ИМПЕРАТИВНОСТЬ В ТВОРЧЕСТВЕ В.Р. ЦОЯ

Императив – довольно распространенная в русском языке категория. Его изучением занималось большое количество ученых: В.В. Виноградов, Р.О. Якобсон, А.М. Пешковский, В.С. Храковский, А.П. Володин и др. Различаются подходы к пониманию императива, однако мнения исследователей схожи в том, что императив – форма довольна специфическая. В.С. Храковский и А.П. Володин считают, что «императив – единственная форма глагола, которая в своем прямом значении выполняет специфическую апеллятивную или, шире, призывную функцию, не свойственную остальным глагольным (и именным) формам, которые в своем прямом значении выполняют коммуникативную или экспликативную функцию» [Храковский, Володин 2001 : 11]. В.В. Виноградов не дает точного определения императиву, но отмечает, что повелительное наклонение находится на периферии глагольной системы. Императив, или повелительное наклонение глагола, в самом широком смысле понимается как просьба, требование, приказ. Помимо эксплицитного императива в косвенных речевых актах волеизъявление может выражаться имплицитно. В данной работе под императивной парадигмой мы понимаем все те эксплицитные и имплицитные формы, которые могут выражать волеизъявление.

Вопрос о составе и строении императивной парадигмы в современном русском языке является дискуссионным. Ученые расходятся во мнении о том, какие из глагольных форм и конструкций можно считать императивом, а какие – являются лишь его синонимами.

Бесспорным элементом императивной парадигмы всеми русистами признаются глагольные формы 2 лица единственного и множественного числа (спой, спойте).

Ряд ученых включает в парадигму императива синтетические и аналитические формы «совместного действия», т.е. формы 1 лица множественного числа (споем/споемте, давай/те споем/те). Такого мнения придерживаются А.М. Пешковский, А.В. Исаченко, А.В. Немешайлова, Е.Н. Зарецкая, АГ-70, РГ-80 и др. В.В. Виноградов включает в парадигму синтетические формы, а аналитические – лишь содержательно. А.В. Бондарко считает, что содержательно эти глаголы императивны, но формально характеризуются неполной парадигматичностью. И.П. Мучник не признает формы «совместного действия» императивными ни содержательно, ни формально.

Аналитические формы 3 лица единственного и множественного числа (пусть/пускай он/она споет) также включаются в императивную парадигму не всеми русистами. А.А. Шахматов, А.В. Немешайлова, Е.Н. Зарецкая и АГ-70 включают данные глагольные формы в императивную парадигму по семантическому и формальному признакам. В.В. Виноградов и РГ-80 считают аналитические формы 3 лица единственного и множественного числа содержательно императивными, но не включают их в парадигму по формальным основаниям. И.П. Мучник, А.В. Исаченко и отчасти соглашающийся с ними А.В. Бондарко говорят о том, что данные формы содержательно побудительны, но не собственно императивны. Наконец, Р.В. Пазухин не рассматривает данные формы ни как императивные, ни как побудительные – ни по содержательным, ни по формальным основаниям.

Синтетические и аналитические формы 1 лица единственного числа (спою/-ка, дай/те/-ка спою) – еще один дискуссионный элемент императивной парадигмы. В исследованиях И.П. Мучника, А.В. Бондарко, Л.Л. Буланина, Е.Н. Зарецкой и РГ-80 эти глагольные формы находятся за пределами описания. А.В. Немешайлова и АГ-70 специально подчеркивают отсутствие данной формы в императивной парадигме. Р.О. Якобсон относит данную форму не к императивной, а к побудительной парадигме (и содержательно, и формально). Так же А.В. Исаченко называет эти глаголы побудительными, хотя отмечает, что как по форме, так и по содержанию они приближены к императивным. Ф.И. Буслаев включает в императивную парадигму только аналитические формы 1 лица единственного числа. По мнению В.В. Виноградова, данные формы не входят в императивную парадигму вовсе, так как императивны только содержательно. Н.С. Трубецкой включает данные формы в парадигму.

Таким образом, в современной русистике существует 4 императивные парадигмы:

1. «Узкая императивная парадигма», куда входят только формы 2 лица ед. и мн.ч. (Некрасов, Мучник, Муравицкая, отчасти Исаченко и Бондарко).

2. Формы 2 лица ед. и мн.ч., а также формы совместного действия, или формы 1 лица мн.ч. (Аксаков, Давыдов, Пешковский, Виноградов, РГ-80, отчасти Исаченко).

3. Формы 2 лица ед. и мн.ч., формы 1 лица мн.ч., а также формы 3 л. ед. и мн.ч. (Шахматов, Немешайлова, Зарецкая, АГ-70).

4. Формы 2 лица ед. и мн.ч., формы 1 лица мн.ч., формы 3 л. ед. и мн.ч., а так-же формы 1 лица ед.ч. (Востоков, Буслаев, Трубецкой, Храковский, Володин).

