БИБЛЕЙСКИЕ ОБРАЗЫ В ЛИРИКЕ С.А. ЕСЕНИНА

Творческому наследию С.А. Есенина и ему самому как яркой, самобытной личности посвящено множество научных, публицистических, художественных работ, даже есть несколько кинофильмов, созданных в разное время, освещающих различные грани личности известного поэта. Почему интерес к нему не утихает даже спустя столетие? Почему Есенин до сих пор актуален?

Методами подбора, классификации и анализа всех лирических стихотворений поэта было выделено шесть этапов развития библейских, божественных образов.

Итак, рассмотрим первый этап (1910-1914 гг.) жизни и творчества С.А. Есенина на предмет изображения им библейских мотивов и образов.

Правомерно ли утверждать, что стихотворения данного периода носят пантеистический характер? Пантеизм - философское учение, согласно которому Бог и природа рассматриваются как близкие или тождественные понятия, то есть Бог находится не за пределами природы, а растворяется в ней. Данное утверждение попробуем доказать на примере стихотворений «Дымом половодье…» (1910), «Калики» (1910), «Гой ты, Русь, моя родная…» (1914).

В стихотворении «Дымом половодье…» окружающий лирического героя мир приобретает религиозный окрас - стога сена становятся церквями: «…церквями у прясел/Рыжие стога», а на молитву всех созывает «черная глухарка»: «…черная глухарка/К всенощной зовет», роща, словно саван, накрывает людей: «…роща синим мраком/ Кроет голытьбу», а молится лирический герой не в церкви, а на фоне природы: «…помолюсь украдкой/За твою судьбу». Получается, что окружающий мир, природа выполняют все основные функции церкви, божественное, сокровенное растворено в окружающем лирического героя мире.

На втором (1914 - 1915) выделенном нами этапе религия воспринимается героем как часть фольклора. Например, в стихотворении «Молитва матери» (1914 г.) используется частотный фольклорный сюжет: мать плачет над убитым сыном. Это вполне мог бы быть жанр плача, однако религиозные мотивы несколько смягчают остроту трагедии: «Молится старушка, утирает слезы, / А в глазах усталых расцветают грезы…». Героиня этого стихотворения находит успокоение в тихих словах молитвы. Перед внутренним взором проступает сцена, которая так часто повторяется в фольклоре:

Видит она поле, это поле боя,

Сына видит в поле — павшего героя.

На груди широкой запеклася рана,

Сжали руки знамя вражеского стана.

Однако одинокая мать никак не может помочь своему сыну, поэтому ей остается только лишь молится и тихо лить неутихающие слезы: «И закрыли брови редкие сединки, / А из глаз, как бисер, сыплются слезинки». Что свидетельствует о том, что религия в данном стихотворении показана сквозь призму фольклора? Образы матери и сына лишены какой-либо конкретики, они абстрактны, страдания матери, словно приглушены словами молитвы, да и в целом стихотворение по форме, по ритму напоминает фольклорную присказку, заговор.

На третьем этапе (1916 – 1917 гг.) каких-либо ярких, выделяющихся религиозных образов не наблюдается. Религия предстает перед внутренним взором лирического героя в форме молитвы, религия для него сейчас – это способ отвлечься от ужасной окружающей действительности. Возможно, такая трансформация связана с тем, что в 1916 году Есенин был призван на фронт Первой Мировой войны, хотя в каких-то крупных, кровопролитных сражениях он не участвовал, все же общая атмосфера не могла не наложить свой отпечаток. Например, в стихотворении «О Матерь Божья» (1917 г.) проявляются все вышеназванные особенности. Лирический герой обращается за помощью к Божией Матери: «О Матерь Божья, /Спади звездой/На бездорожье, /В овраг глухой». Стихотворение строится на просьбе, обращении: «Пролей, как масло…», «Спусти, как полог…», «Окинь улыбкой…».

Таким образом, на третьем этапе переплетается пантеизм со жгучим желанием лирического героя спасти мир от хаоса, выраженный в словах молитвы.

На четвертом этапе (1918 г.), которому характерно отсутствие ярких религиозных образов, рассмотрим стихотворение «Вот оно глупое счастье» (1918г.). Все оно пронизано легкой грустью, нежностью, звучит тема любви, любования этим нежным чувством: «Глупое, милое счастье…». Религия упоминается здесь как бы по привычке, по сложившейся уже традиции, встречаются лишь детали, которые просто придают выразительность поэтическому языку: «Галочья стая на крыше /Служит вечерню звезде», «Стелется синею рясой…», они не содержат в себе какой-то особенной смысловой нагрузки.

Далее – пятый этап (1919-1923 гг.) – это период имажинизма в творчестве Есенина. По части религии, религиозных образов, пожалуй, этот период будет самым сложным: Есенин и его окружение, как им казалось, создавали новое искусство, искусство будущего, в котором, конечно же, нет места религиозным пережиткам прошлого.

Наконец, последний, выделенный нами этап - 1923 – 1925 гг. На данном этапе Есенин предстает как зрелый поэт, со своей собственной философией.  Рассмотрим стихотворение «Мне осталась одна забава…», все в нем проникнуто бунтом против окружающей действительности: «Мне осталась одна забава: /Пальцы в рот — и веселый свист». Лирический герой как бы резюмирует свою жизнь: «И похабничал я и скандалил /Для того, чтобы ярче гореть». И вот наконец в этом стихотворении религия предстает в обычном ее понимании: «Стыдно мне, что я в бога верил. /Горько мне, что не верю теперь». Эпитет «горько» вполне может свидетельствовать о том, что произошло возвращение к религии.

Итак, важная роль библейских образов в лирике С.А. Есенина неоспорима. Как мы доказали, религиозные образы есть практически на всех этапах жизни и творчества поэта, они изменяются, трансформируются, приобретают дополнительные значения.

Список литературы:

1. Бельская Л. Л. Песенное слово: поэтическое мастерство С. Есенина — М., 1990. 2.
2. Выходцев П. С. Есенин и некоторые вопросы русской художественной культуры // Сергей Есенин. Проблемы творчества. − М., 1978. — С.68
3. Есенин С. А. Собрание сочинений: в 5 т. М., 1966 −1968.