СОВРЕМЕННАЯ ТРАКТОВКА ПОНЯТИЯ «ОРУЭЛЛОВСКИЙ»

Человек, читая статьи из газет, интернета, слушая новости политического характера, нередко сталкивается с таким понятием, как «Оруэлловский», которое употреблено в том или ином контексте. Например, сегодня, учитывая сложную политическую обстановку в мире, журналисты – российские и зарубежные, - часто употребляют в заголовках слово «оруэлловский», надеясь привлечь внимание читателей: «Оруэлловский кошмар для сторонников Украины»; «Оруэлловский "1984" в Москве»; «Берлин заклеймил Лондон за оруэлловский кошмар» и многие другие.

Подобные громкие заголовки и заявления, где фигурирует термин «Оруэлловский», без сомнения смогут заинтересовать людей, которые внимательно следят и интересуются политической обстановкой в целом. Однако задумывается ли при этом человек, что на самом деле означает этот термин или почему его решили использовать именно в этом контексте? Ведь употребление в неправильном контексте любого слова – не только «оруэлловский», - может привести общество к тем ужасным последствиям и реалиям, которые на данный момент существуют лишь на страницах известных антиутопических произведений.

Наше обращение к этой теме актуализируется интересом к контекстному анализу произведений, которые уже являются классикой и при этом не теряются ни историзм восприятия, ни влияние на социальные проблемы современности. Концептуальным основанием работы могут выступать такие взаимоотношения между формой и содержанием художественного произведения, когда социально актуальное и общественно- значимое, а также политическое содержание передается через лексические и семантические единицы текста.

Своё происхождение термин «оруэлловский» берёт от имени британского писателя и публициста Эрика Артура Блэра, который больше известен под своим писательским псевдонимом Джордж Оруэлл. И поскольку наиболее известными произведениями этого автора стали повесть «Скотный двор» и роман «1984», где описывается угнетённое тоталитарным режимом общество; где герои вынуждены выживать в антиутопической реальности, слово «оруэлловский» в современном мире принято использовать, как синоним слова «тоталитарный». Однако когда этому термину придают подобное значение, не только искажается смысл, заложенный в него самим Артуром Блэром, но и начинает происходить именно тот процесс, от которого сам писатель пытался предостеречь человечество. Процесс, когда слова теряют свой истинный смысл и служат обыкновенной формальностью, которой стараются приукрасить  жизнь, когда с помощью слов, наделенные властью люди без особых усилий могут исказить привычный мир обычных людей, а вещи приобретают иные формы, и манипулировать обществом становится не такой сложной задачей.

Об этом Джордж Оруэлл наглядно рассказывает в своём романе «1984»: «До чего легко представляться идейным, не имея даже понятия о самих идеях. В некотором смысле мировоззрение партии успешнее всего прививалось, успешнее всего прививается людям, не способным его понять. Они соглашаются с самыми вопиющими искажениями действительности, ибо не понимают всего безобразия подмены и, мало интересуясь общественными событиями, не замечают, что происходит вокруг. Непонятливость спасает их от безумия. Они глотают всё подряд, и то, что они глотают, не причиняет им вреда, не оставляет осадка, подобно тому, как кукурузное зерно проходит непереваренным через кишечник птицы» [2, с. 112].

Сам Джордж Оруэлл выступал как противник всех форм тирании. Он не только критиковал и осуждал правительства Нацисткой Германии, где в то время к власти пришёл Гитлер, а также Советского Союза, но и провёл большую часть своей жизни, борясь с антидемократическими силами. Во время разразившейся в 1936 году гражданской войны в Испании, он являлся не только её участником,  присоединившись к партизанскому отряду, но самой заметной личностью и самым уважаемым человеком в контингенте Независимой лейбористской партии. Кроме того, Оруэлл воевал на Арагонском и Теруэльском фронтах, принял участие в сражении за Барселону. Во второй мировой войне Джорд Оруэлл участвовал в народном ополчении и работал на BBC, где вел антифашистскую программу.

