ХУДОЖЕСТВЕННОЕ СЛИЯНИЕ ДЕЙСТВИЙ И МЫСЛИ ГЕРОЕВ В РОМАНЕ «САБЛЯ ДЛЯ ЭМИРА» А. КЕШОКОВА

Кумышева Фатимат Хаутиевна

студент 2 курса отделения кабардинского языка и литературы КБГУ

г. Нальчик

Бакова Зера Хачимовна

научный руководитель, д-р филол. наук, профессор КБГУ, г. Нальчик

E-mail: 

Книга А. Кешокова «Сабля для эмира» увидела свет тогда, когда появилась возможность писать о черкесской диаспоре. Именно события столетней Кавказской войны 1763—1864 гг. повлекли за собой массовую эмиграцию адыгов, образование зарубежных черкесских (адыгских — самоназвание) диаспор. Турция, Сирия, Иордания — вот страны основного расселения адыгов в настоящее время.

Возрождение национального фактора в современной адыгской литературе проходит на новой основе, на материале исторической действительности. Сам Кешоков, теоретически осмысливая свое художественное творчество, размышляет о стремлении к психологическому анализу, постижению мира души, создаваемых героев и характеров.

В романе Алима Кешокова «Сабля для эмира» воссоздает события и трудную обстановку возникшую на Кавказе в разгар гражданской войны. Войска Деникина захватили равнинные районы Северного Кавказа, Дагестана, дошли до предгорий. В Грузии правят меньшевики во главе с Ноем Жордания. В Азербайджане действуют мусаватисты. Множатся разные «правительства». В Кабарде верховодит сподвижник генерала Деникина-князь Бекович-Черкасский. В одном лишь Дагестане не менее трех правительств.

Главным героем — действующим лицом в романе является князь Жираслан. Подобные Жираслану образы составляли на протяжении долгих лет национальный идеал народа. Жираслан хотя и князь и приверженец культуры своего сословия, связан с национальной почвой, народом. Знаменателен случай, когда Жираслан проявляет героизм, презирая опасность, вторгается в логово бандитов и убивает Залим — Джери Аральпова — главу контрреволюции. Но и здесь Аральпов успел выстрелить и тяжело ранить его. Когда подоспел отряд, Жираслан уже лежал без сознания. На вопрос Казгирея: «Жираслан, слышишь меня? — И, умирая, победи! — послышалось Казгирею вместо ответа» [3, с. 18]. Жираслан, как видим, до конца выдерживает этические нормы жизни адыгов.

Этого героического принципа он придерживается до конца своей беспокойной и тревожной жизни. И в этом он сродни героическим личностям, воспетым народом.

Вспомним фольклорные строки: «Он стоит, головой опираясь на меч. Даже мертвый на землю не хочет он лечь!» [1, с. 43]. Он убивает главу контрреволюции Аральпова потому, что тот занимается разбоем и бандитизмом, что по представлению народа не есть мужество.

После этого ранения начинается хождение за «саблей для эмира». Как уже сказано, Северный Кавказ временно переходит в руки контрреволюции. Основные силы ее сосредоточиваются за перевалы, в Закавказье. Оправившись от тяжелой раны, Жираслан оказывается на перепутье. Ему нельзя оставаться в Кабарде, где свирепствуют контрреволюционные силы. «Он — «как перст один» — спотыкается на возделанном революцией поле, попадая в нужную борозду. Когда пуля бандита Аральпова ранила Жираслана, ему приходит в голову грустное, но точное сравнение: «Как птица с перебитыми крыльями, я отстал от стаи и лежу в кустах жду, когда стану добычей хищников» [1, с. 43]. Это и самохарактеристика, действующая на всем протяжении романа». Жираслан считает себя потерянным в этом мире. Писатель показывает один из возможных мотивов переселения. Эта трагедия черкесской эмиграции, это сломанная судьба, личная драма. Жираслан умен, пытлив от природы, быстро улавливает характер человека, стремление тех или иных партий. Но не знает, к какому берегу пристать. Оказавшись в Дагестане, он без особого энтузиазма принимает предложение отправиться в «единую» Турцию за помощью для контрреволюционного «кавказского правительства».

