ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТЬ РОМАНА М. УСПЕНСКОГО «БОГАТЫРИСТИКА КОСТИ ЖИХАРЕВА»

Современные писатели Мария Семенова, Александр Бушков, Михаил Успенский, Сергей Лукьяненко, Владимир Васильев, Элеонора Раткевич, Ник Перумов, Виктория Угрюмова, Владимир Свержин, Андрей Лазарчук и другие, создающие произведения в жанре фэнтези, используют в своем творчестве интертекстуальные связи с произведениями классики, фольклорными произведениями (сказками, мифами, легендами), с произведениями античности. В последние годы это стало основной тенденцией в литературоведческих исследованиях современной литературы (Т.В. Кривощапова, М.Н. Липовецкий, Л.В. Овчинникова, Т.А. Чернышева, М.И. Мещерякова и др.).

Чтобы поддержать у потенциальных читателей чувство уверенности в собственной читательской компетентности, начитанности, сформировать желание к культурному диалогу, писатели пользуются приемами внедрения в текст «чужого слова», реминисцентными образами и создают такое игровое пространство, в котором читатель легко ориентируется и принимает правила игры, определяет значение каждого из персонажей, его место в произведении и может угадать дальнейшие шаги героев и развитие сюжета.

Известный ученый М.М. Бахтин, автор теории диалогизма произведений литературы, понимал «чужое слово» как воздействие не связанной с текстом материальной реальности через наличие в произведении иных отрывков как обязательных компонентов существовавшей раньше в современной культурной жизни. «Чужое слово» связано с теорией интертекстуальности  Р.  Барта, который писал, что новое произведение – это новый текст, созданный на основе уже известных высказываний, анонимных формулировок, неосознанных цитат, источники которых редко можно обнаружить[1, 418].  Юлия Кристева определяет интертекстуальность как возможность текста иметь несколько смыслов. По мнению ученого, каждый текст формируется как смешанное, состоящее из различных цитат произведение, вобравшее в себя и изменившее внутри себя другие произведения, созданные раньше [3, 99]. Ученый Т.А. Скокова в своей работе «Интертекстуальность  как  способ создания образа главной героини в романе Л. Улицкой «Медея и ее дети»» пишет об игровом характере использования известных текстов, который позволяет современным произведениям стать  любимыми и узнаваемыми читателями. Кроме того, такие произведения всегда перечитываются [4, 1315]. Такой несложный  авторский прием позволяет активизировать у читателя экспрессивно-оценочное восприятие какого-либо настроения, явления, факта.

Очень часто в науке ставится проблема пародийности произведений. Ю.Н. Тынянов подчеркивает, что через пародию видно второе произведение, которое пародируется. Чем четче виден второй текст, тем сильнее виден двойственный характер всех элементов текста, т.е. сильнее видна пародийность текста [5, 212].

Иных взглядов на этот вопрос придерживается М.В. Вербицкая. В труде «Литературная пародия как объект филологического исследования» она пишет, что под пародией можно понимать самый первый текст, в котором объединены приемы создания образов, построение произведения, словесно-ритмические особенности, которые трансформируются в содержание пародии, формирующейся как подражание первичному произведению с гипертрофированным изображением частей первичного текста [2, 21].

В романе-фэнтези М. Успенского «Богатыристика Кости Жихарева» можно встретить некоторые приемы интертекстуальности, все произведение пронизано интертекстуальными образами. Роман построен на переосмыслении русских былин и сказок – былины о Вольге и Микуле Селяниновиче, О Святогоре и Илье Муромце, из которых позаимствованы образы богатырей Святогора, Вольги Всеславьевича, Святославича и Микулы Селяниновича, которые живут  и действуют во втором мире, куда попадает Костя. У каждого из этих персонажей свой быт, обстановка, привычки и характер. Так в главе «Святогор – богатырь без подвига» автор пишет: «…И он же, Святогор, был первым в тройке так называемых старших  богатырей вместе с Вольгой (Волхом) Всеславьевичем и Михайлой Потыком. Имя свое он получил от Святых Гор – так назывались в те времена всяческие священные, запретные возвышенности. Да он и сам был горой – человек по сравнению с ним казался мышкой или букашкой» [6, 26].  

Так при знакомстве с героем писатель комментирует имена, обстоятельства их жизни  с помощью сведений из научных источников о русском фольклоре. Этот прием можно встретить на страницах всего произведения. В главе «Не быль, но сказка» читаем комментарий автора: «Нет, былины – не фэнтези. Ты ведь слышал такое выражение – «устное народное творчество», еще говорят – фольклор? То есть в народе рождается былина от безымянного автора, передается из уст в уста, изменяется – когда слегка, когда капитально, и доживает (или, увы, не доживает) до того дня, когда появится ученый человек и запишет ее на бумагу, на магнитофонную ленту, на флеш-карту мобильника с диктофоном» [6, 28].