Происходящие события того времени, которые писателю пришлось пережить лично, окажут сильное влияние на его дальнейшее политическое мировоззрение. В 1947 году в опубликованном Джорджем Оруэллом эссе «Почему я пишу» он скажет: «Испанская война и другие события 1936-1937 годов нарушили во мне равновесие; с тех пор я уже знал, где мое место. Каждая всерьез написанная мною с 1936 года строка прямо или косвенно была против тоталитаризма и за демократический социализм, как я его понимал» [3, с. 253].

Помимо этого, писатель начинает глубоко размышлять о языке, на котором правительство общается со своими гражданами. Проведя свои исследования, он поймёт, что язык этот максимально и намеренно удалён от обычного человека, что политики инстинктивно избегают языка простых граждан, с целью запутать и ввести в заблуждение. Например, выражения вроде «международной солидарности пролетариата» обязательности произносили с пафосом и особой вычурностью, в подавляющем случае среди безграмотной части населения. А исход испанской войны решался в ряде крупных городов-столиц, причём как поддерживающих республиканцев, так и фашистов: Лондон, Париж, Берлин, Рим, Москва – где угодно, но только не в самой Испании.

Важным фактом является и то, что во времена испанской гражданской войны в рядах республиканцев слово «фашист» означало плохого человека, совершившего такой поступок, который просто осуждался правительством демократических стран. Иначе, это слово приобрело оттенок ругательства, и им можно было «заклеймить» любого солдата, отказавшегося выполнять приказ или приехавшего добровольца, который по случайности обидел испанца. После это сыграет особую роль: бывшие защитники Барселоны, призванные и желающие сражаться с фашизмом будут объявлены предателями, убийцами, троцкистами, шпионами и т.д. Говорить же об этом будут «лощёные господа из Парижа и Лондона».

После своих наблюдений Оруэлл начнёт требовать максимального упрощения подобной лексики, поскольку абстрактные слова, употребляемые политиками, практически не воспринимались большей частью населения и начинали приобретать совершенной иное значение. Другим же требованием писателя, которое он выдвигал, была необходимость приближения к устному разговорному языку, который не только средний, но и низшие слои общества могли бы понять.

Помимо этого, Оруэлл был глубоко озадачен механизмом распространения в государстве форм тирании. И самым главным из его наблюдений стало то, насколько важную роль играет язык в формировании наших мыслей и мнений. Ключевым моментом, по мнению писателя, явилась как раз-таки пропаганда.

Пропаганду Джордж Оруэлл рассматривал как подачу лжи вместо фактов, а также как одну из самых главных и очевидных форм контроля. Ложные сообщения с фронтов, приукрашенные детали происходивших событий, фальшивые цифры статистики, мнимые преимущественно поставленные ради совершения благого дела задачи, хоть и являлись очевидным обманом, однако подобные действия всё же добивались от граждан своей основной задачи. Нацисты и фашисты стали выступать христианами и патриотами, спасающими Испанию от диктатуры русских, несогласных с политикой коммунистов солдат объявляли предателями и трусами, а для Лондона и Парижа победа республиканцев была очевидна.

Ещё одной формой контроля являлась постоянная слежка, когда каждое действие, каждое слово просматривались через встроенные в комнатах мониторы, не прекращающие своей работы даже ночью. Таким образом, чувство, что Большой брат следит за тобой, никогда не исчезало в человеке. Помимо этого действия и слова не только контролировались, но и записывались, из-за чего существовала угроза того, что что-то обязательно может случиться с теми, кто нарушит доктрины и перейдёт черту позволенного. Этим Оруэлл хотел показать две стороны одной монеты, когда пропаганда вводит представления, а полиция отслеживает их.

Другой, не менее важной формой контроля является демагогия или, как её сам назвал Оруэлл – двоемыслие. «Двоемыслие означает способность одновременно держаться двух противоречащих друг другу убеждений. Партийный интеллигент знает, в какую сторону менять свои воспоминания; следовательно, осознаёт, что мошенничает с действительностью; однако при помощи двоемыслия он уверяет себя, что действительность осталась неприкосновенна. Этот процесс должен быть сознательным, иначе его не осуществишь аккуратно, но должен быть и бессознательным, иначе возникнет ощущение лжи, а значит, и вины» [2, с. 148].

