ИЗОБРАЗИТЕЛЬНО-ВЫРАЗИТЕЛЬНЫЕ СРЕДСТВА В ЛИРИКЕ А.С. ПУШКИНА, ПОСВЯЩЁННЫЕ ТЕМЕ ПОЭТА И ПОЭЗИИ

Средства выразительности – это такие языковые средства, которые способствуют точности, логичности, ясности, экспрессивности и обеспечивают полноценное восприятие речи адресатом.

Они подразделяются на фонетические, лексические, синтаксические и стилистические.

Изобразительно-выразительные средства усиливают выразительность и образность языка произведения, придают художественную и поэтическую яркость речи, обогащают содержание высказывания, выделяют характерную черту или качество предмета, явления, подчёркивают его индивидуальный признак, помогают увидеть авторское отношение к окружающей действительности.

А.С. Пушкин широко использовал контраст стилей, с помощью которого выражались художественная индивидуализация и своеобразие эстетического восприятия.

Как отмечал Н.А. Васильев, «уникальная неповторимость языка Пушкина, находящая своё конкретное воплощение в литературном тексте на основе чувства соразмерности и сообразности, благородной простоты, искренности и точности выражения, таковы главные принципы Пушкина» [1, с. 13].

В цикле стихотворений, посвящённых теме поэта и поэзии, А.С. Пушкин чаще всего использует такие средства выразительности, как метафора, старославянизмы, эпитеты, которые помогают поэту передать идею произведения, создать эмоциональный образ.

Пушкин видел назначение поэзии в том, чтобы учить своего читателя видеть прекрасное в жизни и природе, учить любви к родному краю и родной истории. Свободу он видел в личностной свободе, то есть в возможности творить, независимо ни от кого. В своём творчестве поэт должен как можно равнодушнее относиться к критике. Самый важный критик – это он сам, творец своих произведений.

Эти идеи воплощены в стихотворении «Пророк» (1826), в основе которого лежит библейский сюжет и в котором Пушкин утверждает мысль о том, что поэт – это избранник, провидец, задача которого заключается в служении свободе, правде, своему народу, передачи истины и мудрости.

Использование архаизмов («зеница», «десница», «уста», «перст»), славянизмов («виждь и внемли», «горний», «отверзлись»), а также библейских слов («шестикрылый серафим», «гады», «пророк») помогает чётко донести идею произведения: поэт, подобно пророку, должен «глаголом жечь сердца людей».

Трагическую судьбу поэта, его одиночество, трудные взаимоотношения с «толпой», то есть со светской чернью, которым посвящено стихотворение «Поэт», Пушкин выражает с помощью таких изобразительных средств, как эпитеты (священная жертва, суетный свет, святая лира, божественный глагол, людская молва, народный кумир, гордая голова), метафоры («молчит лира», «душа вкушает хладный сон», «берега пустынных волн» и др.), сравнение («как пробудившийся орёл»).

«Свободы сеятель пустынный»  – стремление понять проблему русских людей ХIX столетия в библейском контексте. Текст имеет форму монолога лирического героя, который разочаровался в том, что его усилия ни к чему не привели. Поэт рисует символичный образ: сеятель – это человек с высочайшими помыслами, он готов вести за собой людей вперёд к свободе и независимости.

В стихотворении Пушкин использует метафоры (свободы сеятель пустынный, порабощённые бразды, живительное семя, к чему стадам дары свободы, ярмо с гремушками да бич), эпитеты (рука чистая и безвинная, благие мысли и труды, мирные народы), инверсию («на это скажут мне с улыбкою неверной»).

В стихотворении «Жуковскому» Пушкин признаёт достоинство старшего коллеги и просит благословения.

Автор обращается к традиционным для романтизма антитезам, противопоставляющим идеальные сферы и действительность, толпу и избранных героев. Анафора (Когда, к мечтательному миру <…> // Когда сменяются виденья) в этом стихотворении удерживает интерес на сакральном творческом процессе, который оказывается «быстрым холодом» воодушевления.

Список литературы:

1. Васильев Н.А. Архаичное и современное в языке Пушкина / Н.А. Васильев // Русская словесность. – 1999. – № 2. – С. 10-14.
2. Москвин В.П. Тропы и фигуры: параметры общей и частных классификаций / В.П. Москвин // Филологические науки. – 2002. – № 4. – С. 75-85.