герман  сходит  с  ума  после  того,  как  подсказанная  графиней  комбинация  карт  не  сработала,  а  неожиданно  открытая  им  вместо  туза  пиковая  дама  зловеще  ему  подмигнула.  Помощь  потусторонних  сил  в  денежных  делах  слишком  дорого  обходится  героям.

Безумие  Германа  и  Чарткова,  к  которому  их  привела  погоня  за  богатством  и  славой,  было  изначально  заложено  в  их  стремлениях  и  идеях,  безумных  по  своей  сути.  Как  отмечает  С.  Машинский,  «жестокая  и  циничная  власть  чистогана  уродует  сознание  и  душу  человека,  калечит  талант  и  искусство»  [8,  с.  204].  И  Пушкин,  и  Гоголь  показали  нарождающийся  тип  капиталистически  настроенного  человека.  Традиционные  романтические  мотивы  и  образы  получили  у  обоих  писателей  своеобразное  художественное  преломление  и  тем  самым  послужили  воплощению  реалистической  проблематики.

Таким  образом,  мы  можем  говорить  о  том,  что  оба  автора  нарушают  романтическую  традицию.  Пушкин  эту  традицию  развенчивает,  пародирует,  ведь  к  моменту  написания  «Пиковой  дамы»  он  уже  разочаровался  в  романтизме.  Писатель  использует  романтические  образы,  ситуации,  чтобы  воплотить  реалистическую  проблематику.  По  словам  С.  Петрова,  «реализм  в  творчестве  Пушкина  складывается  в  процессе  усвоения  им  художественных  достижений  русских  романтиков  и  вместе  с  тем  на  основе  преодоления  поэтом  недостатков  и  ограниченности  художественного  метода  и  стиля  романтизма»  [9,  с.  236].  Н.В.  Гоголь  же  сохраняет  романтический  пафос  и  колорит  в  своем  произведении.  Он  не  отходит  от  традиции.  Однако,  используя  романтический  сюжет,  он  разрушает  традиционные  каноны,  выходит  на  путь  реализма,  достоверно  и  психологически  мотивированно  показав  деградацию  главного  героя.

Список  литературы:

1.Белинский  В.Г.  Русская  литература  в  1843  году.  М.,  1952. 

2.Белоногова  В.Ю.  Гоголь  и  Пушкин:  к  особенностям  литературного  процесса  30—40-х  годов  XIX  века:  автореферат  диссертации  на  соискание  учёной  степени  кандидата  филологических  наук.  Коломна,  2003.  —  [Электронный  ресурс]  —  Режим  доступа.  —  URL:  http://www.dissercat.com/content/gogol-i-pushkin-k-osobennostyam-literaturnogo-protsessa-30-40-kh-godov-xix-veka  (дата  обращения  30.10.2013  г.).

3.Гоголь  Н.В.  Портрет  //  Петербургские  повести,  Л.,  1978.  —  С.  84—139.

4.Гуковский  Г.А.  Реализм  Гоголя.  М.,  1959. 

5.Западов  А.В.  В  глубине  строки.  М.,  1972. 

6.Козлова  Л.  Петербургские  повести  Н.В.  Гоголя  //  Н.В.  Гоголь.  Петербургские  повести.  Л.,  1978.  —  С.  5—17.

7.Макогоненко  Г.П.  Тема  Петербурга  у  Пушкина  и  Гоголя  //  Пушкин  А.С.,  Гоголь  Н.В.  Петербургские  повести.  М.,  1986.  —  С.  5—42.

8.Машинский  С.  Художественный  мир  Гоголя.  М.  1971. 

9.Петров  С.М.  Реализм.  М.  1964. 

10.Петрунина  Н.Н.  и  Фридлендер  Г.М.  Пушкин  и  Гоголь  в  1831—1836  годах  //  Пушкин:  Исследования  и  материалы.  Т.  6.  Л.,  1969.  —  С.  197—228.

11.Пушкин  А.С.  Пиковая  дама  //  Романы  и  повести,  М.  1968.  —  С.  195—217.