Думается что двоемыслие – это приём, свойственный в основном политикам, когда слова используются не для передачи основной мысли, а с целью развратить и подорвать сами идеи, на которые они ссылаются. Такие методы непосредственно влияют на восприятие реальности обычных граждан: человек перестаёт опираться на собственные размышления и видения ситуации, начиная следовать лишь официальной версии событий, становясь в последующем полностью зависимым от навязанной государством реальности.

Так в романе «1984» Оруэлл приводит наглядный пример двоемыслия: вооружённые силы называются «Министерство мира»; трудовые лагеря отныне – это «Лагеря радости»; политических заключённых держали и пытали в «Министерстве любви»; «Министерство изобилия» сокращало доступность и количество товаров народного потребления, а «Министерство правды» конструировало ложные статистику и исторические факты. На двоемыслие построены и три партийных лозунга ангсоца:

ВОЙНА — ЭТО МИР!

СВОБОДА — ЭТО РАБСТВО!

НЕЗНАНИЕ — СИЛА!

Однако контроль языка распространяется дальше. Появляются такие термины, как «новояз» и «мыслепреступление».  Новояз является строго отобранной подборкой сокращений и однозначных существительных, где нет каких-либо сложных слов, которые могли бы поразить тонкое критическое мышление человека. Одним из главных слов новояза становится «белочёрный», которое, как и многие другие слова новояза обладает двумя противоположными значениями.

В своём дневнике Голдстейн на примере этого слова раскрывает истинное значение новояза: «В применении к оппоненту оно означает привычку бесстыдно утверждать, что чёрное — это белое, вопреки очевидным фактам. В применении к члену партии — благонамеренную готовность назвать чёрное белым, если того требует партийная дисциплина. Но не только назвать: ещё и верить, что чёрное — это белое; больше того: знать, что чёрное — это белое, и забыть, что когда-то ты думал иначе. Для этого требуется непрерывная переделка прошлого, которую позволяет осуществлять система мышления, по сути охватывающая все остальные и именуемая на новоязе двоемыслием» [2, с. 147]. Не трудно теперь понять, что именно с помощью новояза власти пытаются добиться обеспечения не только правильного мышления, но и невозможности отклонения от него. Для этого становится необходим такой термин, как «мыслепреступление».

Мыслепреступление в Океании становится самым тяжким видом преступления. К этому понятию относятся любая неправильная, отклоняющаяся от установленных норм мысль, а также любое неосторожно сказанное вслух слово. Если для человека, живущего в этом государстве, «дважды два — пять», то он законопослушный и честный гражданин. Если же, по мнению иного человека дважды два равняется четырём, то его можно считать мыслепреступником. Такими людьми, мысли и восприятие действительности которых отличается от установленных государством, непременно займётся репрессивный орган власти – полиция мыслей, а допросы и реабилитация будут проходить в Министерстве любви. После изощрённых пыток и допросов, результатом которых становилось полное изменение сознания мыслепреступника, обвиняемый признавал неправоту своих прежних взглядов и убеждений, а партийные догмы теперь становились для него единственной истинной.

После рассмотренного государственного строя Океании, можно говорить, что «оруэлловский» - это не просто синоним слова «авторитарный». Ведь описанные методы могут существовать не только в тоталитарном государстве, но и как предупреждает сам Оруэлл, такое может происходить и в демократическом обществе.

В своём эссе «Политика и английский язык» Оруэлл возвращается к проблеме языка. Писатель говорит о том, что многие обобщённые слова, которые часто употребляются в политической речи, не только непонятны для среднего человека, но и о том, что они потеряли конкретность понимания, как для обычных людей, так и для самих политиков. Например, сам Оруэлл пишет: «Слово фашизм не имеет сегодня значения, кроме того, что оно означает «нечто, не являющееся желательным» [5, с. 344].