В романе наглядно проявляются черты «чужого слова», интертекстуальные отрывки из научной литерауры, примером которых является авторская попытка объяснения предназначения мифов. Так, один из главных героев романа, Колобок, отвечая на вопросы Кости Жихарева: были ли на самом деле мифы, и про что они бывают, начинает читать своему ученику лекцию. При этом для раскрытия понятия «миф» он обращается к разным источникам: современный словарь иностранных слов,  «Краткая история мифа» Карена Армстронга и «Параллельная мифология» Джона Френсиса Бирлайна, не просто ссылаясь на них, а цитируя: «Что такое миф – каждый понимает и объясняет по-разному. Миф 1) сказание, передающее представления древних народов о происхождении мира, о явлениях природы, о богах и легендарных героях; 2) вымысел. Миф представлял собой событие, в каком-то смысле произошедшее однажды, но при этом повторяющееся постоянно [6,9].

Этот же прием – заимствование слов и отрывков из научной речи при разъяснении того или иного события или при знакомстве с человеком – встречаем  везде на страницах романа Успенского, например, в названии глав: «Пришествие хтонических», «Как избежать анахронизма», где используются научные термины. Но чаще в названиях глав используются пословицы,  разные отрывки из фольклора – «Во пиру ли было во беседушке», «Во кузнице молодые кузнецы», «Почему кони привередливые», «Что может быть проще пареной репы», «Заставушка богатырская» и т.д. 

Главного героя Костю Жихарева сопровождают по всему пути следования два волшебных помощника – Колобок по прозвищу Виссарион Глобальный (аллюзия к имени Виссариона Сталина, которого часто называли Великим)   и двуглавая сова Кузьма-Демьян. Они помогают Косте освоиться во втором мире – богатырском. Они же помогают ему во всех неприятных ситуациях и бедах. Вместе с Колобком приходят в роман и многие персонажи из русских народных сказок – Змей Горыныч, Василиса Премудрая, бабка с дедом из сказки о колобке, образ скатерти-самобранки.

Часто в произведении в разных контекстах и ситуациях возникают реминисценции на произведения мировой литературы в виде описаний, цитат, упоминаний,  отрывков  и упоминаний из известных фильмов.  Так в главе «Первый встречный как первый блин комом» Костя сталкивается с Аникой-воином. После схватки Косте достается платок-скатерть Аники, на котором вышита надпись готическими буквами: «Бессердечному Зигфриду от безутешной  Брунгильды. Кого люблю – того дарю». В бою с Аникой Косте помогают сова и Колобок, которого сова держит на весу над головой противнка: «Перед ним действительно предстало жутковатое чудо – тело человеческое, но вместо нормальной головы страшная перекошенная рожа со сверкающими золотыми зубами. Другая рожа, на животе, дразнила Анику высунутым языком…

– Ты… кто? – спросил Аника дрожащим голосом. – Король Прусский али принц Хранцузский?

– Их бин Смерть твоя, герр обершарфюрер, – сказал Колобок. – Гордая притом»[6, 36].  В этом отрывке ответом Колобка служат переосмысленные слова из известного советским зрителям фильма «Семнадцать мгновений весны».

В этой же главе при характеристике Аники-воина называются герои известных произведений мировой литературы – Матамор из Италии, капитан Фракасс из Франции, Джон Фальстаф – персонаж Шекспира, Яшка-артиллерист из фильма «Свадьба в Малиновке», хромой полковник из телефильма «Здравствуйте, я ваша тетя!». Писатель апеллирует не только к читательскому опыту аудитории, но и к зрительскому для того, чтобы четче отобразить специфику создаваемого образа Аники. С разными целями упоминаются герои мировой и русской литературы и кино: Одиссей, граф Монте-Кристо, король Артур, сэр Ланселот, Гинерва, Джек Воробей из фильма «Пираты Карибского моря», Великий комбинатор из романа «12 стульев» и др.

Часто в романе цитируются отрывки из былин в дословной передаче, но и часто обыгрываемые автором. В главе «Микула Селянинович – гламурный пахарь» воспроизводится отрывок:

«У оратая кобылка соловая,

Гужики у нее да шелковые,

Сошка у оратая кленовая,

Омешики на сошке булатные,

Присошечек у сошки серебряный,

А рогачик-то у сошки красна золота» [6, 39].

Или же представляя образ Микулы Селяниновича :

«У оратая сапожки зелен сафьян:

Вот шилом пяты, носы востры,

Вот под пяту-пяту воробей пролетит,

Около носа хоть яйцо прокати.

