РОЛЬ ХРОНОТОПА В РАССКАЗЕ ЛЕОНИДА АНДРЕЕВА «БЕЗДНА»

АННОТАЦИЯ

В статье анализируется символика образа бездны в рассказе Леонида Андреева «Бездна», рассматриваемого как многоуровневый символ внутреннего кризиса личности, глубины человеческой души и тёмного начала. Особое внимание уделяется сцене падения героя в бездну, раскрывающей экзистенциальную драму и нравственную катастрофу персонажа. Исследуется связь бездны с архетипом леса как пространства хаоса и трансформации, а также роль цветовой палитры, времени суток и акустических мотивов в формировании атмосферы произведения. В статье подчеркивается психологическая значимость мотивов темноты, тишины и пустоты, как символов отчуждения и утраты идентичности, формирующих универсальную притчу о границах человеческой психики и морали.

Ключевые слова: бездна, символизм, внутренний кризис, темные силы, тьма, архетип леса, топография, страх, отчуждение, мораль.

Бездна у Андреева — не только топографическое пространство, но и метафора несознаваемых слоёв психики, где сосредоточены самые тёмные силы человеческой природы, те «потёмки души», куда человек боится заглядывать и тем более признать их внутри самого себя [6, с. 157]. В ряде смысловых интонаций рассказа «бездна» становится проекцией внутреннего кризиса героя — ощущение внутреннего «разрыва», когда привычный порядок нарушается, а разум сталкивается с хаосом неосознанного. Андреев передаёт через образ бездны бесконечность, неизбежность и столкновение с собственными «демонами», потёмками души [6, с. 159]. Главный герой не просто сталкивается с ними, но и поддаётся их влиянию, «падая» в неё.

Важнейшей кульминацией рассказа становится сцена «падения в бездну» — сценически насыщенный эпизод, формирующий всю идейно-эмоциональную динамику текста; именно здесь концентрируются мотивы ужаса, обречённости и нравственного падения [5, с. 79]. Герой, перешагивая порог между светом и тьмой, впадает в бездну, и на этом заканчивается рассказ.

Обращаясь к анализу атмосферы, в которую Андреев погружает читателя на протяжении всего текста, необходимо отметить, что падения героя неотделимо связаны с внутренней тьмой, с чувством притяжения глубины, которое не позволяет вернуться к прежнему состоянию; оно как глубокая чернота воды затягивает главного героя в себя [1, с. 231]. Топография обрушивается во внутреннее пространство героя, и бездна становится непроходимой границей между прошлым и настоящим, добром и злом [3, с. 41].

«На один миг сверкающий огненный ужас озарил его мысли, открыв перед ним черную бездну. И черная бездна поглотила его» [1, с. 240].

Примечательно, что для Андреева бездна тесно связана с архетипом леса — пространства, издревле воспринимаемого как сферу непознанного, опасного и трансцендентного [4, с. 14]. В русле мировой литературной традиции лес часто выступает не только как топографическая деталь, но и как символ пути испытаний и духовной трансформации [4, с. 15]. Аналогичным образом Данте Алигьери в начале «Божественной комедии» вводит мотив «тёмного леса» (la selva oscura) как преддверие к путешествию по аду; у Данте лес — царство заблуждений, внутреннего кризиса и точки отсчёта нравственного преображения [4, с. 17]. У Андреева архетип леса приобретает сходные функции: герой попадает в «пространство хаоса», где прежние ориентиры не действуют, и любой шаг оказывается чреват падением в пропасть [5, с. 80]. Эта топография беспредельной глубины и неопределённости служит отправной точкой для встречи с собственной тенью. Даже перемещения главных героев в глубину леса играют свою идейно-смысловую функцию.

Уже в самом начале рассказа Андреев виртуозно прокладывает дорогу к основной теме — теме бездны — с помощью системы тонких художественных намёков, выстроенных через описание цветов, времени суток и окружающего пространства [3, с. 44]. Здесь цвет становится не просто эстетическим приёмом, но и полноценной категорией смыслообразования — повторяются красный, багровый и золотой цвета. Красный — цвет опасности, крови, несчастья; в самом начале рассказа Андреев вызывает у читателя тревогу и дискомфорт, намекая на ужасное развитие дальнейших событий [1, с. 227]. Героев постоянно окружают тени, момент времени суток — сумерки, ночь или раннее утро — также выбраны неспроста, они ассоциируются с неопределённостью и ожиданием [3, с. 47].

Этот комплекс художественных средств действует на уровне подсознания, с первых абзацев настраивая читателя на погружение во «тьму», в бездну [5, с. 81]. Особую роль в формировании атмосферы и символики рассказа играют мотивы темноты; они реализованы через описание погоды и игры света и тени [1, с. 229]. Уже в самом начале появляется громада тёмных туч, наступающих на героев: «Тучи клубились, сталкивались, медленно и тяжко меняли очертания разбуженных чудовищ...»; одинокое светлое облачко олицетворяет главных героев и их окружённость тьмой [1, с. 230].

Бездна здесь — это первобытное, животное начало в каждом человеке, страшные «потёмки души», которые каждый боится в себе открывать [6, с. 160]. Оно проявляется уже в начале, когда в Немовецком просыпаются странные мысли о Зиночке: «И было что-то острое, беспокойное в этом немеркнущем представлении...» [1, с. 225]. Дальше эта бездна проявляется в женщинах и мужчинах, которых молодые встречают на пути; они находятся на краю бездны, максимально приближены к ней, а у Немовецкого при их виде просыпается чувство родства, что говорит о неслучайности его морального выбора [5, с. 82].

Список литературы:

1. Андреев Л. Н. Бездна // Андреев Л. Н. Собрание сочинений: в 8 т. — М.: Правда, 1990. — Т. 4. — С. 224–242.
2. Ожегов С. И. Словарь русского языка / Под ред. Н. Ю. Шведовой. — 4-е изд., испр. и доп. — М.: Русский язык, 1992. — 944 с.
3. Белый А. Символизм как миропонимание // Вестник литературы. — 1909. — № 2. — С. 31–56.
4. Данте А. Божественная комедия. Ад / Пер. М. Лозинского. — М.: Наука, 1994. — 382 с.
5. Томахина В. П. Мистические мотивы в творчестве Леонида Андреева // Филологические науки. — 2012. — №2. — С. 77–82.
6. Гомон А. М. Инфернальный дискурс прозы Леонида Андреева // Вопросы литературы. — 2019. — № 3. — С. 155–162.