Императив активно используется во всех сферах человеческой жизни (например, в речевых жанрах просьбы, мольбы, совета, приказа). Важным является понятие среды, которая, по определению А.В. Бондарко, по отношению к отдельному высказыванию представляет собой «речевые элементы его окружения в целостном тексте и все элементы дискурса, которые взаимодействуют с исходной речевой (текстовой) системой и влияют на ее свойства» [Бондарко 2001]. Изучение императива в различных текстах соответствует специфике подхода в рамках функциональной грамматики, а именно, так называемому челночному движению между языком и текстом. В частности, интересным представляется творчество В.Р. Цоя, во многих текстах которого ярко выражено волеизъявление.

Виктор Робертович Цой – советский рок-музыкант, основатель и лидер группы «Кино», автор многих песен. Жизнь и творчество Цоя совпали с непростым этапом в истории нашей страны. «Общий уровень развития общества и усложнившиеся внешнеполитические задачи требовали реформ, время «кремлевских старцев» подошло к концу, к власти приходят сравнительно молодые силы» [Кутузов 2005]. В стоящем на пороге перемен обществе не могли не отобразиться настроения перестройки. Хотя сам В. Цой отрицал политический подтекст в своих песнях, общее настроение жажды перемен, на наш взгляд, нашло отражение и в его творчестве. Это подтверждается публикациями, посвященными Цою и его творчеству (Евгений Обухов-Петрик «О Викторе Цое, цоеведах, политике и киношниках», Ю.В. Доманский «Текст смерти Виктора Цоя»).

Императив в творчестве Цоя проявляется не только в призывах к переменам, но также и в лирике, например: Стань птицей, живущей в моем небе, // Помни, что нет тюрьмы страшнее, чем в голове (В. Цой, Стань птицей).

Наблюдения над функциональным потенциалом показывают, что в стихах Цоя императив является довольно частым явлением. Уже при первом приближении можно отметить наличие императива как в узком понимании (глаголы повелительного наклонения), так и в широком – различные слова, выражающие волеизъявление, причем не только эксплицитно, но и имплицитно, когда при отсутствии форм повелительного наклонения наблюдаются другие средства реализации его семантики. В сопоставлении с мотивами стихов Цоя и общим настроением эпохи мы видим, что основная семантика императива – побуждение к действию – лишь усиливает определенные смыслы, а, следовательно, требует детального рассмотрения. Все сказанное определяет актуальность настоящего исследования.

В данной работе мы будем придерживаться четвертой императивной парадигмы, несколько выходя за ее рамки, так как предмет нашего исследования – функциональный потенциал средств императивности, понимаемой шире императива – это не только глагольные формы, но и другие способы выражения волеизъявления (например, междометные единицы).

В стихах В. Цоя наиболее частотны глаголы повелительного наклонения 2 лица единственного и множественного числа (данная глагольная форма встречается в тридцати семи из девяноста четырех анализируемых текстов). Например, стань; помни; не думай; ложись; живи («Стань птицей»), расскажите; удивите; убейте; рассмешите; подай голос («Гость»), закрой; посмотри; прислушайся («Закрой за мной дверь, я ухожу») и др.

Заметно реже встречаются формы совместного действия (в трех текстах): пойдем («Восьмиклассница»), пошли («Странная сказка»), полетим со мной («Пой свои песни, пей свои вина, герой…»).

Императив 3 лица единственного числа встречается в проанализированном материале дважды: пусть бегут («Прогулка романтика»), пускай ругают («Без десяти»).

Достаточно частотны в творчестве В. Цоя тексты, в которых нет явного императива, однако содержится семантика императивности. Это различные неядерные средства: модальность долженствования или описание ситуации, косвенно связанной с волеизъявлением: «нам говорят, что мы должны спокойно спать» («Верь мне»), «ты должен быть сильным, ты должен уметь сказать: “Руки прочь, прочь от меня”» («Мама, мы все тяжело больны») и др.

Таким образом, мы видим, что императив – актуальный и непростой предмет изучения, интересный на конкретном фактическом материале: творчеству В.Р. Цоя посвящено большое количество литературоведческих исследований, но его стихотворные тексты любопытны и с точки зрения функциональной грамматики.

Список литературы:

1. Xраковский В.С., Володин А.П. Семантика и типология императива. Русский императив. – Л.: Наука, 1986. – 272 с.
2. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове [электронный ресурс] // slovari.ru. – Режим доступа. – URL: http://www.slovari.ru/default.aspx?p=5306 (дата обращения 09.09.2018).
3. Якобсон Р.О. Избранные работы: О структуре русского глагола. – М., 1985. – С. 210-221.
4. Бондарко А.В. Лингвистика текста в системе функциональной грамматики. Текст. Структура и семантика. Т. 1. – М., 2001. – С. 4-13.
5. Отечественная история: учебное пособие / А.В. Кутузов. Государственное Образовательное Учреждение Высшего Профессионального Образования «Российская Правовая Академия Министерства Юстиции Российской Федерации» Северо-Западный (г.Санкт-Петербург) филиал – СПб., 2005. – 168 с.