У оратая шляпа пуховая,

А кафтанчик у него черна бархата» [6, 39 ].

Слова – «ратися», «паляница», «Святогор», «оратай», «зелен сафьян», «пяты», «востры» и др – яркое подтверждение того, что автор за основу интертекста в произведении берет русский национальный фольклор.

По замыслу М. Успенского главный герой из реального мира перемещается в «былинный»:

 « - Итак, молодой человек, мы с вами находимся в абсолютно ином пространстве и в совершенно условном прошлом времени…

- Закрой рот! - посоветовал Колобок, - это сказочный сектор, мы тут не задержимся…

– А скатерти-самобранки тут не бывает?

– Скатерть-самобранка в сказках осталась, – вздохнул Колобок. – В мире былин ее нет, тут запросто можно с голоду окочуриться» [6, 28].

Автор  расширяет границы былин и вводит в мир фэнтези нового «современного» богатыря, которого воспитывал «колобок», рассказывая ему былины о богатырях, мифы и сказки, объясняя ему разницу этих литературных жанров. Примером этого служит приведенная выше цитата с упоминанием скатерти-самобранки. Наставник Кости Жихарева объясняет ему, что скатерть-самобранка как персонаж взят из сказки, и в былинах о ней даже не упоминается.

Одним из излюбленных приемов автора является упоминание, краткое или подробное описание, обыгрывание различных известных исторических лиц, ситуаций, событий. Так упоминается год, когда вышел из печати «Сборник Кирши Данилова  - 1804 год, характеризуемый как год, когда Саша Пушкин пешком ходил под стол. В разных контекстах с разной целью упоминаются исторические лица российской истории: Александр Невский, Иван Грозный,  ПетрI,  князь Владимир Красное Солнышко, русский ученый Александр Любищев, Иосиф Виссарионович Сталин. Персонажи всемирной истории также часто упоминаются в разговорах героев романа-фэнтези: Спартак, Ахилл, Александр Македонский, основатели Рима – братья Ромул и Рэм, Карл Великий, Наполеон Бонапарт, Че Гевара. Герои обсуждают в беседах разные известные исторические события: сражения русских богатырей со степняками-кочевниками, печенегами, битвы рыцарей Западной Европы, события из истории Киевской Руси, крещение Руси, Смутное время, взятие Киева ханом Батыем и т.д.    

Применение известных текстов, игровой способ подачи материала при упоминании научных истин, исторических событий позволяет писателю достигнуть разных целей по отношению к потенциальным читателям.  Чтобы продемонстрировать свое авторское отношение к существующей действительности, разным жизненным ситуациям, им и используются отрывки из известных произведений.

Но при формировании текста произведения, похожего на  былину, автором используются не только цитаты из былин, из фольклорных произведений. Он широко применяет и пародии-стилизаци:

«Уж не станем мы грузить твою головушку

Письмецом Татьяны ко Онегину!

Не к лицу богатырю чужие письма читать

Можно сказать, что Михаил Глебович Успенский намеренно использовал интертекстуальность.  В некоторых  отрывках он это делает для того, чтобы объяснить суть того или иного происходящего действия в романе, в других же для того, чтобы выразить свою авторскую позицию, так как в целом произведение построено на сравнении нынешнего и  прошедшего времени,  по которому писатель желает показать уровень образованности нынешнего поколения и хоть как-то привлечь его внимание к истории, к культуре своего народа. В данном произведении интертекстуальность  играет  большую роль.

Используя разные приемы интертекстуальности, писатель Михаил Успенский  создает яркий  художественный мир, где живут и действуют необычные герои, персонажи русских сказок и былин, описываются самые необычные приключения Кости Жихарева в мире богатырей. Такая интертекстуальность восходит к фольклорным первоосновам. Идейно-образная близость произведения Успенского с былинами, психологическая близость его героев с героями разных фольклорных жанров является свидетельством глубинной связи современной русской прозы с устным народным творчеством.

Список литературы:

1. Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика //- 1989.
2. Вербицкая М. В. Теория вторичных текстов: На материале современного английского языка: Автореф. дисс. д-ра филол. Наук// - М.; 2000.
3. Кристева Ю. Бахтин, слово, диалог и роман// Вестн. Моск. ун-та. Сев.Филология –М.; 1995. №1.
4. Скокова Т.А. Интертекстуальность как способ создания образа главной  героини в романе Л.Улицкой «Медея и ее дети»// Известия Самарского научного центра Российской академии наук. –Самара; 2009.
5. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино.//- М.; 1977.
6. Успенский М. Богатыристика Кости Жихарева// Эксмо –М.;2013.