В другом абзаце автор переходит к более точному раскрытию данной темы. «Каждое из слов демократия, социализм, свобода, патриотический, реалистический, справедливость имеет несколько разных значений, не совместимых друг с другом. Для демократии не только нет общепринятого определения: любой попытке дать его всячески сопротивляются» [5, с. 344]. Далее Джордж Оруэлл говорит о том, что последствия данного феномена довольно ужасны: вскоре у людей появилось ложное ощущение того, что если назвать государство свободным, то это изречение можно сопоставить с похвалой и одобрением со стороны большинства. Соответственно, представители и защитники любого политического режима стремятся назвать его свободным, и подсознательно опасаются прекратить использование этого слова в том случае, если оно станет иметь какое-то четкое значение. Из-за чего к словам этого типа прибегают сознательно нечестным путём.

Наиболее распространёнными и популярными словами в таком случае становятся следующие: класс, тоталитарный, наука, прогрессивный, реакционный, буржуазный, равенство. Именно перечисленные выше термины используются в разных контекстах, подразумевая всегда различные значения, и почти всегда с одним намерением – ввести своего собеседника в заблуждение. Происходит это следующим образом: человек, который употребляет в своей речи подобные слова, имеет собственное, порой различное со сказанным определение, но его собеседник позволяет себя убеждать в том, что слово употреблено иначе.

Использование витиеватых слов для поднятия собственного авторитета, использование грубых, содержащих нецензурную лексику выражений, неподходящих для данной обстановки, использование абстрактных оборотов при комментировании особо тяжких преступлений с целью восприятия их как нечто приемлемое. Всё это также можно отнести к понятию «оруэлловский». Из этого следует, что даже малейшее искажение языка, без всякого сомнения, может повлиять на наше мышление и дальнейшее восприятие мира.

Уже как писатель, Оруэлл предлагает шесть сатирических правил правильного письма:

1. «Никогда не пользоваться метафорой, сравнением или иной фигурой речи, если они часто попадались в печати.
2. Никогда не употреблять длинного слова, если можно обойтись коротким.
3. Если слово можно убрать — убрать его.
4. Никогда не употреблять иностранного выражения, научного слова или жаргонного слова, если можно найти повседневный английский эквивалент.
5. Лучше нарушить любое из этих правил, чем написать заведомую дичь» [5, с. 356].

Подводя итоги, надо сказать о том, что «оруэлловский» - это приём, намеренного искажение языка с целью изменить человеческое мышление. Когда этот термин употреблен в контексте обманчивого и манипулятивного использовании языка, то это информация верна. Если же слово «оруэлловский» употребляется для описания нечто авторитарного: будь то массовая слежка или назойливое правительство – это не совсем верно. Сам же Оруэлл хотел донести до человечества мысль о том, что именно слова и речь способны формировать наше сознание; что язык всегда выступал и будет выступать основной валютой политики и формирующей основой общества.  Писатель призывал общество встать на защиту своего языка, ведь наша способность самостоятельно мыслить и отстаивать свою точку зрения – это единственное, что стоит между нами и той реальность, где война – это мир, а свобода – рабство.

Список литературы:

1. Афоризмы. Золотой фонд мудрости / сост. О. Еремишин - М.: Просвещение, 2006.
2. Джордж Оруэлл ««1984» и эссе разных лет» - М., 1982. – 384 с.
3. Эссе «Вспоминая войну в Испании» // Джордж Оруэлл ««1984» и эссе разных лет» - М., 1982. – 247-263 с.
4. Эссе «Почему я пишу» // «Джордж Оруэлл: „Эссе. Статьи. Рецензии”» - Пермь, 1992.- Том II. 7-14 с.
5. Эссе «Политика и Английский язык»// «Джордж Оруэлл: Лев и Единорог. Эссе, статьи, рецензии.- М., 2003. – 341-356 с.
6. О старшем брате и чреве кита// Джордж Оруэлл «1984» и эссе разных лет» - М., 1982. – 5-22с.