Роман «Сабля для эмира» воспроизведение того, что было. Поляризация понятий добра и зла вплетена в ткань произведения. Оценочное суждение о них принадлежит Жираслану. Полярности, контрасты в жизни, несовместимость редко встречающихся ранее противоречий в сознании Жираслана в конечном счете приводят к трагической развязке. Жираслан после возвращения из Турции, где он выполнил поручение, после ряда бурных событий, свидетелем и участником которых он был, приближается к родной земле с различными думами к Кабарде, где победили революционные отряды. Он теперь не тот знаменитый конокрад и легендарный наездник, а человек — гражданин серьезного отношения к жизни. В происходящем он до конца не разобрался, не определил своего жизненного пути, потому что прошлого уже нет, и не будет, а с настоящим он не согласен.

Перед Жирасланом на каждом шагу возникает мучительные вопросы. Но писатель не дает на них однозначного ответа. И каждый раз сама действительность, развивающиеся события дают ответ неграмотному, но проницательному человеку. Например, случай на перевале, когда англичане расстреливают голодных, изможденных болезнями солдат, убеждает его, что никто не пришел на Кавказ с благовидными целями, что все эти «благодетели» одержимы своими собственными интересами, что делами Кавказа должны заниматься сами кавказцы.

Он впервые начинает задумываться над ходом событий, искать свой путь в жизни. «Никогда не пахал он, не сеял, не косил сена, не полол кукурузы, но не раз сиживал на холме посреди чужого кукурузного поля, отдыхая на лоне природы. Ветер, предвестник ливня, дул в одну сторону, а не все кукурузные стебли нагибались туда, куда дул ветер, порой они клонятся совсем в другую сторону, а не навстречу буре. «Почему? — спрашивал себя Жираслан. — Не состоит ли буря из маленьких бурь, не катится ли она на множестве невидимых колесиков, которые тоже вращаются по своим законам: пока не утихнет буря, не будет покоя и этим колесикам...» [3, с. 59].

Такие рассуждения все чаще приходят на ум Жираслана. Так и не определившись в «роке событий», Жираслан едет в Турцию.

«Стамбульские эпизоды романа расширяют границы повествования, стало быть, и проблематику романа, охват национальной жизни и судьбы» [5, с. 48]. Местные события проецируются на огромное пространство черкесской диаспоры. Отсюда наполнение образов философским содержанием, активное включение в ткань повествования мифологических сюжетов и образов, углубляющих эпическую мощь романа. В национальном контексте следует рассматривать и саблю, это традиционное оружие борьбы. В этой связи понятны диалоги, споры о судьбах, о будущем адыгов представителей черкесского зарубежья писательницы Халиды Адиб, в доме которой остановился Жираслан, Рауф-бея, черкеса по национальности, главы правительства в Анкаре, Адхем, популярного деятеля Комитета черкесского сотрудничества, смелого военачальника и многих других.

Жираслан принимает предложение сопровождать на родину предназначенный для Северо-Кавказского эмирата большой караван с оружием. Это оружие, находящийся в Турции Комитет черкесского сотрудничества решил направить своим соплеменникам. Оказывая помощь эмирату, комитет надеялся на создание независимого от России кавказского государства.

Турки захватывали обширные территории на Балканах, Ближнем Востоке, а относились к покоренным народам как к пополнению своего гарема, не считались, что сами в империи уже не составляют большинства, наоборот, превратились в меньшинство по отношению ко всему населению страны.

В отличие от фольклорных песен, где в основном преобладает интонация эмоциональная, писатель в осмыслении геноцида подошел к теме махаджирства, показал неоднозначность этого явления, процесс рассмотрения в среде переселенцев по классовой принадлежности. Он собрал большой фактический материал, осмыслил образы представителей различных слоев диаспоры.

В своем романе А. Кешоков добивается художественного слияния действий и мысли людей, персонажей. А это тот вклад, который вносит Кешоков в романное мышление адыгов, в современную эпическую прозу, то новое, что следует, прежде всего, отметить при оценке произведения в целом.

Мы сделали попытку анализа именно данного произведения, дабы подчеркнуть, что история повторяется. В таком тревожно-мятежном состоянии, как почти век назад, находится сейчас Кавказ.

Список литературы:

1. Бекизова Л. Роль фольклора в формировании духовной жизни народа. — Черкесск. — 1986. — с. 142.
2. Кешоков А. Сабля для эмира. М. — 1986. — 346 с.
3. Султанов К. Неизбежность выбора // Литературное обозрение. — 1982. — № 8. — с. 47—49.